Тани начала высматривать в крыше лифта люк, как сверху на лифт приземлилось что-то тяжелое. Кабина основательно просела.
Мы замерли, стараясь даже дышать вполсилы. Глухо грохнул металл и кабина вернулась в исходное положение. Выждав какое-то время, Тани подняла руки к потолку и за что-то ухватилась. Чуть слышно скрипнули петли и Тани исчезла наверху. В открытый люк просунулась ее смуглая рука.
Едва не заскулив от боли, я поднялся на ноги. Одной рукой ухватился за край люка, другой сжал тонкое, но крепкое запястье Тани. Она в свою очередь обхватила мое. На то, чтобы затащить меня наверх ушло минуты две, не меньше.
«Ну ты и тяжелый», — прошептала Тани, с трудом переводя дыхание.
«Красивым толстым сильным», — попытался отшутиться я, — «Везде у нас почет».. Но самочувствие к юмору не располагало.
Из глубины коридора раздавались громкие металлические шаги. Такие обычно издает мобильная броня. Значит или Братство или Анклав. Скорее всего последнее, но уж очень быстро Дик обернулся. С первого уровня Убежища в шахту свисал толстый нейлоновый шнур. Чем мы и воспользовались.
И сами того не подозревая, оказались в ловушке. В нескольких метрах от входа в пещеру стояла огромная машина. Вытянутый корпус размером с небольшой грузовик заканчивался узким жалом-хвостом. На конце хвоста крепился винт, наподобие того, который двигал самолетом Чарли. Еще два огромных винта возвышались над крышей. Передняя часть из-за выпирающих прозрачных стекол кабины напоминала голову гигантской мухи. Рядом с этим механическим монстром стоял анклавер в мобильной броне и курил. Одной рукой он держал сигарету, другой — винтовку Гаусса. Похожий на уродливую маску шлем лежал рядом, на камне.
Теперь скажите-ка, дети, что случится, когда его напарник внизу выяснит, что меня нет, а веревка, по которой он спустился, аккуратным мотком свернута наверху? Правильно, вызовет подмогу. А вход в пещеру один. И не настолько широкий, чтобы мы могли укрыться от человека с прибором ночного видения или даже с фонарем. Я аккуратно пристроил руку с пистолетом на выступ скалы и попытался прицелиться в голову анклаверу. Бесполезно. Истрепанные болью нервы отказывались нормально работать. Руки тряслись, перед глазами все расплывалось. В темноте сверкнуло лезвие ножа. Я не мог схватить Тани за руку, не мог ей крикнуть, чтобы она остановилась. Я только мог смотреть, как она стрелой вырвалась из темноты пещеры на свет заходящего солнца. И только теперь я понял, что «Черные молнии» это не просто прозвище. Тело Тани вытянулось почти параллельно земле, ноги мелькали, едва касаясь земли. Но и анклавер не дремал. Взметнулся вверх ствол винтовки, почти бесшумно выпуская на волю пулю из обедненного урана, которая насквозь пронзила — пустоту. Я не сумел заметить прыжка — увидел только тень, взметнувшуюся над землей. А потом все вдруг замерло. Тани, приземлившаяся на одно колено за спиной анклавера. Сам анклавер. Он стоял, прижав стальные пальцы к шее, обтянутой тонкой термоизолирующей тканью. Между пальцев, словно вода из проколотого поливочного шланга, била тонкая струйка крови.
«Ты как?» — спросил я Тани. Она сидела на земле и ловила ртом воздух, словно загнанный брамин.
«Погоди. Буду в норме. Через пару минут. Это не так уж. Легко».
Я покосился на анклавера. Тот стоял неподвижно, этакий надгробный памятник самому себе. Костюм продолжал удерживать тело в вертикальном положении, но руки безвольно повисли. Пальцы, сжимавшие винтовку Гаусса разжались и оно свисало, зацепившись скобой за стальной палец. Я взял ее в руки. Никогда раньше не держал подобного оружия. Легкий, чуть неуклюжий корпус вмещал в себя больше смертоносной силы, чем реактивные снаряды и тяжелые пулеметы. От пули, выпущенной из этого оружия не спасет ничто — ни каменная стена, ни толстая шкура супермутанта, ни мобильная броня Братства и Анклава.
Дик болтался в воздухе, пришпиленный к стенке стальной рукой. Вторую руку анклавер занес для удара с явным намерение размозжить Дику голову. Говорят стрелять в спину нехорошо. Что ж, все мы не без греха. Продырявленный тремя пулями, анклавер разжал руку и медленно повалился на спину. От удара содрогнулись стены коридора, пластиковый плафон одной из ламп сорвался вниз и с сухим треском упал на пол. Я отпустил веревку, на которой Тани спускала меня вниз и сделал несколько шагов в глубь коридора. Нога больше не причиняла мне хлопот. Найденный у анклавера стимпак за пару минут полностью зарастил рану. Дик сидел на полу и растирал рукой горло. Он был безоружен.
