— Бет, — Ксавье тронул меня за плечо, — не зови меня так на людях.
— Извини, — застенчиво попросила я.
Ксавье рассмеялся.
— Давай-ка выпьем.
Прихватив пиво для него и содовую для меня, мы выбрались на заднее крыльцо и устроились на мягкой софе, которую кто-то вытащил из комнаты. С карниза свисали зеленые и розовые фонарики, освещали мягким сиянием заросший двор. За полями вставала густая черная полоса леса.
Если отвлечься от шумного веселья, ночь была тихой и мирной. В высокой траве ржавел забытый трактор. Я только успела подумать, как все это живописно — словно на старинном полотне, — как у наших ног опустилась сброшенная из верхнего окна кружевная юбка. Я густо покраснела, сообразив, что парочка за окном увлечена отнюдь не философской беседой, и поспешно отвела взгляд, представляя себе этот дом до того, как хозяева оставили его на произвол судьбы. Должно быть, во времена, когда девушки не выходили без компаньонки и танцевали медленные вальсы под звуки рояля, особняк был величественным и красивым. Перепихоны нынешней ночи были ему неведомы. Гости собирались благовоспитанные и кроткие, и старинные комнаты не видали прежде таких вот буйств. Мне представлялось, как мужчина во фраке склоняется перед дамой в пышном платье на этом самом крыльце, только в моей фантазии оно блестело свежей полировкой, а вокруг столбиков веранды вилась жимолость. Мысленно я видела испещренное звездами небо, распахнутые двери, из которых льется в ночь музыка…
— Паршивый Хэллоуин.
Бен Картер из моей группы по литературе плюхнулся рядом. Ксавье не дал мне ответить, обхватив за плечи и заставив забыть обо всем. Я с радостью заметила, как блестит серебряное кольцо у него на пальце: знак, что он верен мне и никому другому. Кольцо казалось странным и неуместным на таком красивом и популярном восемнадцатилетнем парне. Кто другой, увидев его идеальное тело, крутой бирюзовый взгляд, обаятельную улыбку и копну каштановых волос надо лбом, не усомнился бы, что девушки у такого водятся стаями.
Каждый решил бы, что Ксавье, как всякий молодой парень, не упускает преимуществ молодости и обаяния. И только близкие знали, что он предан мне одной. Ксавье был не только душераздирающе хорош собой — он был лидером, все его уважали, смотрели ему в рот, и я, любя и восхищаясь этим парнем, все не могла до конца поверить, что он мой. Мне и не грезилось такое счастье. Иногда я боялась, что он мне снится, и, стоит на миг отвлечься, сон растает. Но Ксавье сидел рядом со мной, надежный и настоящий. Заметив, что мне не до того, он сам ответил Бену:
— Расслабься, Картер, наслаждайся весельем!
— А где твой костюм? — поинтересовалась я, с трудом вернувшись к реальности.
— Я не наряжаюсь, — цинично ответил Бен. Он был из тех, кому все представляется недостойным ребячеством. Свое презрительное превосходство он поддерживал тем, что ни в чем не участвовал. И в то же время всегда присутствовал, чтобы ничего не упустить.
— Боже мой, смотреть тошно, — с отвращением сморщил нос Бен, покосившись на кружевную юбку. — Надеюсь, я никогда не унижусь до того, чтобы заниматься сексом в тракторе.
— Насчет трактора не знаю, — поддразнила я, — но ручаюсь, когда-нибудь и ты влюбишься и ничего не сможешь с собой поделать.
— Ни за что! — Бен потянулся, скрестив руки над головой и зажмурившись. — Я слишком озлоблен и пресыщен.
— Могу познакомить с кем-нибудь из подружек, — предложила я. Роль свахи мне нравилась, и в своих способностях я не сомневалась. — Как насчет Абби? Парня у нее нет, а она хорошенькая и не будет слишком многого требовать.
— Господи боже, только не она! — отказался Бен. — Из нас получилась бы худшая пара на свете.
— Прошу прощения? — обиделась я.
— Проси чего хочешь, — фыркнул парень, — но решение окончательное. Я не свяжусь с крошкой, которая хлещет что придется и таскает при себе стилет. Нам кроме «пока» нечего сказать друг другу.
— Приятно слышать, что ты столь высокого мнения о моей подруге, — отрезала я. — И обо мне тоже так думаешь?
— Нет, ты другая.
— Какая же?
— Ты странная.
— Нисколько! — воскликнула я. — Что во мне странного? Ксавье, по-твоему, я странная?
— Остынь, малыш, — с усмешкой во взгляде отозвался Ксавье. — Уверен, Картер сказал «странная» в самом лестном смысле.
— Ну, ты сам тоже странный, — огрызнулась я на Бена, тут же сообразив, как вздорно это прозвучало.
Хихикнув, Бен допил пиво.
