— Въездные ворота, — пояснил Отшельник. — Не найдем ничего подходящего, здесь заночуем.
Однако судьба оказалась более благосклонной к уставшим путникам. Мимоходом прочитав вывеску, Отшельник завернул на Кронштадтскую улицу.
— Нам уже встречалась Кронштадсткая площадь. — Не удержался Кондор. — Теперь вот улица такая же. Добрый знак.
Сталкеры вышли к железнодорожному вокзалу. Здание выглядело менее разрушенным, чем другие. И хотя в верхнем этаже зияли огромные дыры, а часть крыши вовсе отсутствовала, сооружение обещало стать неплохим прибежищем на ближайшую ночь.
Переглянувшись, бойцы осторожно двинулись внутрь. На то, чтобы обследовать пустынные помещения, понадобилось несколько напряженных минут. Ничего интересного, за исключением ряда пыльных ящиков с кнопками в одном из подвальных помещений, здесь не обнаружилось.
— Может, дальше пройдем? — Кондор изучал карту. — Там вроде как порт впереди.
— Дорого встанет впотьмах шариться. Ночуем здесь, — отрезал Отшельник.
Пока бойцы обустраивались, Глеб аккуратно потянул наставника за рукав:
— А это что такое?
— Однорукие бандиты. — Заметив удивление на лице ученика, Отшельник пояснил. — Игровые автоматы. Была такая забава. Игра на деньги… В общем, долго объяснять.
Глеб, как ни силился, так и не смог вникнуть в путаное объяснение наставника. Как железный ящик может быть бандитом? Что такое деньги? А при словосочетании «игровой автомат» на ум приходили только игрушечные деревянные «калаши», с которыми пацанва носилась по Московской, играя в «сталкеров».
— А что еще за «деньги»?
— Патроны такие. Но стрелять ими не получится. Только торговать.
— Кому ж такие патроны нужны?
— До Катастрофы — всем. И ты даже не представляешь, парень, насколько. А вот после — их не стало. Сразу. Консервы в ходу были. Разные. На некоторых станциях — водой расплачивались. Дефицитный товар был, поначалу… В общем, натуральный обмен. Бартер.
— Бартер? А что такое…
— Всё, Глеб, хватит лекций. Спать хочу.
— Лекций? А…
— Я сказал, хватит!
Размышляя над словами наставника, мальчик не сразу заметил, как к нему подошел брат Ишкарий. Лицо сектанта лучилось благодушием, а пальцы беспрерывно теребили край холщовой сумы.
— Ты не мог бы вернуть фотографию, отрок? — Обратился тот.
Глеб суетливо залез во внутренний карман, доставая замусоленную карточку. С сожалением взглянув на величавый корабль в последний раз, мальчик протянул снимок сектанту.
— Спасибо, Глеб. — Ишкарий удалился, подсаживаясь к Окуню.
Боец с каким-то маниакальным интересом принялся разглядывать изображение. Они общались вполголоса, и как мальчик ни прислушивался, так и не смог узнать о предмете беседы. Хотя о чем мог говорить сектант? О ковчеге, об «Исходе», о спасении… Все это каждый из них уже выслушал не по одному разу. Глеб постоял еще немного, но усталость взяла свое. Устроившись рядом с наставником на стылом брезенте, он рассеянно наблюдал за тем, как Кондор отдает приказы:
— Дежурим по два часа. Шаман, вы с Ксивой первые. Потом меня толкнете. Отшельник, мы с тобой. Затем Фарид и Ксива. Окунь с Ишкарием замыкают. Теперь всем спать.
* * *
Сначала закружилась голова. Во рту пересохло. Не снижая темп, он глотнул воды из фляги. Прокатившись по пищеводу, влага на мгновение остудила пожар, разгорающийся внутри. Но затем к горлу резко подступила тошнота. Обильный пот, стекая по лбу, заливал глаза и крупными каплями оседал на стеклах противогаза. Скверно.
Впереди что-то метнулось, исчезнув в подвальном оконце. Сквозь запотевшие стекла не разобрать. К тому же дышать с каждым шагом становилось все труднее.
Он рванул шланг воздуховода вверх, откидывая противогаз в сторону. Свежий воздух наполнил разгоряченные легкие. На мгновение головная боль отступила, но лишь только затем, чтобы явственно проявилась ломота в пояснице.
Автомат стал непривычно тяжелым. Плевать на опасность. Пусть за спиной поболтается. Главное не прекращать движение. Левой, левой, раз, два, три…
Он чувствовал, что если остановится хоть на мгновение, заставить себя бежать дальше будет гораздо сложнее.
Вода во фляге закончилась, но живот крутило, не переставая. Будто напалм внутри плещется. Виски пульсировали от ноющей боли, мешая думать. А ведь сейчас было над чем поразмышлять…
* * *
Над ровной гладью воды стоял туман. Белым непроницаемым саваном обволакивал все вокруг, оставляя для обозрения лишь крошечный пятачок бескрайнего водного пространства. Глеб инстинктивно напрягся, поскольку уже знал, что будет дальше. Накатила волна. Еще одна. Мальчик стал тонуть. Не ощущая ни холода, ни страха, просто вяло двигал ногами, тщетно пытаясь воспротивиться неодолимой силе, что неуклонно тащила его тело ко дну.
