Я вышел на улицу, держа оружие наготове на случай непредвиденных неприятностей, и чем ближе ко мне подходил человек, тем больше мурашек начинало вышагивать по моей спине.
В пришельце я к своему великому удивлению узнал Георга – инквизитора, с которым мы расстались полтора месяца назад. Вот только теперь он сильно отличался от того, каким я его запомнил. Сейчас он был мертв. Ко мне впервые приближался покойник, который не был поднят моей Силой. И смотреть на это было необычайно странно и жутко. Я чувствовал, как Тьма пульсирует в его холодном теле, но не мог ей управлять, не мог ей приказывать. Вообще сама мысль о том, что где-то в мире есть мрак, который не подчиняется мне, попирала все основы того, что я знал о своем Даре. И это было очередным доказательством того, как мало я знаю…
Труп Георга поднял на меня свои глаза, которые выглядели почти по-человечески, а не мутными гипнотизирующими провалами, как у поднятых мной покойников. Я имею в виду тех Кадавров, с которыми у меня не было связи.
– Ты прекрасно потрудился, Адепт, – сказал мне мертвый инквизитор, – я доволен тобой…
Глава 16
– Мистер Нилс, вы позволите? – В кабинет по-хозяйски ввалился мужчина в зеленой военной форме с серебристыми орлами на погонах. Его вопрос был чем-то вроде обычной дани вежливости, чем реальной попыткой спросить разрешения войти. Он вообще, казалось, не допускал такой вероятности, что ему могут хоть что-то запретить.
– Конечно, полковник, – седовласый мужчина почти искренне улыбнулся визитеру, хотя глаза его остались все такими же холодными и внимательными, словно он не видел перед собой человека, а изучал очередной документ. – Я уже заждался вас! Как прошла ваша операция в Сомали?
– Дерьмово! – Неприкрыто скорчился посетитель. – Один труп и два списанных в резерв солдата! Вот такие потери понесла армия из-за вашего неуместного желания поиграть с врагом в салочки!
– Не нужно преувеличивать, полковник. – Нилс встретил этот выпад совершенно спокойно. – Я знаю, на каких именно бойцов вы возложили выполнение этого задания. Они уже и так были потеряны для американской армии.
– Да, но тогда бы они были изгнаны с позором и осуждены, как преступники! – Военный не замешкался с ответом, словно уже заранее продумал аргументы на все возможные возражения. – А теперь они все ветераны, получившие ранения во время служения стране. Армии придется выплачивать пенсию им и родственникам погибшего!
– В этом нет ничего страшного, вам для этих целей и выделяются деньги из бюджета.
– Что бы сказали налогоплательщики, если б узнали, как бездарно тратятся их деньги…
– Полковник, вас пригласили для обсуждения совершенно иных вопросов! – Мистер Нилс слегка повысил голос, отчего взгляд его собеседника приобрел опасный прищур. Но возражать и спорить он все-таки перестал. – Докладывайте о том, как прошла операция. Удалось подтвердить наличие паранормальных способностей у объекта?
– Сами посмотрите и скажите, удалось или нет. – Полковник вынул откуда-то из кителя маленькую флешку и небрежно бросил ее на стол перед хозяином кабинета.
Нилс не стал возмущаться по поводу этого жеста и попусту разоряться из-за очередной неучтивости, потому что понимал, что с этим солдафоном подобное не принесёт никакого результата. Он просто взял носитель и воткнул в порт своего ноутбука.
Когда на экране запустилась видеозапись, мужчина сразу же узнал главное действующее лицо на ней. Сергей Секирин – некогда относительно известный российский шоумен и медиум. Человек, чьи способности оказались несоизмеримо глубже и ужасней, чем он демонстрировал всем. Согласно досье, ему сейчас должно уже быть сорок семь лет, однако выглядел он на все пятьдесят с хвостиком. Нилс никогда бы и не подумал, что в Москве такие умелые пластические хирурги. Они оказались способны поддерживать старика в образе чуть ли не молодого юноши. Иначе, как еще объяснить это стремительное обратное преображение?
–… мертвым не нужна ни еда, ни отдых. – Сказал Секирин на достаточно сносном английском и повернулся к объективу камеры спиной.