— Пока не попробуешь, не узнаешь.
Нас отвлек шум взбудораженных голосов из дома. Летняя дверь распахнулась, и на крыльцо выскочили мальчики из команды поло. Поразительно, подумалось мне, как они похожи на маленьких львят, когда те, играя, спотыкаются друг о друга.
Ксавье, глядя на шатающихся приятелей, укоризненно покачал головой. Я узнала в компании Весли и Лоусона. Они сразу выделялись: Весли — по прилизанным темным волосам над низким лбом, а Лоусон — по очень светлой модельной стрижке и голубым глазам под тяжелыми веками. Оба были без рубах, торсы разукрашены черными полосами. Меня ребята едва удостоили кивка, и я снова мысленно перенеслась во времена, когда мужчины щелкали каблуками и кланялись женщинам. На приветствия ответила улыбкой. Кивать, как говорили мои подружки, «сверху вниз» я так и не научилась, — а стоило попробовать: я чувствовала себя актрисой из любимых Молли мюзиклов по MTV, где мужчины в капюшонах мечтали о женушках и сражались с чудовищами.
— Пошли с нами, Вудс, — позвали ребята. — Мы на озеро!
— Правила старые, — крикнул Весли. — Последний ныряет.
— Господи, вот вершина их интеллекта, — буркнул Бен.
Ксавье неохотно поднялся, и я с удивлением взглянула на него.
— Ты ведь не пойдешь?
— Гонка — в традициях «Брюс», — засмеялся он. — Мы каждый год устраиваем соревнования, где бы мы ни были. Ты не волнуйся — я еще ни разу не бывал последним.
— Не хвастайся прежде времени! — выкрикнул Лоусон, спрыгнув с крыльца, и помчался в сторону леса.
— Фору взял! — Остальные мальчишки бросились за ним, бесцеремонно толкаясь на бегу. Они проломились сквозь кустарник и, топая, будто стадо слонов, выбежали на поле.
Когда они скрылись, я оставила Бена философствовать и пошла в дом искать Молли. Девочки сменили место и теперь таинственно шептались у подножия лестницы. Абигайль держала под мышкой огромный бумажный пакет. Все выглядели очень серьезными.
— Бет! — Молли схватила меня за руку. — Хорошо, что ты пришла, мы как раз начинаем.
— Что начинаете? — полюбопытствовала я.
— Сеанс, что же еще?
Про себя я застонала. Значит, не забыли. А я-то надеялась, что за весельем девочки выбросят эту затею из головы.
— Вы что, серьезно? — спросила я, но увидев, с какой искренностью смотрят на меня подруги, попробовала другой прием: — Эй, Абби, там Хэнк Хант, и ему, вроде бы, одиноко.
Абигайль не первый год сходила с ума по Ханту, только о нем и говорила. Однако сегодня даже Хэнк не мог ее отвлечь.
— Кому он нужен! — фыркнула Абигайль. — Сейчас куда важнее найти свободную комнату.
— Нет, — твердо сказала я, покачав головой, — бросьте, подруги, вам что, делать больше нечего?
— Нынче же Хэллоуин, — по-детски надулась Галли. — Мы хотим беседовать с духами.
— Мертвые должны оставаться мертвыми, — прикрикнула я. — Лучше бы яблоко на ниточке покусали или еще что.
— Не порти веселье, — вмешалась Саванна и потянула меня за собой по лестнице. Остальные охотно последовали за нами. — Что тут плохого?
— Это риторический вопрос? — Я выдернула руку. — Что тут хорошего?
— В самом деле, Бетти, не веришь же ты в духов? — удивилась Мэдисон. — Мы просто играем.
— По-моему, это не игрушки, — вздохнула я.
— Ну и не ходи тогда, — разозлилась Галли. — Сиди тут одна и жди Ксавье, как привыкла. Все равно ты все испортила бы. Повеселимся без тебя!
Она кинула на меня обиженный взгляд, и остальные согласно закивали. Не удалось мне убедить их, что затея опасна. Как уговоришь детей не играть с огнем, если они ни разу не обжигали пальцев? Я жалела, что здесь нет Габриеля. Брат излучал властность и сумел бы на них подействовать. А от меня толку, что от мокрого одеяла. Никудышный ангел-хранитель!.. Я понимала, что остановить девочек — не в моих силах, а бросить их не могла. Если что случится, попробую, по крайней мере, управиться с тем, что они вызовут с той стороны.
Мои подружки, цепляясь друг за друга и взволнованно перешептываясь, уже поднялись наверх.
— Постойте, — крикнула я, — я с вами!
Наверху пахло плесенью и пылью. Обои цвета слоновой кости полосами отставали от сырых стен. Снизу доносились звуки буйной вечеринки, однако здесь царила вечная тишина, словно предвкушающая сверхъестественные события. Девочки притихли.
