– Светильник на пол поставь, ага… Тут, Вовк, подпол большой, на весь дом. Там со двора ещё лаз был, бабка туда дрова даже сгружала, когда много; я потом заделал… Хороший подвал, ёмкий. Сухой, ага. Почти. Я его потом от грибка прочистил – купоросом и окуриванием… Ты не смотри что домик старый и маленький – для выживания это само то, что надо! Главное в нашем деле – не светиться! Сгущёнку давай… Главное – венцы прочные, не гнилые; и крыша не течёт – я не то что перекрывал, но подшаманил чуток…
– Венцы, Вовчик?..
– А, не бери в голову… Тут, в подвале, знаешь в чём прикол?.. Я тут стенку сложил, из кирпича, на самодельном фундаменте… Кирпич… со школы. Не показывал тебе, когда подъезжали? Ну, это днём надо, ночью ни черта не видно. Тут на отшибе немного школа стоит; ну как школа – недострой. Лет ещё двадцать назад было начали строить, но так и бросили. Двухэтажная. Ну, второй этаж уже без перекрытий, ага. Местные растащили. Да и саму разбирали все эти годы помаленьку – кому печку подправить, кому что. Кирпич, имею ввиду. Там… не прежняя кладка, не как в церкви, там, повозившись, можно выломать… Ну и я поднатаскал. Вон ту теперь, ага.
Вовчик скрывался с очередной коробкой или пакетом в глубине подвала, освещённого светильником и мечущимся лучом вовчикова налобного фонарика, и его голос глухо звучал из недр подземелья:
– Сам увидишь. Получилась… крепкая стенка такая получилась, на хорошем растворе, не как в школе, ага. И дверь, вернее – лаз. Железный. И так расположенный… – снова появлялась его физиономия с сияющим со лба фонарём и протянутые руки, в которые Владимир опускал очередной пакет или коробку; и он продолжал:
– … что сломать его довольно затруднительно. А почему… затруднительно? А потому, что он как бы в тупичке, в кирпич вделан, и там ни кувалдой не размахнёшься, ни лом не подсунешь… Только что или резать чем, или стенку кирпичную долбить – но тут тоже не слишком размахнёшься, так что не «долбить», а скорее «грызть», хы. Или домкрат – выдавливать, но это ж… вряд ли у тех, кто залезет вдруг… Или через верх, – но там дубовые половицы в двадцать сантиметров… Правда-правда, Вовк, не веришь; именно что дубовые, и именно что двадцать сантиметров, я сам офигел когда увидел; оно по сути и не доски, и не брус, а тёсаное с одного боку бревно – вот так вот строили раньше, да… В общем, добраться до моих… до наших теперь запасов не так-то просто… Хотя и возможно, конечно. Но пока что для местных это… неактуально, скажем; приезжим тем более пока что это не фарт, – чо можно взять в старом домишке кроме плесневелых огурцов прошлого урожая? А потом и мы приедем, и «сядем на запасы», хы! Всё, что ли?.. Кроме того, у меня в лесу ещё пара… схронов. Тоже с запасами – в целях ди-вер-си-фи-кации, хы!
– Прошаренный ты, Вовчик!
– А то ж! – он удовлетворённо выбрался из подпола, – Фффу… Запарился. Хотя там, в подвале, прохладно. Слазишь, глянешь?
– В другой раз, Вовчик. Домой чалить надо.
– Ну… По сути это теперь и будет основной «дом». А в городе – так, временное обиталище… Пошли к колодцу во дворе, польёшь, в паутине я… Кстати, и воду попробуешь – говорил я тебе, классная тут вода, тут в округе семь родников… или восемь; у некоторых так подвалы топит, но у нас – у меня и у Вадима, – не, тут как бы пригорок. Чаю поставим?
Водитель по-прежнему дрых в кабине, его храпящие рулады периодически сменялись носовым посвистыванием.
Соблазнившись уговорами Вовчика, Владимир тоже разделся до пояса, и тут же, у колодца во дворе, приглушенно крякая и гукая от жгуче-ледяной воды, по пояс ополоснулся, обтёрся принесённым Вовчиком полотенцем.
– А вон там – банька. Была. Ща совсем завалилась, печка-то там, надо будет починить… А в доме – нет, в доме – нормальная, я на ней готовил. Вовк, в натуре, чаю?.. На керогазе, мы по-быстрому, а? Вот. Сейчас. А огород какой большой – глянь! Аж к самой речке. А там – Вадима. Огород. Я весь не засаживал – некуда; так, только бурьян кошу каждое лето, а Вадим весь свой распахивает и засаживает – во, куркуль, хы! Но у него машина, ему легче. Чем пахнет, гришь? Черёмухой, нет? Тут около дома черёмуховые кусты, так разрослась – сил нет. Ничё, а? Не, ты дыши, – воздух-то а?? Хорошо, Вовк?..
Ночной летний деревенский воздух, да после пусть даже не тяжёлой физической работы пьянил…
Пока Вовчик в доме копался с керогазом, готовя чай, Владимир, выключив фонарик, наслаждался деревенским покоем.