Глеб зажмурился, но даже сквозь плотно сомкнутые веки по глазам ударил яркий свет. Кто-то ухватил его за руку и решительно потянул наверх. Мальчик решил было, что это наставник, но последним, что удалось увидеть в истаивающем сне, было лицо брата Ишкария. Тот выглядел крайне взволнованным и, не переставая, кричал:
— Где он? Где он?
Глеб резко сел, продрал глаза и осмотрелся. Вокруг в беспорядке валялись рюкзаки и пустые консервные банки. Сами бойцы сгрудились вокруг командира. Тот прижимал испуганного Ишкария к стене и грубо тряс.
— Где Окунь?! Слышишь, ты, святоша?! Где мой боец?!
Сектант болтался в руках Кондора, затравленно озираясь, и невнятно бормотал.
— Не слышу!
— Я говорю, спал! Не знаю, куда он подевался! — Захныкал сектант. Под влиянием стресса из его речи мигом исчезли напыщенные витиеватые фразы. — Сказал только, дрыхни мол, я подежурю.
— Тьфу! Откуда ты взялся такой бестолковый? О чем вы с ним трепались вечером?!
— О ковчеге! Он сказал, что в жизни кораблей не видал. Я про «Варяг» ему рассказывал!
Кондор опустил сектанта на пол. Оглянулся на товарищей.
— Он в порт пошел, барыга хренов. Все ищет, чем бы разжиться. Собираемся — может найдем еще…
— Да уж, найдем… Или передохнем все. Был да сплыл… — Вполголоса заворчал Ксива, сворачивая ветхий спальник.
Неудобные фразы, вырвавшись как бы невзначай, подействовали на Кондора подобно разорвавшейся бомбе.
— Что? Что ты там вякнул?! — Командир схватил бойца за грудки. — Я не понял, ты что вякаешь?! Это ж твой напарник! ТВОЙ!
— Да будет тебе, сморозил он лишнего, — подскочил Шаман. — С кем ни бывает…
— С кем? Да ни с кем такого не было, нет и не будет в моем отряде! Ты слышишь меня, Ксива?! Все слышали?! Ни с кем! Понятно?!
— Да понятно! — Ксива дернулся, оторвав от себя цепкие руки Кондора. — Остынь только.
Бойцы напряженно сверлили друг друга взглядами. В конце концов, Ксива опустил голову, отвернулся, принявшись нервно упаковывать рюкзак.
— У Бельгийца дочь годовалая в метро осталась… У Окуня жена с сынишкой… Что я им скажу? Извините, мол, не досмотрел! Были да сплыли! Ищите новых мужей! Отцов новых! — Кондор ожесточенно натягивал на спину плотный комбез.
Бойцы собирались, молча внимая словам командира.
— Гребаная жизнь… Гребаный мир. Куда ни плюнь, кругом смерть одна. И ведь лучших забирает, стерва! А таких вот заморышей, — палец Кондора ткнул в сектанта, — стороной обходит! Даром, что ни мозгов, ни оружия! Даже москиты, и те брезгуют…
— Погоди еще, командир, про Окуня-то. Рано хоронишь. Может найдем еще…
Но искать пропавшего бойца не пришлось. Стоило им выйти из здания вокзала, как из-за угла послышались торопливые шаги. Тяжело дыша, Окунь приблизился к группе. Без противогаза. Бледное лицо сталкера заливал пот, а в глазах появился нездоровый блеск. Кондор ринулся было на подчиненного, но Окунь неожиданно наставил на командира автомат.
— Отойди! Отойди, говорю!
— Да ты чего, Окунь, умом тронулся? — Кондор растерянно отступил назад. — Ты где шатался вообще? Почему без «хобота»?
Боец как-то виновато посмотрел на товарищей, шмыгнул носом, опустил автомат, потупившись.
— Я это… в порт ходил… Думал, смотаюсь по-быстрому, проверю, может паром до Кронштадта еще цел. Ну и нарою чего-нибудь интересного заодно. На складах. Отшельник все равно не дал бы от маршрута отклониться. Туда нормально дошел. Корабли там… Красиво… Пошуровал маленько. Еще удивлялся долго, что место такое чистое и спокойное. А потом словно кольнуло где-то в затылке — «Жди, Окунь, беды». В башке зашумело. На дозиметр глянул — а тот не работает. Пока крышку сдирал, всем богам перемолился. Смотрю — батарейка отошла. Обратно собрал. Включил. А он, падла, как заверещит… Я ноги в руки — и сюда… В общем, кранты мне, командир… Или нет?
Окунь с надеждой смотрел на товарищей. Потом вдруг согнулся пополам, выблевывая на асфальт остатки ужина. Бойца зашатало. Ната вскрикнула.