Следом донесся лязг затвора, и в динамиках ноутбука застрекотала автоматная очередь, которая… прошла мимо? Черт подери, вот же медиум только что тут стоял, как он сумел успеть прыгнуть в укрытие?! Но этот стремительный и профессиональный прыжок с перекатом оказался еще не последним фактом, который удивил Нилса. Когда из-за камня стремительно вынырнула фигура Секирина, то американец даже не успел этого осознать. «Та-та-та-тах!» – скороговоркой прозвучали четыре пистолетных выстрела. И камера вдруг пошатнулась.
На этом видеоряд обрывался. Всего несколько секунд, но зато каких! Мистер Нилс запустил видео снова, особенно тщательно просматривая момент прыжка Секирина и то, как он вел стрельбу. Даже его небогатого боевого опыта хватало на то, чтобы оценить хищную красоту движений Аида и отдать должное его подготовке. Но все же это совсем не тот результат, на который они рассчитывали. Не тот…
– Что вы думаете об этом сами, полковник? – Поинтересовался мужчина, откидываясь в кресле.
– Мы тесно сотрудничали с внешней разведкой, разрабатывая информацию по этому человеку, – доложил военный, – и они не сумели нарыть в его биографии эпизодов, где бы он смог обучиться ведению огневого боя на таком уровне. Более того, мы привлекли для разбора и оружейного эксперта. Знаете, каково было его заключение?
– Удивите меня.
– Такая неприцельная и скоростная стрельба невозможна в принципе. Вернее возможна, но только пули будут лететь куда угодно, кроме цели.
– Поясните. – Мистер Нилс нахмурился, находя слова собеседника бессмысленными.
– Господи… – военный промассировал переносицу с таким видом, будто разговаривал с клиническим идиотом. – Отдача, мистер Нилс. Каким бы метким стрелком ты ни был, как бы быстро ты не целился, ты не сможешь послать пулю точно в цель, едва только затворная планка вернется в исходное положение. Ни физически, ни физиологически. Так что если это не то паранормальное дерьмо о котором вы говорили, то я даже и не знаю, что сказать.
– Любопытно… очень любопытно… – хозяин кабинета задумчиво барабанил пальцами по столешнице, просматривая видео в замедленном воспроизведении. – Остальные три выстрела предназначались, насколько я понимаю, двум другим вашим агентам?
– Два. Первые две пули поймал открывший огонь солдат. Каким-то образом противник оценил ситуацию мгновенно и подстрелил только тех, кто взял оружие наизготовку. Четыре выстрела – четыре попадания. Живот, пах, колено, колено. Труп и два инвалида, которые теперь до конца своих дней не смогут сгибать ноги. Если, конечно, у них не найдется по три миллиона долларов на имплантацию искусственного сустава. Их солдатская страховка такого точно не покроет. И при всем при этом, не удалось подтвердить ожидаемую результативность боеприпасов на основе белого фосфора. Обычный человек должен был надолго выпасть из боя даже при легком ранении, а поражающие факторы химического вещества добили бы его в течение нескольких минут.
– Действительно… поражает. И какой из этого можно сделать вывод?
– Вы у меня спрашиваете? – Изобразил удивление военный. – Делать выводы это ваша работа, мистер Нилс. Так что не пытайтесь перекладывать ее на других.
– Я вас понял, полковник. Вы можете быть свободны…
***
Мертвец выглядел почти как живой человек, и двигался он вполне натурально. Это даже близко не было похоже на судорожные конвульсивные подергивания, которые присутствовали у поднятых мной покойников. Я даже стал подозревать, что это все-таки марионетка, или, если использовать терминологию самого Древнего – Приспешник. Но не успел я утвердиться в своих выводах окончательно, как Георг заговорил дальше:
– Слушай внимательно, Адепт, это мясо слишком бестолково и глупо, и вряд ли ты сумеешь заставить его повторить мое послание. – Манера разговора трупа была очень странной. Я видел лицо инквизитора, и никак не мог убедить себя в том, что говорит со мной не он, а древний Темный Жрец. Вероятно, нечто похожее ощущала Вика, когда я общался с ней чужими устами. – Ты очень хитро все организовал, доставив меня в самое сердце муравейника проклятых христиан. Я славно здесь поразвлекся! Ха-ха, Тьма и лед! Клянусь Мортой, ты был словно истинный лицедей, когда водил за нос этих никчемных ублюдков! Я смеялся до слез, когда потрошил разум этих ничтожеств.
