По ногам уже ощутимо тянуло ветром, но вставать и закрывать половинку рамы Вете было лень, а Антон преспокойно болтался в коридоре. Он брал трубку телефона в руки – она отзывалась звучными гудками, набирал номер, ждал, хмыкал и клал трубку.
Потом снова набирал номер, а Вета пила чуть теплый чай из большой кружки. Она всегда давала чаю остыть, не любила горячий. «Эпителий рта полностью восстанавливается через двадцать четыре часа». За любовь к умным фразам над ней вечно посмеивались одногруппницы.
Антон в очередной раз поднял трубку, и Вета вспомнила ночной звонок. Он не приснился, нет. По работе, наверное…
Она вспомнила о стопке тетрадей, которую так и бросила в комнате, и настроение тут же поползло вниз. Школа замаячила на горизонте скорбным призраком. Может быть, попробовать снова связаться с родителями Арта? Вечером, не сейчас, сейчас они наверняка уже гуляют по набережной. Или еще неизвестно где.
Вета ощутила острую необходимость никуда-никуда не выбираться сегодня из дома. Она бы так и сказала Антону, который остановился в дверном проеме, сунув руки в карманы, как герой вестерна.
– Я…
– Не пойму, почему он не отвечает? – выпалил Антон, глядя мимо. Глаза его стали стеклянными. – Часа два уже. Не может же так крепко спать.
– Твой друг? Может, ушел из дома? – пожала плечами Вета, отставляя полупустую кружку подальше от себя.
Антон задумчиво потер затылок.
– Обещал же ждать.
– Ну, – она вспомнила, что никуда сегодня не собиралась выходить. Лучше умереть, чем столкнуться с вышедшим на экскурсию классом. – Может, сходим к нему?
Вета увидела ее возле школы – невысокую сгорбленную фигуру за листвой еще зеленых кленов.
Когда она начала узнавать кварталы, по которым они проезжали, она вжала голову в плечи: вдруг заметят. Но тут же не выдержала и взглянула в окно. Аллея перед школой пустовала, только одна фигура замерла перед клумбой, где гладиолусы печально клонились к асфальту.
Перед тем как аллею от нее заслонил спортзал, Вета увидела, как та, что стояла на асфальтовой дорожке, сложила руки за спиной и зашагала. Словно чего-то ждала.
– Останови! – Вета требовательно хлопнула по плечу Антона.
Машина почти сразу замерла у тротуара, но Вета еще несколько секунд потратила на нервные попытки открыть дверь. Когда выбралась, в лицо тут же ударило запахом школы – сырым паркетом и пыльными бумагами, рассованными по шкафам. Или это только почудилось?
Вету меньше всего волновало, что творится вокруг. Она вдруг испугалась, что Жаннетта уйдет, никого не дождавшись, свернет с аллеи и найдет одной ей известный проход в высокой изгороди по ту сторону.
Но она была там. Сложив руки за спиной, стояла и смотрела на распахнутые окна кабинета биологии – уборщица решила вымыть окна, – и стека очков блестели.
– Жаннетта… – Вета запыхалась и забыла ее отчество, но та уже обернулась. Темные, не выцветшие глаза изучили Вету с ног до головы, и она только сейчас заметила, что Жаннетта еще как немолода. В солнечном свете проступили глубокие морщины.
Но серьги были на месте, тяжелые, с зелеными камнями, наверное, с малахитом. Пальцы сжались за запястье Веты, они оказались неожиданно холодными, хоть у самой Веты ладони были влажными, от почти летней жары. Она хотела думать, что это от жары.
– Ты их пересадила?
Вета услышала, что сзади к ней приблизился Антон. У него имелось потрясающее для следователя свойство – притворятся стенкой или столбом. Так мастерски, что он мог стоять в полушаге, и все равно его никто не замечал.
– Пересадила? – растерянно повторила Вета, решив, что Жаннетта беспокоится о цветах в кабинете. Их там слишком много, целый подоконник, еще немного, и растения отвоют у школьников первые парты.
– Пересадила детей, я спрашиваю?
– Нет, я еще ничего не успела. – Она приложила усилие, чтобы освободиться от захвата шершавых холодных пальцев, но Жаннетта тут же схватилась опять – правда, только за широкий рукав блузки.
– Почему?
Все-таки она была очень старой. Серьги, кольца и краска на глазах делали свое дело, но покрытая пигментными пятнами кожа в вырезе кофты выдавала Жаннетту. И руки – секунду назад Вета ощущала, как выступают на них суставы.
