улыбнулась и опять сказала. — Да.
— А почему играть с ними не надо, так потому, что и у мамы и папы сразу разболятся головы. И будут болеть долго-долго. Поверь, я знаю.
— А с дедушкой?
— С дедушкой особенно. Он ведь самый старенький из вас. Пожалей его.
— Хорошо, не буду. Но мы с тобой потом поиграем? Ты обещаешь?
— Обещаю. А я…
— Всегда выполняешь свои обещания, — Катя засмеялась.
— Вот и ты выполняй. Тогда у всех всё будет хорошо. А теперь нагнись ко мне.
Катя наклонила голову, а Белый прижал свои руки к её вискам, закрыл глаза и на несколько секунд словно отключился…
Отстранив её от себя, вновь посмотрел на спокойное лицо девочки и, шутя, скомандовал.
— Теперь быстро давай готовить перекус. Вместе. Скоро к нам доберётся дед Дмитрий и отвезёт тебя к машине дяди Вити. А тот уже доставит тебя прямо в руки маме. Да, совсем забыл, Солнышко.
И Белый, достав из-под подушки конверт, протянул его Кате.
— В этом конверте записка и карта памяти от фотоаппарата. Отдай всё маме. Не забудешь?
— Нет, не забуду. А там снимки, где я?
— Да, милая. Там много всего. Сама удивишься, когда будете смотреть эти фотки.
Катя, уже встав с матраса, сделала шаг, наклонилась и поцеловала в щёку Белого.
— Спасибо тебе, дядя Бе… Олег. Ты очень добрый. Спасибо тебе за всё. Спасибо за то, что вылечил меня. Спасибо за то, что любишь меня. Спасибо за то….
И после каждого спасибо, она целовала Белого в нос, в глаза, в щёки, в лоб…
Олег лежал, буквально купаясь в той нежности и любви, которая шла этой маленькой девочки. В уголках его глаз вновь сверкнули слезинки. Ему было безумно хорошо.
— Ты только не плачь, а то я буду тебя целовать до тех пор, пока ты не перестанешь. ПОНЯЛ? — И Катя сдвинула домиком свои бровки, пытаясь выглядеть уж совсем серьёзной.
— Пощади меня. Я и так уж не знаю куда деться от твоих поцелуев. Весь мокрый.
— А ты никуда и не денешься от меня, — со смехом сказала Катя. — Всё, вставай потихоньку. Давай готовить кушать.
* * *
Вскоре к острову причалил катер Дмитрия Михайловича. Белый, подняв девочку на руки, аккуратно передал её в руки деда.
— Здравствуй, милая.
— Здравствуй, дедушка.
— Готова к плаванью?
— Готова. Только жилет надо одеть.
— Вот! — воскликнул дед и поднял указательный палец вверх. — Это правильно. Сначала жилет, а потом в море.
Взрослые улыбнулись, а дед, пряча взгляд, обратился к Белому.
— Не думал, что ты так выглядишь.
— Нормально всё, деда.
— Нормального-то мало. Порой неживые выглядят лучше. Всё, не буду молоть языком. Ты наверняка и сам себя в зеркало видел. Эх… На вот… Держи сумку, что я тебя собрал, а мы пошли. Сейчас встречная волна будет, скорость сбавлю. Как передам в руки Виктору, позвоню. Сообщу.
— Спасибо, деда. Я с тобой рассчитаюсь.
— Дурак ты, Олег. Нужны мне твои деньги. Ты лучше приводи побыстрее себя в порядок. А через неделю жду тебя у себя. В баньку мою сходим, попарю тебя.
— Деда! Не надо!!! Я как вспомню последний раз, когда у меня шкура лоскутами слезала….
— Дурачина. То не шкура, а грязь из тела выходила.
Дмитрий Михайлович перевалил сумку через борт и передал Олегу. Тот еле её удержал в руках.
— Вы что туда положили? Камней?
— Это тебе на пропитание и для выздоравления. Наверху разберёшь.
Он добродушно засмеялся и тихонько шепнул.
— Спасибо тебе, милый, за девочку-дочку. Она аж светится.
Белый улыбнулся, но ничего не ответил.
— Всё, мы почапали, — и Дмитрий Михайлович, надев на Катеньку жилет, затянул его по правилам, завёл мотор и пошёл в сторону Приозерска.
- -
Олег еле выдюжил, таща эту тяжеленную сумку наверх к палатке. Открыл и ахнул. Той еды, которая там была, хватило бы ему на месяц пребывания.
— Здоровья тебе и многих лет жизни, деда, — прошептал Белый в сторону исчезнувшго за островом катера Деда.
- -
— Понравились гостинцы, — улыбнулся дед, ощутив в груди теплый порыв благодарности и любви от Белого. — Живи, внучок, живи. Ты многим нужен. И мне…
- -
Минут через сорок отзвонились один за другим дед и Виктор.
Первый рассказал, что доставил девочку в целости и сохранности и передал прямо в руки Виктора. Катя деда даже на прощание поцеловала.
Виктор, в свою очередь, пообещал не гнать машину. Сказал, что купил девочке сок и леденцы, сейчас посадит её в кресло и включит мультики. Так что в дороге малышу скучать не придётся.
Минут за десять до прибытия, позвонит Олегу, что бы тот, в свою очередь, предупредил маму о возвращении дочери.
Белый пожелал ему удачной и лёгкой дороги и разговор на этом закончился.
Немного посидев в тишине, стал разбирать переданную дедом сумку. Вынимая и расскладывая по местам продукты, на самом дне он увидел завёрнутое в несколько газет то, что совершенно не ожидал получить. Олег аккуратно достал, развернул, открыл, понюхал, улыбнулся и крикнул от переполняющей его радости как маленький мальчишка…
… Однажды у Дмитрия Михайловича ему удалось попробовать рюмку этой настойку, вкуснее которой он никогда не пил. А тут ЦЕЛАЯ бутылка. Праздник для него на много дней!!! Ведь эта настойка, которую делал сам дед, вызывала не столь опьянение, сколько жуткий аппетит, а самое главное — она словно закукливала организм в себе, нормализуя его состояние. И влияние было совершенно чудотворным, что даже одна маленькая рюмка этого напитка в день, за неделю могла привести в норму совершенно измученного болезнью человека.
Взглянув на свои запасы продуктов, Белый хмыкнул и уже засомневался, что их хватит на неделю.
Немного порадовавшись, его лицо вновь исказилось в гримасе. Сегодня вечером, когда Катя будет уже дома и радости родных немного стихнут, он должен закончить то, с чего начались беды в их семье.
* * *
Через два с половиной часа позвонил Виктор.
— Олежка, привет. Я минутах в пяти от дома Кати.
Он говорил тихо.
— Ты чего шепчешь? — спросил Белый.
— Катя спит. Пока не хочу будить. Посадил её на лодочной станции в кресло, пристегнул. Поехал и спросил — хочешь мультики посмотреть? Та согласилась. Включил ей «Том и Джерри». Посмотрел минут через пять назад в панорамное зеркало, а она спит безпробудно. Я мультики выключил, а Катя и не отреагировала. Спит до сих пор.
— Это хорошо, что спит. Вымоталась за эти дни очень. Сейчас отдохнёт и будет в порядке. Спасибо, Витя.