И в самом деле было очень хорошо. Чем-то пахло – не то правда черёмухой, не то травой или землёй; но пахло приятно и свежо. Ярко, совсем по-городскому, светили яркие, как в планетарии, звёзды. Время от времени в отдалении погавкивали собаки, – по-прежнему лениво, по обязанности или спросонья. Опёршись о сруб колодца, крышку которого, набрав воды, Вовчик предусмотрительно запер на висячий замок, поглаживая тупо ноющую ушибленную руку, Владимир думал: вот, всю жизнь провёл в городе… коттедж – это уж точно всё одно не деревня. А теперь… теперь вон оно как поворачивается – приехал… политолог недоделанный. Отец пропал, сестра – неизвестно где… Как-то здесь… Нет, неплохо как-то, уютно… да, по-своему. Не привык только к такому «уюту», всю жизнь всё как-то «на скорости, на моторе»; а тут, наверно – правильно Вовчик говорил – и время течёт по-другому, и люди другие, нежели в городе… А чё бы они другие? Не, люди везде одинаковые. Со своими прибамбасами, конечно. Ну, придётся врастать-постигать. Одобрил бы отец, нет? Отец ставил всегда на социализацию, – а тут я что, «в сторону ухожу»?.. Э, нет, не может быть одних рецептов на все времена. Простой расчёт и наблюдения за ситуацией показывают, что в городе, в Мувске скоро будет жо… Собственно, уже началась. Не все только заметили. Уйти от «жо» и осмотреться со стороны – разве это уход от действительности, «уход от борьбы»? Нет. Просто манёвр. А здесь… Хорошо как здесь, покойно… О! Именно так – не «спокойно», а покойно – как раньше говорили. В городе так не бывает, даже и ночью, даже и в коттеджном посёлке, – всё равно окна-в-окна, где-то мотор фырчит, где-то что-то… Правда, совершенно не ясно, что тут, в деревне, делать. Вот не спёрлось мне это сельское хозяйство!.. Может, зря из Штатов уехал?.. Профессор бы не прогнал, конечно – ему бы на его ранчо лишняя пара рук, умеющая хорошо держать оружие, в любом случае бы не помешала...
Да, Владимир понимал, что «подвигая» его к отъезду на Родину, профессор Лебедев исходил совсем не из корыстных соображений – не чтобы избавиться от ответственности за порученного его заботам парня, нет, – напротив, этим он как бы отдавал часть долга и далёкой подзабытой Родине, и другу – отцу Владимира, да и самому Владимиру… Профессор хорошо просчитывал ситуацию, и не мог не понимать, что рано или поздно, когда станет ясно, что «всё – приехали!», – ностальгия и вина перед далёкими родными может толкнуть парня на безрассудные поступки, – так лучше раньше, пока ещё летают самолёты, существуют ещё законы и люди не давят друг друга за банку консервов… Понимал это и сам Владимир. Отец вот не понимал, в слепом родительском эгоизме рассчитывая, что сын послушно отсидится за океаном – как будто это мелкая неприятность, как будто это просто какой-то сраный очередной дефолт; как будто поштормит и уляжется; хотя сам-то отец должен был представлять масштаб грядущих передряг, – но, видимо, и он, будучи, в конце концов всё же просто человеком, подсознательно отталкивал от себя мысль, что это…
– Пошли, Вовк, вскипело-заварилось! Не уснул ещё тут? Здоровски тут, правда?? Айда, я с мятой заварил – а-бал-деть какой аромат, такого в городе не бывает! Айда!
– Иду-иду, Вовчик. Водилу будить будем?
– А, пусть спит. Мы ему в термос нальём, чтоб не остыло.
В общем, деревня оставила у Владимира двойственные чувства, – как у начинающего аквалангиста, на пятёрку подготовленного теоретически и отлично снаряжённого технически, – но ещё не пробовавшего самостоятельного погружения в тёмную пучину. Но что «погружение» неизбежно – это уже стало ясным.
«А, будет совсем хреново в этой сельской идиллии – сбегу к Виталию Леонидовичу на коттедж, тем более что он и приглашал настойчиво» – отчаянно подумал он, наблюдая, как Вовчик запирает изнутри трухлявенькие ворота, – машина, пофыркивая, стояла уже на улице, – «Там цЫвилизация, там Наташка. Хотя в словах Вовчика и есть прямой резон – «не отсвечивать в преддверии БП»; а что уж может быть больше «отсвечиванием» чем роскошный депутатский коттедж, пусть даже и превращённый в крепость? Хотя туда по-любому надо будет съездить: во-первых, обещал; во-вторых, повидаться, в-третьих – Наташка, в-четвёртых, посоветоваться по ситуации. В-пятых – ствол хочу… Не, Наташка – это во-вторых, а ствол – в третьих… Впрочем, что рядить – надо будет съездить, надо, благо отсюда недалеко; ну а пока – по плану!»
Чай и правда был восхитительным.