«Что, Винс, вернулся забрать должок? Стреляй, не бойся. Я не обижусь».
«Опять хочешь умереть?» — спросил я.
«А у меня есть выбор?»
«Если хочешь мое мнение, Дик, ты сволочь. Как и все мы в этом мире. Просто бывают сволочи законченные и нет. У тебя еще есть выбор».
Штука, на которой прилетел Анклав, называлась вертолет. Так я второй раз оказался в воздухе. Корпус не так мотало, как самолет Чарли, но все равно потряхивало основательно. У меня-то еще был какой-то опыт, а вот Тани на второй минуте полета распласталась на полу в пассажирском отсеке, вцепившись в поручень и что-то бормоча про себя. Толи ругательства, толи молитвы каким-то своим богам. Я сидел на сиденье рядом с Диком, намертво пристегнутый ремнями безопасности. На голове у меня был тяжелый полукруглый шлем.
«Когда я был в цирке, они собирались уходить из Реддинга. Сейчас уже наверняка в пути».
«Ты уверен, что они выполнят угрозу? Вряд ли те ребята успели хоть слово передать».
«Он передал сообщение, перед тем, как взяться за меня. В вертолете есть ретранслятор. А в Анклаве очень принципиальные ребята».
«Когда мы догоним цирк?»
«Минут через десять».
Под нами мелькала земля, по большей части сухая пыль Пустоши. Только однажды мы пронеслись над небольшим поселком, но я даже не успел его толком рассмотреть — так быстро он исчез за спиной.
«Реддинг», — произнес Дик. Из-за высокого холма вынырнул темный, окруженный высокими стенами город. Неожиданно наушники в моем шлеме ожили.
«Что, парни, решили тоже порезвиться? Мы только начали, но лучше вам поторопиться».
«Сейчас будем», — Дик говорил спокойно, лицо его стало белее мела, «Отключите вы эту антирадарную защиту, от кого нам тут прятаться».
«Ладно. Ждем».
Вертолет резко развернулся влево. Так резко, что шлем чуть не свернул мне шею. На Дика было жутко смотреть. Руки вцепились в руль так, что побелели костяшки, дыхание со свистом прорывалось сквозь стиснутые зубы, на лбу выступили бисеринки пота.
«Опусти забрало шлема», — сказал он мне.
Я повиновался. Непроницаемо-черное снаружи, забрало оказалось совершенно прозрачным изнутри. Перед глазами запрыгали какие-то цифры, прямо посередине вибрировал квадратик с перекрестьем внутри.
«Сейчас я активирую систему наведения», — сказал Дик и через секунду квадратик как безумный заплясал из стороны в сторону. За ним отчаянно пыталось поспеть перекрестье.
«Квадратик следует за твоим взглядом. Перекрестье — прицел пулемета, установленного на носу. Пушка не может двигаться так быстро, как взгляд, поэтому стреляй, когда прицел совместиться с квадратом. Гашетка на рукояти перед тобой. Тренируйся пока».
Цирк мы увидели через пару минут. К тому времени я более-менее освоился с шлемом. Повозки неподвижно стояли на дороге, от одной из них остался лишь дымящийся остов, рядом валялись изувеченные туши браминов. Вовсе стороны разбегались люди, кто-то, кажется, пытался отстреливаться. Над караваном черным вороном кружил вертолет, такой же, как наш.
«Стреляй, черт подери», — почти застонал Дик.
Это было несложно. Вражеская машина летела медленно, почти величаво, гордясь собственной неуязвимостью. Я надавил на кнопку, которую Дик называл гашеткой. Выстрелов я не услышал — видимо, у кабины была отличная звукоизоляция. Только почувствовал, как мелко завибрировал корпус и увидел как струя трассирующих пуль понеслась к цели, насаживая ее на свое острие. Корпус чужого вертолета брызнул искрами, из-под винтов повалил черный дым.
«Вы что, свихнулись?!» — заорал в наушниках чей-то голос.
«УБЬЮ!!!» — проревел в ответ Дик и щелкнул каким-то выключателем. Связь оборвалась.
Вертолет Анклава быстро снижался. Но все же недостаточно быстро, что бы разбиться при падении. Наша машина неподвижно зависла в воздухе неподалеку. Я снова потянулся к гашетке, но Дик меня остановил.
«Погоди. Я сам».
В боку чужого вертолета распахнулась дверца и оттуда на четвереньках стал выползать солдат в силовой броне. Но он успел выбраться лишь наполовину.
Корпус вертолета содрогнулся, словно в судороге и я увидел, как к распростертой на земле машине устремились четыре дымных полосы.
«Ракеты», — понял я.
Бесшумно расцвел огненный цветок взрыва, разметав вокруг себя пыль, камни и сталь. Когда видимость более-менее восстановилась, на месте вертолета Анклава лежал исковерканный кусок металла.
