— Как тебя зовут? — внезапно в спину ему спросил Сергей Владимирович.
Мальчик замедлил шаг, но не обернулся.
— Вы, наверное, не только это хотите узнать, профессор?
— Вообще-то, да. Хотелось бы знать ещё, откуда ты пришёл?
— С Лоо, — теперь он повернулся и посмотрел профессору в лицо своими странными гипнотизирующими глазами. — Странствие Великой Матери закончилось, и наша планета погибла. Поэтому нам пришлось искать пристанища у вас. Мы думали, Великая Мать Валла сможет нас защитить.
— Валла? — удивлённо переспросил профессор.
— Земля, — коротко пояснил мальчик.
— Ясно. Сколько же тебе лет?
— Наверное, если перевести на ваше время, мне было бы двенадцать. Но по нашему времени мне всего восемь. Точнее, будет восемь через четыре дня.
— Ваш народ умеет читать мысли?
Губы мальчика изогнулись в слабое подобие улыбки.
— Да, но только до восьмилетнего возраста.
Профессор вздохнул с облегчением.
— В этом смысле землянам повезло!
— Почему — повезло?
— Ты не сможешь больше «просвечивать» ничьи мысли, словно рентгеном. Да ладно, пошутил я, пошутил. Если ты, конечно, понимаешь, что такое «шутка».
— Понимаю, — с каменным лицом отозвался мальчик. — А насчёт везения — это пока неизвестно. У некоторых та-лоо телепатические способности сохраняются до самого окончания Странствия.
— Смерти? — уточнил Сергей Владимирович.
— Мы применяем это слово только к физической оболочке.
В это время из-за деревьев один за другим послышались два громких хлопка. Из сплетённых ветвей старого дуба в небо, хрипло каркая на разные голоса, взвилась стая перепуганных ворон.
— Вот и всё, — тихо и торжественно произнес мальчик. — Их Странствие закончилось, а тела погибли.
Профессор умолк на несколько минут, давая мальчику время прийти в себя. Потом опять задал мучивший его вопрос:
— Как же тебя зовут? Я ведь не умею читать чужие мысли, в отличие от некоторых!
Мальчик остановился, внимательно посмотрев на застывшего в ожидании профессора.
— Наши обычаи запрещают называть кому бы то ни было имя, полученное при рождении, — словно извиняясь, промолвил ребёнок. — Но каждый та-лоо имеет право по достижении восьмилетнего возраста выбрать себе другое имя, которое можно назвать вслух. До моего восьмилетия осталось четыре дня, но я не думаю, что теперь это имеет значение, поскольку я вступил в самостоятельную жизнь немного раньше, чем предполагалось, а, значит, имею право уже сейчас выбрать себе имя.
Он помолчал немного.
— Вы очень благородный человек, Сергей Владимирович. Вы, не задумываясь, пришли на помощь моим родителям, хотя могли получить сильные ожоги, а то и погибнуть. Уж я-то, поверьте, знаю, что такое пожар внутри катера. Если вы не возражаете, я хотел бы взять себе ваше имя.
— Моё? — брови Сергея Владимировича поползли вверх от изумления.
— Ваше. Я бы хотел, чтобы с этого дня меня звали «Марков».
— Но это не имя, а фамилия, — уточнил профессор.
— Не имеет значения. На нашей планете подобного разграничения не существует. Так вы не против?
— Нет, не против… сынок.
Он до последнего колебался, сомневался, стоит ли это делать. Но когда в холодных, бесстрастных глазах мальчика вновь вспыхнула на секунду уже знакомая тёплая искорка, Сергей Владимирович окончательно убедился, что поступает правильно.
— Зарегистрировали меня, разумеется, как Владимира Сергеевича Маркова. Инна Ромуальдовна поссорилась с мужем и подала на развод, но мой приёмный отец не предал меня, не бросил, хотя и сильно страдал потом. Он потерял свою Хранительницу, кроме того, в нас все тыкали пальцем: «Смотрите, у профессора Маркова инопланетный ребенок!» Врачи «протащили» меня через все возможные и невозможные обследования. И успокоились лишь после того, как убедились, что во мне не бродит никаких опасных для жизни землян вирусов, а мой генетический материал вполне совместим с их генами. Однако это не помешало многим школьным учителям отказаться от занятий со мной под благовидными предлогами… Учёные же вновь и вновь перерывали сантиметр за сантиметром тот небольшой участок земли, где я произвёл уничтожение катеров вместе с телами погибших родителей. Не знаю, что именно они надеялись там найти? Моего приёмного отца начали сторониться даже близкие друзья, а он всё равно любил меня, как родного сына, до самого окончания своего Странствия… Единственный землянин, который меня по-настоящему любил. Впрочем, — тут Марков тяжело вздохнул, — ты всё это слышала и не раз. Грустная история.
