– Мне там ловить нечего… – вздохнул Люцифер (а это, разумеется, был он). – Ты же видишь её глаза… В них навсегда отпечатался его облик. Мы можем стереть её прошлое, и лишить её воспоминаний, но он отпечатался как клеймо в её душе, он вырезан у неё в сердце. И это не извести. Никогда.
Мимо, громко шлёпая по лужам, проскакал яркий радужный мячик. За ним вприпрыжку бежали два умилительных малыша, розовощёких и кудрявых, как ангелочки. Они наперегонки гнались за катившимся всё дальше мячом. «Писательница» подняла голову, оторвавшись от своих записок, проводила их долгим тоскливым взглядом.
– Видел? – Бог ткнул локтем в бок своего собеседника. – Вот чего она хочет на самом деле… С каким отчаянием она смотрит на будущее, которого у неё никогда не будет…
– Да, – вздохнул Люцифер, покосившись лукаво на своего собеседника. – Но ведь ты можешь это изменить…
– Создатель дал им свободу выбора не для того, чтобы мы вмешивались в их дела, – поджал губы «старик». – Корректировать судьбы смертных – это дурной тон, враг мой! Тебе ли это не знать?
– Разве она выбирала это? Не смеши меня! – фыркнул Дьявол. – Мы уже влезли в их судьбу, все перекроили так, как нам было удобно. А теперь философствуем тут, глядя, как она медленно загибается от тоски и ностальгии по тому, чего даже не было в её жизни. – Люцифер передёрнул плечами. – В конце концов, то, что она тогда натворила, нам всем пошло на пользу. Так что… хватит на неё дуться!
– Чего ты от меня хочешь? – прищурился «старик». – Неужели, чтобы я влез в её жизнь и нарушил волю Творца?
– Ничего нарушать не нужно, – покачал тёмной головой красавец в чёрном. – Не меняй будущее, измени прошлое! Ты ведь это уже делал… Так сделай ещё раз! Сведи в одной точке две параллели!
– Параллельные прямые не пресекаются, враг мой, – философски заметил «светлый».
– Ты же Бог, – фыркнул Люцифер, – у тебя и квадрат кругом может стать!
– Ну… так-то да… – «старик» почесал белую бороду, – я ж всемогущий… почти…
– Так и сделай девочке небольшой подарок, – подмигнул Дьявол – с тебя не убудет, а ей – радость! Ты же… Добро всё-таки!
– Хочешь, чтобы она вспомнила всё? – уже серьёзно поинтересовался Бог. – И то, что она фейри?
– Нет, – покачал Дьявол тёмной головой, – зачем… Ей и так не сладко. А это тяжкое бремя… Давай это оставим на её совести. Если сама до истины докопается, если сможет принять свою память, понять, что всё это не грезы и сны, что всё было по-настоящему, ну… Значит, сможет тогда вернуть себе свою подлинную сущность. А пока… просто подари ей короткую, но счастливую, смертную жизнь. Так хочется снова видеть огонь в её глазах, а не этот могильный мрак и холод!
– Я думал, ты любишь мрак и холод… – скривился Бог.
– Не в глазах красивой женщины! – ухмыльнулся Дьявол.
– Значит, обычную короткую смертную жизнь? – Бог почесал затылок. – Не слишком ли мало для той, что могла стать равной нам? Несколько десятков лет, а потом банальная смерть…
– Знаешь, я тебе сейчас скажу одну умную вещь, – Люцифер смотрел исключительно на красавицу в чёрном пальто. – Пожалуй, это самое мудрое, чему я научился у людей… Жизнь измеряется не годами, а мгновениями. Её длина не имеет никакого значения, если она пуста. А вот… если в ней есть смысл… порой одна минута людской жизни стоит всех наших тысячелетий!
– Чёрт с тобой, упрямый ты чёрт! – вздохнул устало «старик». – Надеюсь, она нас потом не будет проклинать за это…
80
Резкий порыв ветра взметнул пожелтевшие листья, рассыпавшиеся причудливым калейдоскопом по аллее, и швырнул прямо в лицо Еве. Она зажмурилась от неожиданности, попыталась смахнуть с глаз тяжёлые темные пряди волос… А ветер-проказник вырвал из её рук планшет, и белые листы с набросками будущего романа полетели как легкокрылые чайки.
Ах, ты ж!
Ева вскочила, бросаясь на ними, неловко опрокинула расстёгнутый рюкзак, из которого тотчас посыпалась всяческая мелочь. Что за невезение!
