Катерина поежилась. Она буквально почувствовала присутствие этой незримой силы. Словно тысячи ледяных игл одновременно впились в ее тело. И еще возникло ощущение, что за ней со всех сторон пристально наблюдают чьи-то голодные глаза.
Не выпуская Юлиной руки, женщина незаметно осмотрелась вокруг. Налево, в сторону заснеженной сопки, от дороги уходили две цепочки следов, соединяющиеся возле лежащего в снегу мешка. Расстояние не позволяло толком разглядеть зарывшийся в снег предмет, но Катя решила, что это именно мешок.
«Не обманывай себя! — возразил рациональный ум выпускницы медицинского училища и любительницы остросюжетных романов. — Ты прекрасно знаешь, что это такое. Седой ушел в поселок с Санькой, а вернулся один, без гребца и без Лёньки, отправившимся за ним вдогонку. Если в сотне метров от дороги в снегу действительно лежит мешок, где же тогда братья?!»
— Хочешь рассмотреть поближе? — поинтересовался шагавший следом кормщик. Он как будто прочитал ее мысли.
Нет, Катя этого не хотела. Она специально перевела взгляд на показавшееся впереди длинное приземистое строение с обвалившейся металлической крышей. Сооружение напоминало военный ангар и, скорее всего, им и являлось. У приоткрытых ворот ангара стоял армейский грузовик без колес. Краска на нем потемнела и отслоилась. Подойдя ближе, Катя поняла, что это не краска, а копоть. Кузов машины покрывал толстый слой спекшейся и растрескавшейся от времени сажи! А ворота ангара… Ворота не были приоткрыты. Наоборот, их плотно закрыли, наверняка еще и заперли на замок, но машина протаранила их, после чего взорвалась!
За ангаром тесно и, на первый взгляд, довольно хаотично располагались сооружения поменьше: передвижные вагончики, строительные бытовки. Все они слепо уставились в окружающий мир пустыми глазницами выбитых окон. В одном из окон застряло свешивающееся наружу тело человека в армейском камуфляже. Через всю спину мертвеца тянулась широкая рубленая или вспоротая рана, словно кто-то таким жутким способом пытался вырвать у погибшего позвоночник. Удивляло, почему хищники не тронули тело, провисевшее в окне как минимум несколько лет, но Катерина не хотела ломать голову над этой загадкой.
Пересекающая поселок дорога упиралась в нагромождение опрокинутых на бок, а то и перевернутых автомобилей и строительной техники, больше всего напоминающее завал или баррикаду. Не доходя до него, Седой направил своих подконвойных к одноэтажному железобетонному зданию с узкими, забранными решеткой окнами.
— Вам сюда, — объявил он, для убедительности ткнув пистолетом в сторону входа, наполовину прикрытого сорванной и висящей на одной петле металлической дверью.
Подойдя ближе, Катя увидела на двери множество — не менее двух десятков — пулевых пробоин. Причем, судя по вмятинам от пуль, в дверь стреляли с разных сторон.
— К стене, — приказал Седой.
«Руки за голову», — мысленно добавила Катерина, но такой команды не последовало. Наверное, потому, что и Борис, и она сама, и Юлька послушно выстроились вдоль поклеванной пулями стены.
Седой шагнул к входу и одним ударом ноги вышиб косо висящую дверь. В его коленном суставе что-то хрустнуло, и нога неестественно вывернулась. «Да, он сломал себе ногу! — ужаснулась Катерина. — Или, как минимум, порвал связки». Однако кормщик не обратил на это внимания. Он вообще не заметил полученной травмы! Причем Катя так и не поняла, зачем ему вообще понадобилось выбивать дверь: ширины прохода было вполне достаточно, чтобы попасть внутрь.
— Заходим. Детей и женщин пропускаем вперед, — оскалился кормщик, что, очевидно, должно было означать улыбку. Седой и раньше не блистал чувством юмора, но последняя шутка показалась Катерине просто омерзительной.
Борис, видно, не расслышал заключительной фразы и первым нырнул в дверной проем, но Седой не стал его останавливать. Следом вошла Юлька, за ней — Катерина, причем едва не упала, наступив на россыпь автоматных гильз. Такими гильзами был усеян весь пол. Катя машинально нагнулась, чтобы поднять одну из них, и сейчас же скорчилась от боли, получив мощный удар в крестец.
— Не задерживай меня! — злобно прорычал сзади Седой. У него получилось «не задершивай», словно кормщик говорил сквозь стиснутые зубы. — Не задершивай меня, шука! Или пошалеешь об этом.
Несмотря на режущую боль ниже поясницы, Катю разобрал смех, но, к счастью, она так и не рассмеялась, иначе ее тоже можно было бы смело записывать в разряд сумасшедших. Кое-как справившись с болью, она распрямилась и шагнула следом за Юлькой по засыпанному стреляными гильзами бетонному полу.
