Харли же был слоном в моей великолепной посудной лавке. Он топал, Бог знает откуда притаскивал в дом грязь — таков уж Нью-Йорк, хоть плачь, хоть смейся — и переворачивал мою жизнь с ног на голову. За что я его ненавидела.
«Пока он не снимает футболку, ты, потаскушка!», — я опять обмахнулась.
Харли меня отвлекал. Подрывал фундамент моего кропотливо выстроенного мира. По правде говоря, он меня пугал. Я боялась, что если подпущу Харли слишком близко, он собьет меня с ног, ворвется в мою жизнь — как уже ворвался в гостиную — и уничтожит саму ее основу. Она была слишком хрупка и тщательно спрятана. К тому же реалити-шоу должно оставаться таковым. Представлением.
А не тем, во что оно постепенно превращалось.
Харли не должен был хотеть сближения.
Не по-настоящему.
— Думаю, он дуется, потому что я не воспринимаю наш брак всерьез, — вслух проворчала я и тут же мысленно отругала себя за вольность. Одно дело болтать на съемочной площадке, но по договору я позволила разместить по всему дому камеры, чтобы зрители видели каждое движение как мое, так и Харли. Схватив наполовину полный бокал «Пино Гриджо», я залпом его опустошила. Тогда мне стало ясно, что я оказалась перед необходимостью откупорить вторую бутылку, если хотела довести самоинтервью до конца.
Звякнул телефон, и я взяла его, надеясь на весточку от Дека. Увидев на экране его имя, я усмехнулась.
Дек: Еще не обдумала мое предложение? Мы с Лорелеей как раз говорили, что зрители придут в восторг. Не сомневаюсь, твой муж согласится продлить контракт еще на три месяца. Наверняка ему нужны деньги.
Я тут же ощетинилась. Меня раздражало его поведение. Вот почему я старалась не пить — от алкоголя только злела. Мой и без того длинный язык становился еще длиннее и болтал лишнее. Меня взбесило, что Дек и моя ассистентка Лорелея говорили обо мне. Вообще-то он должен был согласовывать планы со мной. Так было раньше, когда я еще интересовала Дека. Как выяснилось, согласившись на женитьбу, я вырыла себе могилу. Весь прогресс, которого я достигла с Деком в постели, обнулился и остался в прошлом.
Я: Возможно. Просто мне сейчас так не хватает друга…
У меня почти не было друзей. Когда мне стукнуло четырнадцать, мои родители — оба сироты — погибли в автокатастрофе. Я тоже осиротела и следующие четыре года до самого совершеннолетия скиталась между безответственными приемными семьями. К счастью, мама с папой оставили мне немного денег, и я смогла позволить себе высшее образование. Через четыре года каторжного труда в университете Нью-Йорка я прошла интернатуру на одном из крупнейших новостных каналов в стране. С тех пор моя карьера шла в гору, и я никогда не оглядывалась назад. Увы, я была слишком сосредоточена на своем восхождении, чтобы заводить отношения. Дек и Лорелея были моими единственными настоящими друзьями. С одним я спала, второй плакалась в жилетку. Ни то, ни другое не назвать дружбой в привычном смысле слова, но все же.
Боже, вот почему я старалась не пить.
Пьяная, я ударялась в самоанализ.
— Это все Харли виноват, — выпалила я и икнула, безуспешно пытаясь откупорить следующую бутылку. Пробка продолжала издеваться надо мной, но я твердо решила залить свои печали жидким благословением. — Ага. Этого большого зверя нужно наказать, — представив Харли привязанным к моей кровати и обнаженным, я прыснула со смеху.
Мой телефон снова звякнул, и я взяла его, отложив штопор.
Дек: Мне не терпится поскорее положить своего Бенджамина3 в твой шелковый кошелек.
Я снова прыснула со смеху. Грязные разговорчики в исполнении Деклана были ничуть не грязными. К счастью, он выглядел не хуже моделей с обложки GQ, поэтому я прощала ему некоторое занудство.
Я: Скорее, твоего Эйба Линкольна4.