– Они бы меня все равно не послушали.
Жаннетта моргнула.
– Идем. Не хочу, чтобы меня тут застали. Роза сегодня в школе?
– Не знаю, вроде бы она не собиралась приходить, – выдохнула Вета. Она ожидала совсем не такого разговора.
Она шла медленно – возраст, вот уже и проблемы со здоровьем. Она двигалась с заметными усилиями, но не жаловалась, молчала. Вета шла чуть сзади, хотя и не привыкла так плестись. За аллеей, по другую сторону школы, нашлась небольшая спортивная площадка и проем в высокой ограде. Проем не походил на парадные ворота, через которые обычно проходила Вета. Казалось, строители просто поленились ставить еще одну секцию кованой ограды.
Суббота, девятое сентября – день забытых обещаний
«Старое кладбище», – иногда слышала в школе Вета, но не могла даже представить, как оно выглядит на самом деле.
«Он мне и говорит, мол, что ж вы делаете, ироды! – темпераментно рассказывала учительница физкультуры, размахивала руками так, что задевала детей, снующих по коридору. – По могилам скачете. А я ему – что же делать, если другой площадки для эстафеты нам никто не выделил!»
Из окна ее кабинета кладбища не было видно. Но закроешь глаза и начнешь представлять: покосившиеся кресты до горизонта, сырость и черные птицы.
На самом же деле не было тут никаких крестов. Огороженный шумными кленами участок оказался совершенно пустым, не считая разросшегося по углам чертополоха. Он тянулся вдоль всего школьного участка, и от переулка с лавочками и клумбами отделялся только невысоким заграждением и калиткой. Вдалеке торчали вбитые в землю колышки-отметины – видно, остались после эстафеты.
– Марка никогда не сажай рядом с Артом, запомнила? – говорила Жаннетта, беря курс на калитку. – И еще не забывай за участком ухаживать. У нас там гравилат растет. Сними с уроков да хоть Алису и пусть срежет сухие листья. Или Валеру, он безотказный. Ты запомнила?
– Да, – сквозь зубы прошипела Вета, туже затягивая пояс плаща. Она не понимала, зачем ее хотела видеть Жаннетта. Не за тем же, чтобы надавать кучу бессмысленных советов? За этим не приходят, не меряют шагами аллею перед школой, опасаясь, что заметит Роза.
– У меня полно дидактических материалов, поищи их в шкафах. Вопросы для контрольных. Скажи им, что срез для администрации. Клетка и от нее две стрелочки. Пусть напишут – животная и растительная. Органеллы… Запомнила?
– Да, – почти выкрикнула Вета. Она стеснялась только Антона, который безмолвной тенью следовал за ними. Без него она давно бы высказала этой заслуженной учительнице все, что думает о животных клетках и об ее классе. – Что вы им сказали?
– Кому? – обернулась на нее Жаннетта. Ни удивления, ни беспомощности, таким тоном на допросах отвечают матерые преступники в фильмах.
«Кто убийца, я? Да вы что, я люблю солнечные деньки и котят».
Но в глазах – чужая кровь.
– Кому же еще, детям! Вы сказали, что поговорите с ними, и после этого все стало еще хуже. – Голос Веты хрипел. Она хотела прокашляться, но кашель застрял в горле.
Жаннетта прошла до ближайшей скамейки. Площадка вокруг – цветные лесенки и качели – пустовала. Дети были слишком заняты заговорами против своих будущих учителей.
Они сели, а Антон остался стоять за плечом Веты, он оглядывался, как будто его очень интересовал пейзаж вокруг и алая машина у подъезда.
– Я им не говорила ничего плохого, – сказала Жаннетта очень серьезно. – Наоборот, я пыталась донести, что вы – лучший вариант.
На грубую лесть это мало походило. Так не льстят – с поджатыми губами и суженными от злости глазами.
– И почему же я? – не выдержала Вета. От Жаннетты пахло терпко – старыми арабскими духами, такие же стояли в тумбочке у мамы. Липкий от времени флакончик, ими она никогда не пользовалась.
Вета все еще ожидала глупого бормотания и неуместных комплиментов, вроде «молодая и перспективная», но ответ последовал – жесткий и уверенный.
– Потому что вы из другого города.
Зашуршали листья на деревьях, и солнечный, не по-осеннему душный день подернулся холодом.
– Почему вы захотели вдруг поговорить со мной? Вы меня не пустили даже на порог.
Жаннетта скривила накрашенные губы так, что помада пошла трещинками.
