Когда подъехали старшие кочевники, шатер уже был установлен руками Кавира и соседей, пришедших на помощь. Полуразобраная волокуша стояла рядом. Окинув взглядом беспорядок, мужчины ушли. Женщины суетились: выкапывали в песке ямки под сосуды с едой, сооружали очаг и обустраивали жилье, — кочевники планировали задержаться в оазисе надолго. Харита затевала стирку: побросав тряпки в большую ванну, сложенную из камня, она приказала Фати ее наполнить. Емкость стояла с бортиком колодца бок о бок, и, с точки зрения Амаранты, сидевшей без дела на каменной изгороди, Фати не составило бы труда выполнить задание. Наверное. Или беременность ей мешает? Вдова то надолго замирала, опираясь рукой о бортик и отдыхая, то с тоской глядела в глубину улицы, пока не опрокинула кожаное ведро с водой себе на ноги. Оглянувшись на старшую жену Фарсида, Фати поставила ведро наземь и быстро засеменила прочь, придерживая живот.
— Куда?!
Харита живо настигла беглянку и закатила ей пощечину. Коротко взвизгнув, Фати присела на землю. Моран продолжила дело, начатое молодой харматанкой, пока Харита не подала знак, что воды достаточно. Фати, вытирая слезы, ушла в шатер и мельтешила там.
— Сюда, — жена Фарсида подергала Моран за одежду, показывая на ванну.
— Снять? А что взамен?
Харита дала кусок ткани. Амаранта вздохнула и пошла переодеваться. В шатре сидел Красавчик и смотрел на нее, как на сволочь. Со вчерашнего вечера они не разговаривали. Сняв платье, Моран обернула куцую тряпку вокруг груди. Она и до середины бедер не доставала. «В таком виде я вообще за порог не выйду!» — решила она.
Фати осторожно потрогала пленницу за локоть, словно боясь обжечься.
— Чего ты хочешь?
Вдова быстро защебетала и потянула Моран за собой.
— Эй, что она говорит?
Нелюдь нехорошо усмехнулся и промолчал.
— Думаешь, я буду тебя уговаривать? Или просить? Не дождешься, мой пери, — разозлилась Амаранта, — мне идти? Зачем? — спросила она Фати и нерешительно вышла из палатки следом за харматанкой.
Они направились к повозке Фарсида, вдова объяснила, что нужно залезть и искать. Чувствуя на себе взгляды соседей, Моран передвигала в волокуше барахло, пока не докопалась до самого низа. Фати довольно заулыбалась, увидев знакомый мешок и показывая на него пальцем.
— Тебе нужно это?
— Да! Дай!
Амаранта подала харматанке ее вещь и не спешила вылезать. Она нашла кое-что другое. Оружие! Луки с выгнутыми плечами без тетивы, похожие на тот лук, из которого Мастер учил Моран стрелять, и метательные ножи в кожаном чехле, в точности такие же, как были у Хана. «Взять? Хотя бы один? Но куда я его спрячу? Нет, пусть лучше лежат здесь, и кочевники не знают, что я обнаружила!» Вернув все, как было, пленница последовала за Фати, которая ее ждала. В шатре харматанка распотрошила мешок и радовалась каждой вещи, вытащенной на свет.
Достав длинную косичку, искусно сплетенную из кожаных ремешков, Фати повесила ее Амаранте на плечо, затем расправила коричневые одежки и положила ей на колени, попутно объясняя по-своему, что к чему.
— За что эта тупая самка тебя возлюбила?! — возмутился Красавчик.
— Это мне? — удивилась Моран, — твое?
Фати согласно закивала, указывая на свой живот — одежда ей стала мала. Осмелев, она сама развязала тряпку, в которую Моран завернулась. Матерчатая юбка, плотно обхватывающая бедра кожаным поясом, оказалась Амаранте впору; ее неровный нижний край, состоящий из двух отдельных полотнищ внахлест друг на друга, отлично подходил для верховой езды. С верхней частью наряда Моран сама бы не справилась: Фати приложила к ее груди кусок плотной материи с глубоким вырезом и зашнуровала на спине, продевая кожаные ремешки в специальные петельки.
— Хорошо! — сказала Фати по-харматански, с удовольствием оглядывая Амаранту со всех сторон.
— А это зачем? Чтобы повеситься, я даже деревьев не найду, — спросила Моран, вертя в руках плетеную веревочку.
Уже нисколько не стесняясь, Фати запустила руки пленнице в волосы, поднимая их наверх.
— Понятно. Тебя не накажут? Харита?
Вдова неопределенно пожала плечом. Обернувшись на старшую жену хозяина, Фати прибрала свои вещи в мешок и занялась делами по хозяйству.
— Тебе переводчик не нужен, моя пери? Понимаешь язык зверей без слов?
— Я же сказала — без тебя обойдусь, мой добрый нелюдь.
