— Я же обещала тебе, что так будет, — шептала во сне старуха, сверкая красными глазами и протягивая ко мне руки, которые почему-то были длинными и когтистыми. — Обещала, что ты ответишь за грехи своих предков.
Во сне я не ощущал себя сильным мужчиной — я был маленьким испуганным мальчиком. Я пытался отмахнуться от нее, убежать подальше. Но лабиринт узких горных ущелий водил меня кругами, и надо мной продолжала возвышаться старая деревянная церковь, на фоне которой застыл ее костлявый силуэт, а выше над ней — сюрреалистичное красное небо, каким оно может быть лишь в настоящем Аду.
— Хватит уже, триста двадцать четвертый, — раздался за моей спиной голос Чхона.
Обернувшись, я увидел, что генерал не спеша двигается ко мне. Издалека казалось, что его фигура равна по росту моей. Но чем больше сокращалось расстояние, тем больше я съеживался, а он делался великаном и нависал надо мной широкой, исполинской тенью. Его шаги были такими тяжелыми, что от них содрогалась вокруг земля, а голос гремел, подобно рокоту грома.
— Хватит уже бегать, слабак, — презрительно пророкотал он.
— Я не боюсь тебя! — попробовал крикнуть я.
Но мой писк был так слаб, что вряд ли мог даже долететь до ушей великана.
— Как ты вообще мог посметь бросить мне вызов? Неужели ты не понимал, что я просто раздавлю тебя?! — разнесся надо мной грохочущий голос, от которого со скал полетели камни.
И он выполнил свое обещание. Последнее, что я запомнил — подошва занесенного надо мной исполинского сапога, стремительно затмевающего небо…
— Димитрис! — донесся до меня чей-то взволнованный голос.
Я вскрикнул и встрепенулся. Лишь миг спустя понял, что я тяжело дышу, крепко схватив за запястье Фрэнка, который пытался меня растолкать, а другую руку — инстинктивно занеся для удара.
— Все в порядке, — произнес тот слегка растерянно, косясь на мой увесистый кулак.
Мне понадобилась пара глубоких вдохов, чтобы прийти в себя и разжать его запястье. Люди в бараке суетились. Почти никто не спал. Где-то снаружи доносился натужный размеренный вой сирены. Его эхо звучало у меня в ушах посредством нанороботов, подключенных к слуховому каналу.
— Уже пора? — спросил я хрипло, отирая со лба пот.
— Это кормежка. Видишь, все собираются? Говорят, туда надо идти всем вместе.
Я не стал задавать лишних вопросов — потратил это время на то, чтобы встать и потянуться. В углу барака отыскалась общая миска, из которой можно было умыться. Вода в ней была такой мутной и почерневшей, что ее можно было перепутать с нефтью. Зубы здесь, видимо, чистить было не принято, да и нечем.
— Давайте, давайте, быриком, мужики! — сходя со второго этажа барака в компании уже знакомого Гэвина и еще пары-тройки крепких парней, подбодрил суетящихся людей Ши. — Через минуту чтобы все были готовы!
Завидев меня среди толпы, Ши жестом поманил к себе. Фрэнк как-то незаметно потянулся за мной следом.
— Ходите завтракать дружным семейством? — полюбопытствовал я, пожав руку корейцу.
— А здесь ты по-другому хавчик не получишь! Сейчас сам все увидишь! Хватай миску — и давай за мной!
Снаружи «революционного барака» уже столпилось по меньшей мере два десятка людей. К ним продолжали присоединяться все новые и новые — видимо, все, за исключением тех, кто был сейчас на смене. Чумазые, злые и измученные, словно бы и не отдыхали после прошлой смены, люди группками пускали по кругу немногочисленные сигареты и тихо о чем-то переговаривались.
Придирчиво осмотрев толпу, которая к этому времени выросла человек до тридцати — сорока, Ши задорно хлопнул в ладоши и заорал:
— Так, ну все! Погнали!
Выдача еды в «Чистилище» производилась посредством пищевых автоматов. Автомат, к которому нас повел Хон, был установлен под одной из широких платформ, которые выполняли роль опорных пунктов охраны. Он имел мало общего с теми, которые каждому приходилось видеть. Супер-защищенная бронированная конструкция высотой не меньше десяти футов всем своим видом намекала на абсолютную тщетность и смехотворность любых попыток причинить ей вред с помощью кулаков, заточек, арматуры, камней и любых других примитивных орудий, которые могли оказаться в распоряжении зэков.
