Я смотрю на спящего учителя. Застонав, тот резко просыпается.
— Радио, — тихо говорит он.
— Вы слышали сообщение? — спрашивает Трейс.
— Только раз. Оно изменилось? Хотя вряд ли.
Трейс пересекает комнату и включает радио. Несколько минут слышны только помехи, затем сквозь них пробивается женский голос, громкий и чистый:
— … не учебная тревога…
Бакстер закрывает глаза ладонью. Трейс выключает радио.
Когда время подходит к обеду, мы помогаем Бакстеру подняться. Снова сев во главе стола — на место Кэри — он наблюдает за Харрисоном и Грейс, несущими еду на двух подносах.
— Значит, вы объединились и сами добрались сюда, — говорит Бакстер, как только мы усаживаемся за столом рядом с ним. Ненавижу это ощущение. Это наше место, а во главе стола сидит он. На лучшем кресле — том, что мы притащили из кабинета Лавалли. — Вы выжили.
— Не все, — отзывается Трейс. — Наши родители. Мы потеряли их.
— Мне жаль это слышать. Как?
— Простите?
— Как они умерли?
Кэри тянется за пакетом с чипсами, когда Бакстер задает этот вопрос. Его рука на миг застывает, затем он хватает и лихорадочно разрывает пакет. Что не ускользает от внимания учителя.
— Это случилось… — начинает Трейс.
Я уверена, что он сейчас обвинит Кэри в чем-то невероятно ужасном, а это самое худшее, что он может сейчас сделать. Я напрягаюсь, внутренне готовая к этому, но он так и не заканчивает предложение. Подняв взгляд, я вижу, что Грейс накрыла его ладонь своею. Она заставила его замолчать.
— Их было больше, чем нас, — произносит она. — Вот и всё.
— Да. Такое бывает. — Бакстер берет рисовые хлебцы и так смотрит на них, словно не может поверить в то, что они настоящие. — А вы пытались добраться до общественного центра?
— Да, — отвечает Харрисон. — И едва выбрались из него.
— Мы думали, там безопасно, — объясняет Трейс. — Наверное, так думали все. Это было первое место, куда мы направились. И первое, которое потеряли. Если бы мы только предполагали, что там будет, то даже бы и не пытались туда пробиться.
— Мы совершили ту же ошибку, — говорит Бакстер.
— Мы? — спрашиваю я.
Он на мгновение закрывает глаза. Потом открывает их.
— Знаете, мы можем оставаться здесь так долго, сколько захотим. Даже если вода в баке закончится, тут есть еще бутилированная. Мы можем оставаться здесь, пока не придет помощь. Вот что мы можем сделать. И что должны сделать. Пока… не придет помощь.
— Или пока инфицированные не найдут проход, через который в школу забрались вы, — замечает Кэри.
— Не найдут.
— То есть, вы помните, где он?
Бакстер качает головой:
— Я лишь знаю, что там, где мы находимся, и то, что мы имеем, лучше того, что есть снаружи. И мы должны оставаться тут насколько возможно дольше.
Все согласны с ним, а я — нет. Аппетит пропал. Я никак не могу избавиться от какого-то неприятного ощущения.
— Схожу в туалет, — поднимаюсь я.
— О, — встает Грейс, — мне тоже туда нужно.
В туалете она стоит у меня над душой, пока я ополаскиваю лицо и шею холодной водой. Я пытаюсь уговорить ее вернуться в зал, но она отказывается.
— Тебе плохо?
— Нормально. Голова болит. Спазмы или не знаю что там.
Она ничего не говорит, отчего я чувствую неловкость. Она точно хочет мне что-то сказать. Я утыкаюсь лбом в зеркало. Холодно. Приятно.
— Может, тебе что-нибудь принести?
— Не надо. Я просто не хочу пока возвращаться. Меня Бакстер пугает.
— Когда Кэри и Райс ввели его в зал, Трейс подумал, что это твой отец.
— А ты?
— Я — нет. Мне так не по себе, Слоун. — Сначала мне кажется, что она говорит о том, что теперь с нами Бакстер, но она о другом: — Что, если они придут в школу? Что, если… если в следующий раз это будут мама и папа? Что, если они к нам придут?
— Грейс, вероятность этого…
— Равносильна той, что после всего этого времени сюда пришел мистер Бакстер.