— Выглядишь, как харматанская… — последнее слово Лу проглотил, передумав обзываться, — у тебя белая спина, звезда моих очей. Шла бы на солнышко, мигом сравняется.
* * *
Харита не ругалась. Завидев пленницу в новом наряде, она сначала похлопала глазами от изумления, а затем взяла ее в оборот: чужестранка выглядит сильнее, чем снохи, значит, может помочь! Амаранту попросили перенести тяжелые горшки в выкопанные лунки, натянуть плоскую крышу над повозкой, чтобы внутрь не нанесло песка, распрячь лошадей и выполнить прочую мужскую работу, от которой Фарсид и Кавир отлынивали.
Когда вечером хозяин вернулся, в очаге пылал огонь, шатер принял вид уютного гнездышка по-харматански, а женщины только и ждали свежей туши убитого барана, чтобы начать готовить. Кавир бросил на Моран любопытный взгляд, а Фарсида на этот раз интересовал только Красавчик. Харматанец долго смотрел на него, оценивая, словно вещь. Обернувшись, он что-то приказал Фати, месившей в глиняной миске тесто. Она растеряно посмотрела на свои перемазанные мукой руки и вскочила.
— Ты! — Фарсид передумал и обратился к Амаранте на ее языке, жестом разрешая невестке сесть, — сделай так, чтобы он выглядел, как ты.
— Что? — поразилась Моран такому странному требованию.
Фарсид нахмурился, испытывая трудности с выражением своей глубокой мысли, а потом схватил руки Лу и Амаранты и свел вместе. Различие было налицо: небольшая, покрасневшая и обветренная ладонь нелюдя проигрывала узкой и длинной ладони девушки с мягкой кожей. Далее сравнению подверглись волосы, и тоже не в пользу Красавчика, несмотря на удивительно прекрасный, с точки зрения харматанцев, цвет.
— Мне его в саже вывалять или запечь с маслом? — спросила она без улыбки.
Не поняв сарказма, Фарсид пришел в ужас.
— Хорошо, я сделаю, — поспешила заверить Моран, — мне нужны ножницы. Или нож.
— Да, перережь мне глотку, моя пери. Это лучшее, что ты сейчас можешь для меня сделать, — шепнул Лу.
И все же ей дали небольшой, остро заточенный кинжал. Не очень доверяя, Кавир сам присел рядом и схватил Амаранту за руку, когда она собралась подрезать спутанные концы длинных светлых волос Красавчика.
— Так надо! — твердо сказала Моран, и Кавир убрал руку.
Лу лишился части своей красоты, но так его можно было хотя бы расчесать… Результат Фарсиду понравился и он дал новый приказ, на этот раз на харматанском, понятный Лу, но нелюдь не спешил его исполнить.
— Снимай, — перешел Фарсид на эймарский.
Немного побледнев, нелюдь снял темную куртку из грубой материи и остался в блеклой эльфийской тунике, ветхой и грязной, с подпалинами от костра. Фарсид скривился. Дело в том, что как только будущие рабы начали путешествие с кочевниками, у Амаранты отобрали костюм Хранителя, посчитав его слишком ценным, чтобы трепать в дороге, а одежда второго пленника харматанцам не понравилась.
— Дальше, — потребовал харматанец.
— Нет, — чуть слышно ответил Красавчик.
Церемониться с ним не стали, стащив тунику через голову и брезгливо выбросив за порог.
— А-ах! — в шатре кочевника явственно прозвучал вздох всеобщего восхищения.
На торсе Красавчика живого места не было! Разрисованный весь, от ключиц и до запястий, он представлял собой образец всех стилей нательной живописи разной степени мастерства. Чего здесь только не было: грубо намалеванные розы, корабли под парусами и без; изящные фигурки фантастических зверей, выполненные эльфийской рукой, и надписи на харматанском языке, которые, к сожалению, не могли прочитать ни неграмотные кочевники, ни Амаранта, прикрывшая рот ладонью от неожиданности.
Но это было еще не все! Руки Лу у самых плеч были прошиты витыми серебряными браслетами, прокалывающими кожу насквозь. По два с каждой стороны! Снять такое зверское украшение не представлялось возможным, разве что выдрать вместе с мясом, но оно-то и произвело на кочевников самое неизгладимое впечатление. Даже кольцо, вставленное в правый сосок Красавчика, померкло перед эдакой диковиной!
Лу вытащили на середину шатра и вертели во все стороны. Спина выглядела не лучше, а, вернее, не хуже: серо-голубая, черная, коричневая краска; россыпь картинок, чем ближе к копчику — тем неприличнее. И снова прокол: поперек позвоночника, в районе крестца в кожу был воткнут серебряный нож в миниатюрных ножнах, тонкий, как игла. На вкус Моран, все эти «украшения» были очень сомнительны… Впрочем, Красавчику с телосложением повезло, но мяса на костях было маловато.