Не знаю, был ли автомат единственным на всю секцию, или где-то в других закоулках можно было отыскать другие. Но очередь к нему выстроилась немалая.
— Что, проголодались, тараканы?! — весело кричал в мегафон интендант Гриз, который в обществе полудюжины других охранников праздно наблюдал за процессом с платформы. — Вот уж не знаю, зачем на такое отрепье вообще переводят человеческую еду! Я давно уже предлагал прикрыть эту лавочку, чтобы вы там, как настоящие тараканы, жрали друг друга! Всем было бы от этого только лучше! Но до тех пор, пока мне не удается протолкнуть эту идею — помните, что у нас постоянно действует акция «Подарочек от дядюшки Гриза!» Каждый день я ссу в один из этих сраных пайков! Так что, может быть, сегодня повезет вам!
Подходя поближе, я приметил, что охранники ржут, слушая Гриза, и вообще не обращают внимание на то, что происходит внизу. А происходило там многое. Автомат, как я догадался, был настроен выдавать пайки на основании отпечатков пальцев и звука голоса каждого заключенного через определенные промежутки времени. Но эта система распределения, конечно же, не могла на самом деле работать, если тюремщики не следили за тем, как происходит выдача пайков и что случается после их выдачи.
Прямо на моих глазах состоялся банальный «отжим» пайка группой зэков у получившего его «терпилы», для чего понадобилась пара угроз и несильный тычок в подбородок. Затем другая группа других зэков, хохоча, насильно подтащили другого сопротивляющегося «терпилу» к автомату, приложили его руку к сканеру и ущипнули, заставив крикнуть в динамик — с тем, чтобы сразу же присвоить выданный автоматом паек. Многих вообще не приходилось принуждать — слабые сами подносили паек сильным, должно быть, в обмен на неприкосновенность или защиту.
Группа «политзаключенных» угрожающе приблизилась к хвосту очереди. Толпа выглядела хаотичной лишь на первый взгляд — в первые ряды протолкнулись самые дюжие, а более слабые, пожилые и больные держались позади. Некоторые зэки начали оглядываться на новоприбывших с враждебностью и опаской, недовольно шептаться и раздраженно отплевываться.
Ши, выйдя вперед, заливисто свистнул, и громко объявил:
— А ну с дороги, босота! Вначале люди, потом — скоты!
Такая постановка вопроса показалась мне не слишком конструктивной. Но встревать я, ясное дело, не стал. Очередь, людей в которой было примерно столько же, сколько и прибывших, беспокойно заколебалась. Затем из неё вышел, растолкав прочих, крупный лысый бугай. Кажется, я видел его в числе тех, кто прибыл вчера. И о том же говорила свежесть ожога на макушке его черепа, имевшего характерную яйцевидную форму — с узким лбом и широким подбородком.
— Это с какого хера?! — играя мускулами, прокричал он, равняясь с Ши, у которого он выигрывал по росту по меньшей мере на половину головы, хотя по ширине плеч они были примерно равны. — Ты че, оборзел, узкоглазый?!
— Новенький? — полюбопытствовал Ши, с обманчивой невинностью ухмыльнувшись.
Чувствуя за собой поддержку толпы, бугай сплюнул и яростно проревел:
— А тебе что за дело, недоносок?! Становись себе в очередь — и не звезди, а то я тебе сейчас очко на глаз натяну, понял?!
Договорить он не успел. Продолжая улыбаться, Ши как-то незаметно сократил расстояние между ними до минимума — и хорошо рассчитанным движением ударил того лбом в переносицу. Раньше, чем бугай успел оправиться от коварного приема, последовала короткая серия мощных ударов по корпусу, и напоследок — сильный тычок ногой с разворота в лицо, достойный опытного каратиста. Бугай был повержен.
— Слышите, вы, уроды моральные?! — свирепея на глазах, грозно заорал Хон на остальных зэков в очереди. — Пока мы боролись за свободу, приносили себя в жертву во имя высоких идеалов, вы — убивали, воровали, насиловали!!! А жрачку вы хотите получить первыми?! Да мы вас тут сейчас всех нахер убьем!!! Братцы, а-ну навались!