Как оказалось, Седой прекрасно ориентировался в незнакомом доме. Следуя его указаниям, они прошли по узкому коридору, соединяющему какие-то темные комнаты или кабинеты с разломанной мебелью, откуда попали в такое же темное помещение, разделенное пополам ржавой металлической решеткой. В центре решетки располагалась широкая сдвижная дверь, сваренная из толстых прутьев. За два десятка лет она наверняка намертво приржавела к желобам-направляющим, но Седой без труда откатил ее в сторону. Потом зашел за решетку, небрежно стряхнул с плеч Максима и уставился на что-то лежащее на полу.
Он как будто забыл о своих пленниках, и у Кати появилась шальная мысль запереть кормщика за решеткой — на двери как раз висел массивный замок. Но даже если им удастся задвинуть дверь обратно, даже если замок окажется исправен, они не смогут им воспользоваться без ключа!
— Тепло, — неожиданно сказал Седой. — Вам здесь понравится, — добавил он и вопросительно уставился на своих пленников, словно ждал от них ответа.
Никакого тепла Катерина не ощущала — напротив, ее бил озноб, но спорить с безумцем не стала. Юля и Борис тоже благоразумно промолчали. Седому такая покорность, видимо, пришлась по душе. Он удовлетворенно кивнул и, выйдя обратно, сделал рукой широкий приглашающий жест в сторону распахнутой двери. При этом пистолет как бы ненароком нацелился Борису в живот. Механик судорожно икнул, поспешно шмыгнул за дверь и, как мышь, забился в самый дальний от Седого угол.
Кормщик с хрустом потянулся (Катерине в этом звуке вновь послышался треск ломающихся костей или… крошащегося льда?), и направил пистолет в грудь своей дочери. Но Юля не поняла, чего он добивается, и осталась на месте, по-прежнему глядя на отца широко распахнутыми изумленными глазами.
— Не зли его, — шепнула Катя на ухо девушке, слегка подталкивая ее к решетке. — Он сейчас не в том состоянии…
Договорить она не успела.
— Я сейчас в таком состоянии, какое тебе и не снилось! — рявкнул Седой, бросаясь к ней.
Далее последовал чудовищной силы удар, зашвырнувший обеих женщин в дверной проем. Юля отлетела к заставленной железными ящиками стене, а Катя, зацепившись ногами за нижний дверной желоб, врезалась грудью в бетонный пол и лишь чудом не разбила голову, угодив ею в груду слежавшегося тряпья, которую незадолго до этого так пристально разглядывал Седой. Сзади раздался лязг задвигаемой двери и скрежет поворачиваемого в замке ключа.
«Вот и ключ нашелся», — между делом подумала Катерина, приподнимаясь с пола.
В следующее мгновение она забыла и про ключ, и про замок, и даже про обезумевшего кормщика, а из горла вырвался крик ужаса. Прямо на нее из вороха тряпья, оказавшимся истлевшим армейским обмундированием, смотрело заиндевевшее лицо мертвого солдата с раскроенным черепом. Но не пустой взгляд остекленевших глаз и не проломленная голова напугали Катерину. На лице мертвеца застыла сияющая блаженная улыбка!
— Да очнись же наконец! — прорвался сквозь вязкую глухую темноту чей-то сердитый голос.
«Юлька… — вспомнил Макс. — Это она мне кричала…»
Ее теплые руки, способные быть нежными и ласковыми, а если нужно, то сильными и твердыми, крепко обхватили его за голову и потянули назад, к свету. Максим напрягся и открыл глаза, но увидел не заботливо склонившуюся к нему любимую девушку, а Катерину. Она сидела на корточках рядом со зверобоем и с усилием терла ладонями его уши.
— Слава богу, очнулся! — облегченно выдохнула женщина, встретившись с ним взглядом. — Как себя чувствуешь? Встать можешь?
В голове шумело, да еще предательски ныл затылок, но Макс решил, что сумеет встать на ноги. Он попытался подняться и лишь тогда с удивлением обнаружил, что лежит не на снегу, а на ровном, хотя и растрескавшемся бетонном полу, под такой же железобетонной крышей. Прямо над ним из трещины в потолке свисала обсыпанная инеем высохшая прядь арктического мха.
Загадочное помещение разделяла металлическая решетка с широкой дверью, закрытой на массивный навесной замок. Напротив нее вдоль стены тянулся длинный ряд однотипных вертикальных железных ящиков с сорванными или криво висящими металлическими дверцами. На одной из них Макс разглядел разбрызгавшееся темное пятно, напоминающее раздавленного паука с растопыренными лапами-потеками. К пятну прилипли мелкие осколки, даже не осколки, а крошки костей и какие-то сморщенные, сухие комочки. Несколько мгновений Макс в недоумении смотрел на пятно, пока вдруг с ужасом не понял, что засохшие комочки — это частицы мозгового вещества. На дверце висели чьи-то вышибленные мозги!