Мне нечего на это ответить. Глаза Грейс наполняются слезами.
— Боже, когда же мне станет легче?
— Наверное, никогда. — Я смотрю на свое отражение. — Думаю, нам всегда будет так же больно.
Грейс отрывает бумажное полотенце и вытирает глаза.
— Я просто устала быть такой рохлей. Я по десять раз в день прихожу сюда плакать. — Она слабо смеется. — Как бы мне хотелось быть такой, как ты. Сильной.
Я перевожу взгляд со своего отражения на нее.
— Что?
— Ты отлично держишься. Я смотрю на тебя и вижу, как спокойно ты всё воспринимаешь. И ты вышла на улицу так, словно это ничего тебе не стоило. А вокруг меня все ходят на цыпочках. Никто, кроме тебя, не заставил меня посмотреть на Кэри по-другому… никто, кроме тебя, не заставил почувствовать к нему жалость. Ты словно видишь всё в истинном свете и не боишься об этом говорить.
— Ты слишком высокого мнения обо мне.
— Я хочу быть похожей в этом на тебя.
— Ты замечательная такая, какая есть, — отвечаю я. Не могу поверить в то, что она считает меня сильной, что она думает, что это моя сила. — Я всегда хотела быть похожей на тебя. И всё еще хочу.
— Я думала, что ты ненавидишь меня, — хмурится Грейс.
— Что?
— Десятый класс. — Она выкидывает смятое бумажное полотенце в урну. — Ты ночевала у нас. Мне казалось, что мы прекрасно провели время, но ты вдруг перестала со мной общаться. Я позвонила тебе, и твоя сестра сказала, что ты больше не желаешь со мной разговаривать. А я никак не могла понять, что же сделала такого плохого.
Туалетная комната медленно кружится у меня перед глазами. Я хочу ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить ее вращение, но тело оцепенело.
— Я не знала, что ты мне звонила.
— Как это?
— Не знала. Клянусь, я не знала, что Лили так поступила.
Грейс внимательно смотрит на меня.
— А где она сейчас?
— Убежала из дома. Полгода назад, — отвечаю я. На лице Грейс отражается жалость, и я передергиваю плечами. — Уверена, с ней сейчас всё хорошо.
— Мне так жаль, Слоун. Я даже представить не могу, как бы чувствовала себя без Трейса. Вы с сестрой были так же близки, как и мы.
— Да. Были. — Я тяну прядь своих волос. Мне хочется выдрать ее. Хочется залезть на крышу и сброситься. Хочется биться головой о зеркало, пока оно не разлетится на осколки. — В прошедшем времени.
Грейс с восхищением смотрит на меня, как будто я лучше, чем есть на самом деле, как будто в эту самую секунду я не представляю себе тысячу способов покончить с собой, пытаясь вспомнить, почему же не должна этого делать.
— Видишь? Ты только что просто это приняла.
Глава 7
Затем я оказываюсь со своим учителем литературы наедине.
Подносы со стола убраны, мусор выброшен. Остальные решили снова поискать проход, через который к нам вошел Бакстер. Кэри собирается рассказать всем о том, что, по нашим соображениям, случилось с учителем до того, как он пробрался к нам в школу, и о том, что Бакстер лжет, после чего все, конечно же, перестанут ему доверять. Я осталась в зале, так как чувствовала себя больной и усталой. Кэри посчитал, что если один из нас побудет с мистером Бакстером, то тот не заподозрит, что мы подозреваем его, на что Райс ответил, что всё это наоборот выглядит еще подозрительнее. Произнесенное столько раз слово «подозрительный» после этого уже не воспринималось всерьез. Я не понимаю, радует ли происходящее Кэри или нет. Мне кажется, что да. Нет, я знаю, что он волнуется по поводу того, что мы никак не выясним, как же Бакстер к нам пробрался, но если не считать этого и всеобщей паранои, то теперь есть чем заняться.
— Ты не могла бы принести мне воды?
Бакстер всё еще сидит за столом, а я — на мате. Чего он сам себе не принесет воды? Тем не менее я встаю и приношу ему бутылку. Он ставит ее на стол, а потом хватает меня за руку — его пальцы, сжимающие мое запястье, грубы и мозолисты. Я тяжело сглатываю, отчетливо помня их прикосновение к моему лицу.