Сама виновата, конечно… Давно пора купить для записей большую тетрадь или красивый блокнот, но ей почему-то нравилось записывать внезапно настигшие где-то в дороге мысли именно на отдельные листы.
И вот теперь, Ева нелепо прыгала по всей аллее, пытаясь собрать разлетевшиеся «записки гения» до того, как листы упадут в лужу или умчатся за горизонт. Один из листочков, игриво кружась, врезался прямо в лицо встречного прохожего.
– Ой, простите! – ахнула Ева, склоняясь, чтобы поднять шаловливый лист, уже рухнувший к ногам мужчины.
Но он подхватил его раньше. Ева выдернула листок из протянутой руки и, развернувшись, бросилась собирать свои вещи, торопливо скидывая всё обратно в рюкзак.
Мужчина, переживший столкновение своего лица с её «шедевром», склонился, чтобы помочь. Ева, бормоча одновременно извинения и благодарности, протянула к нему распахнутый рюкзак…
И вдруг поймала себя на странном ощущении дежавю. На самом деле, такое чувство посещало Еву довольно часто, но сейчас было уж слишком пугающе ярким. Она была уверена, что такое уже было однажды.
Ева подняла лицо, наконец удостоив незнакомца взглядом. И утонула.
Светлые глаза, серые, как пасмурное осеннее небо или... зимнее северное море, смотрели на неё с таким искренним изумлением. Их лица сейчас, наверное, напоминали зеркальное отражение. Ведь Ева тоже разглядывала незнакомца удивлённо.
Приятный серьёзный блондин внимательно изучал её. Но не так, как смотрят мужчины на приглянувшуюся ему женщину. Скорее так, словно он пытался что-то припомнить…
– А мы с Вами нигде…
Они начали произносить эту фразу одновременно, так же одновременно замолчали, а потом рассмеялись.
– Нет, вряд ли, конечно… – смущенно пожал плечами он, когда смех отзвенел в осеннем воздухе. – Я, вообще, в Вашем городе не так давно. Просто… Ваше лицо… кажется таким знакомым…
Ева понимала, что он не пытается флиртовать, он действительно удивлён, даже обескуражен. Ведь и ей почудилось…
– Может, – предположила она, – Вы меня видели здесь, в сквере? Я иногда пишу здесь… Я живу недалеко.
– И я… – он улыбнулся, махнув рукой, – вон в том доме!
Но Ева не видела, на какой дом указал знакомый незнакомец – она не могла отвести взгляда от его губ. Каждый раз, когда он улыбался, сердце сбивалось с ритма, и так хотелось улыбаться в ответ.
– Наверное, встречались где-то здесь, на улице… – предположил он.
– Наверное…
Ева смущенно отвела глаза, боясь, что он заметит её голодный взгляд, и то, как горят её щеки. Смутилась, словно школьница. Да что ж это такое?!
Она поднялась, оглядываясь. Кажется, всё собрала.
– Вот ещё один… – мужчина подскочил к кусту сирени и выудил из него сбежавший альбомный лист.
– Спасибо за помощь! – смущённо кивнула Ева.
– А… что это, – он кивнул на её записки, – если не секрет?
– Наброски… – Ева смутилась окончательно.
– Наброски?
– Я пишу книги, – призналась она почти шёпотом.
– О, как любопытно! – улыбка снова осветила его удивительное лицо. – Вы писатель?
– Пытаюсь им стать…
Ева была готова провалиться сквозь землю – ей даже знакомым было неловко признаваться, а тут совсем чужой человек. Она знала, что пишет талантливо, её истории все хвалили и читали с удовольствием, но преодолеть застенчивость и рассказать кому-то о своей деятельности, всегда было так сложно.
Но незнакомец настойчиво продолжал расспросы, и пришлось отвечать.
– И что пишите?
– Вряд ли Вам будет это интересно… – Ева вцепилась в свой рюкзак, прикрылась как щитом. – Мистику, фэнтези, сказки о любви… Мужчины такое обычно не читают!
– О, я, видимо, исключение, – рассмеялся он. – Я вот люблю мистику и разные загадки!
– Редкое исключение, – признала Ева, отступая на пару шагов. – Спасибо Вам за помощь ещё раз! Я пойду…
Она закинула рюкзак на одно плечо, впившись двумя руками в лямку, и медленно пошла прочь. С каждым новым шагом сердце сжималось от щемящей, мучительной боли. Словно кто-то тянул из неё саму душу.