Хохоча все громче, я прикрыла рот ладонью, приглушая смех. Меньше всего мне хотелось, чтобы Харли услышал меня и пришел. На самом деле, именно веселье стало причиной нашей первой ссоры. Он сказал мне вытащить занозу из задницы и чаще улыбаться, якобы так я стану гораздо симпатичнее. Слова Харли. Не мои. Я была разъярена и уязвлена. Меня смутило, что он заявил об этом на всю страну. Конечно, рейтинги эпизода зашкаливали, особенно когда я бросила в Харли туфлю, но именно тогда мне стало ясно, что наш брак — один сплошной фарс. С тех пор я отсчитывала дни до конца.
Хотя не совсем. Я уже привыкла к чьему-то неизменному присутствию. И не просто чьему-то. К присутствию Харли. Сколько раз я засыпала на диване и просыпалась в своей кровати. Если бы на следующий день он язвительно не скалился, я бы время от времени его благодарила. Харли же смотрел на меня утрами, словно говорил: «Да, я унес тебя, как пещерный человек, и всю дорогу щупал»
Господи, от одной лишь мысли о том, что Харли носил меня на руках, я чувствовала тепло. Он распалял меня и дико раздражал. Хотела бы я так же влиять на кого-нибудь — вызывать желание похабно ухмыльнуться и скинуть одежду.
Только я возобновила попытки откупорить бутылку, как она заскользила в моих пальцах. Рука сорвалась, и я штопором рассекла тыльную сторону второй ладони. Я обмерла от боли, за которой последовало кровотечение.
Яркие алые капли проступили на коже и брызнули из раны. Когда они стекли по моему предплечью и колену на безупречно белый ковер, я испуганно вскрикнула.
— Нет!
Капля за каплей моя собственная кровь предательски пачкала ворс. Я так расстроилась из-за пятен, что почти позабыла о ране. Посмотрев на нее, я чуть не упала в обморок. Она была глубокой, в форме слезы и длиной сантиметров семь.
— Боже, — взвизгнула я. — Господи!
Внезапно раздался стук в дверь, и от неожиданности я чуть не подскочила.
— Что случилось? — потребовал Харли, чей голос напоминал устрашающее рычание. Я поняла, что у меня не осталось выбора, кроме как обратиться к нему за помощью, и жутко расстроилась.
— Я поранилась, — разрыдалась я, признав поражение. — Тут повсюду кровь.
Харли не стал дожидаться, когда я встану и впущу его. Вот только он был в коридоре, как в мгновение ока с громким треском выбил дверь и заскочил в комнату.
Мой большой, красивый, брутальный герой.
От напряжения его широченная грудь подрагивала, дикий взгляд искал меня. При виде крови Харли сразу бросился ко мне. Я взвизгнула, когда он схватил меня в свои большие руки и вынес из комнаты.
По крайней мере, я не спала и могла насладиться поездкой.
Заметив, что мы оставили кровавый след до самой ванной, я постаралась не поежиться. Но потом я сосредоточилась на том, что до Харли меня никто никогда не носил на руках. Разве что папа в детстве. В объятиях Харли я не могла не вдыхать его запах. Древесный аромат с нотами свежести и крепкого алкоголя. Очевидно, не я одна сегодня выпивала.
Добравшись до ванной, Харли усадил меня на тумбу. И вышел за дверь. Холодок от гранитной поверхности поднялся по моим голым бедрам и побежал вверх по спине. Сегодня я не планировала сталкиваться со своим бородачом, поэтому на мне были лишь шорты из комплекта нижнего белья и огромная футболка. Ладно, возможно, втайне я надеялась позже выйти за вином и своим нарядом свести мужа с ума. Однако пошло не по плану. На миг я даже забеспокоилась, не забыл ли Харли обо мне, но тогда он вернулся с аптечкой в руках. Я уже видела ее на тумбочке в гостевой спальне, просто не осмелилась спросить, зачем ему она.
— Давай взглянем на твою рану, — Харли говорил тихо и сипло. От его голоса меня бросало в дрожь.
— Штопор откупорил меня вместо бутылки, — возмущенно сообщила я. — Мой ковер испорчен.
Посмотрев на меня, он поймал мой взгляд и усмехнулся, сверкнув белыми зубами. Почему от его улыбки у меня перекувыркнулся желудок? Будь проклят Харли и его сексуальный рот.
— Вот почему не надо покупать белых ковров, — подмигнув мне, он снова усмехнулся.
И опять у меня перекувыркнулся желудок.