— Да, Попутчик. Очень грустная. И всё же ты не прав насчёт Лори, — начала она, но Марков перебил её.
— Тебе удалось связать мои воспоминания с потоком энергии, или чего там? Ты поняла, где искать Кладезь Знаний?
— Я не уверена, но, похоже, так называется пси-зона, расположенная на планете, куда мы с тобой в данный момент направляемся.
— Это то самое место, о котором говорилось в Священных Свитках? — сердце спасателя напряжённо забилось. — То, которое находится на границе бытия-небытия и…
— Попутчик, — мягко остудила его пыл Си-А. — Всё изложенное в Свитках нельзя понимать буквально. Даже если мы действительно нашли Кладезь Знаний, это вовсе не означает, что нас там дожидается Истина в готовом к употреблению виде… В пси-зоне, конечно, есть нечто загадочное… Но я не вижу, что именно.
— А насчёт остального? — с надеждой поинтересовался Марков.
— Я выудила кое-что… Информацию о ваших далёких предках. Кажется, наконец-то я смогу показать тебе небольшой фрагмент из отрезка времени, когда строился Лабиринт. Если, разумеется, ты пожелаешь.
— Что?! — задохнулся Марков. — Конечно, хочу! Увидеть Великих Предков собственными глазами! Си-А, ты — чудо! Жаль, нельзя тебя расцеловать!
— Ну уж, — ворчливо отозвалась та, но по голосу было заметно, что ей весьма польстила речь Маркова. — Когда ты улыбаешься, твои глаза меняются. Видела бы тебя сейчас Лори!
— Не надо! Ну, почему ты постоянно вспоминаешь её? — лицо спасателя исказилось болью, а глаза опять превратились в ледяной колодец.
— Потому что я прекрасно понимаю, что с тобой происходит. Знаю лучше, чем ты сам, но ты не позволяешь объяснить…
— Си-А!
— Ты любишь эту девушку…
— Пожалуйста, покажи мне Великих Предков!
— И ты боишься своих чувств, потому что считаешь их лишними, не нужными тебе в твоих поисках! Прости, но я должна была это сказать.
Наступила тишина. Затем Марков тихо, но внятно произнёс:
— Я не собираюсь портить ей жизнь. Лори нужно выбрать себе в Попутчики человека, мужчину, а не та-лоо.
— Она выбрала тебя. И, судя по всему, не изменит своего решения. Уважай её выбор! Это раз. А во-вторых, ты говоришь мне неправду. Ты просто ищешь какие-то нелепые оправдания… Попутчик, как ты не понимаешь: ты уже больше, чем наполовину, землянин и лишь частично — та-лоо.
— Я хочу найти своих, и точка! Это моя единственная цель. Я должен их найти!
— Но если твой Путь привел тебя на Землю, не значит ли это, что Создателю угодно, чтобы ты искал Истину именно здесь?
— А Лори — моя Хранительница? — в голосе Маркова появилась недоверчивая усмешка. — Ах, Си-А. Какие глупости! Я понимаю, ты хотела бы, чтобы я перестал мучить себя и тебя, разыскивая во Вселенной других та-лоо, но я должен их найти!
— Зачем?
— Мы связаны Магическими Линиями, мыслями, чувствами, одной религией!
— Да, религия землян отлична от вашей, но…
— У них вообще нет единого учения, — снова перебил её Марков.
— Пусть так, — терпеливо продолжала Си-А, — но я мысленно попыталась синтезировать ислам, буддизм и христианство, а также известные нам отрывки религии та-лоо, и знаешь, что получилось?
— Попробую угадать: различные проявления одного и того же.
— Верно. Я к тому веду, что во всех этих религиях адептам советуют одно и то же для преодоления страхов.
— Знаю! Не бежать от них, а пойти им навстречу. Но мой единственный страх — остаться в одиночестве среди чуждых мне душ, — сказал и запнулся.
— Вот именно, — спокойно произнесла Си-А, словно подтверждая его догадку.
— Но я не верю, что в данном случае лучший способ преодолеть страх — пойти прямо к нему.
— Ты не останешься один, если выберешь Лори! — напомнила ему Си-А.
Лицо спасателя снова искривила болезненная гримаса, и в то же время он почувствовал облегчение оттого, что ему хотя бы перед одним существом нет необходимости притворяться, изображая каменное равнодушие.
— Лори понятия не имеет, кого любит. Она воображает меня неким благородным сказочным принцем. Я прочитал её мысли. А это означает, что, по сути, она любит не меня, а су-эй-ти — мой желаемый образ.
