Остальные трое в кабинете представляли больший интерес.
Тучный мужчина с тараканьими усиками и залысинами был мне знаком. Комиссар Майерс. Первый заместитель начальника Третьего Юго-Западного округа — одна из главных шишек в нашем «обелиске». В крайне сложной и запутанной бюрократической вселенной Полицейского департамента Сиднея Рейнолдс по большей части вопросов подчинялся не Майерсу, а командующему 5-ой дивизией быстрого реагирования Армстронгу, который тоже имел звание комиссара. Но все-таки с надутым индюком Майерсом было принято держаться уважительно.
Два других посетителями были для меня «темными лошадками». Сразу ясно — те самые типы из частной консалтинговой компании. Вот черт! А я-то надеялся, они уже ушли. С ними произошло краткое зрительное касание, во время которого я мысленно составил о каждом сжатый очерк.
Огромный чернокожий мужчина производил столь угрожающее впечатление, что хотелось сдаться в плен. Мясистый нос и надрезанная шрамом губа торчали из непробиваемого лысого черепа, насаженного на бычью шею. Холодные глаза предупреждали, что за ними спрятан изощренный мозг опытного головореза. Меня проткнул его взгляд профи: оценивал, долго ли пришлось бы попотеть, если бы приказали сломать мне шею.
Его спутник — ещё страшнее. Старше и представительнее, и казался бы мельче, если бы не особенный взгляд, благодаря которому этот человек нависает над тобой, даже если он сидит, а ты стоишь. В нём чувствовалась суровая воля, непринуждённая властность и непоколебимая решительность. Настоящему полковнику необязательно носить погоны — и без них никто не обознается. Что-то во внешности этого человека пробудило во мне призрак, который давно уже меня не посещал. Казалось, что его губами мне усмехается ещё более суровый и беспощадный человек. Генерал Чхон.
Вид этих двоих заставил меня подобраться. Похоже, предстоит какая-то серьезная операция. Наемников из ЧВК не стали бы приглашать ради пустяков. Честно говоря, я вообще ума не приложу, зачем их понадобилось приглашать.
— В общем, вы поняли, Рейнолдс, — окончил произошедшую здесь беседу Майерс. — Надеюсь, это не составит проблемы.
— Мои люди достаточно компетентны, комиссар, — елейно ответил комбриг, что переводилось как «Все-таки ты мне не начальник, так что нес бы свою напыщенную задницу в свой кабинет».
— Вот и хорошо, — обрубил человек, которого я окрестил «полковником», вставая. — А мои люди подстрахуют. Они имеют больше опыта в таких делах. Если что-то пойдет не так — команда Блэка подчистит за вашими.
«Я хотел бы, чтобы обошлось без этого, но мне приказали плясать под твою дудку, так что давай, не стесняйся!» — прочел я молчаливый сарказм на обреченном лице Рейнолдса.
— Это действительно ваш лучший командир взвода? — не замечая меня, «полковник» обернулся к лейтенанту Гонсалесу — вероятно, впервые за это утро.
— Да, отличный взвод и хороший командир, — ответил Матадор, дав понять, что удивлен этим вопросом и считает его неуместным.
— Староват для сержанта, — рубанул с плеча гость.
— В полиции другая система званий. Давайте-ка я сам разберусь в своей песочнице, Гаррисон, — все-таки не сдержал раздражения Рейнолдс, к которому посетитель бессовестно обернулся спиной.
— Служил в армии, сынок? — спросил Гаррисон покровительственно, проигнорировав Рейнолдса и переведя на меня взгляд.
Смысл и тон вопроса, да еще и «сынок», хотя на вид он не старше сорока, и в отцы мне никак не годится, покоробили. Но я сдержался и не подал виду — главным образом из-за присутствия двух начальников, которые порекомендовали меня как лучшего командира взвода. А может, из-за взгляда Гаррисона, в стальных глазах которого не отражалось ни малейшего желания шутить.
— Нет, — мрачно ответил я, хотя мог бы ответить, что за пять лет в полиции Сиднея мне довелось повидать намного больше, чем большинству ленивых солдафонов за всю их службу.
— Что ж, надеюсь, справишься, — ответил он с нескрываемым сомнением, словно весь мой опыт не стоит и выеденного яйца по сравнению с годом армейской муштры.
Быстрее бы свалил.
— Сделай все как надо — вернешься лейтенантом и отправишься в «Стражи». Я лично поговорю с Женевьевой, — небрежно бросил он мне кость, назвав по имени руководительницу Сил быстрого реагирования, третьего человека во всей полиции Сиднея, под началом которой находятся все шесть существующих дивизий быстрого реагирования, объединяющих восемнадцать бригад и пятьдесят четыре батальона.
«Мне не требуется заступничество», — гордо ответил я, но слова каким-то причудливым образом перемешались на языке, и на выходе получилось сдержанное:
— Спасибо, сэр.
§ 3
После того как гости удалились, мы перешли к брифингу по сути. Еще заходя в кабинет, я сразу догадался, что намечается нечто неприятное, даже по меркам нашей работы. И не удивился, когда предчувствие подтвердилось.
Из каких-то туманных источников, как это обычно и бывает, была получена информация о готовящейся сделке группировки «Либертадорес». Кажется, слышал об этой банде из Южного гетто раньше. А может, то была другая из сотен подобных: обычные отморозки, хозяйничают в свои фавелах, промышляют во всех отраслях нелегального бизнеса.
По негласному правилу, установившемуся после скандальной отставки мэра Свифта в 83-ем, полиция Анклава больше не пытается самостоятельно навести порядок в трущобах, лежащих по ту сторону Социальной линии. Пресекаются лишь попытки вынести грязь за пределы гетто, распространить ее на город, который мы призваны защищать.
Несмотря на изменившуюся политику, подразделениям вроде 44-го батальона до сих пор часто приходилось совершать рейды в фавелы. Но теперь таким вылазкам всегда предшествовали официальные запросы от муниципальной полиции, которая под давлением сиднейских властей признавала, что не может самостоятельно совладать с разгулом преступности, и просила о помощи.
За моими плечами были десятки более и менее крупных рейдов в фавелы, и воспоминания о некоторых были весьма непростыми. Полным-полно оружия и накопившейся ненависти к властям. Оказавшись там в полицейской униформе, чувствуешь себя оккупантом на вражеской земле, объятой огнем партизанщины.
— Зачем нам сдались эти засранцы? — удивился я. — Туземная полиция, что, не может сама справиться с кучкой бандитов?
— Дело не в них, — отмахнулся «Пень» Рейнолдс. — А в покупателях. Какие-то ублюдки правоэкстремистского толка. Исламисты или типа того. В СБС считают, что они могут стать очередными психопатами, взрывающими себя в метро. Похоже, они как раз раздобывают все необходимое. А в этой клоаке можно купить хоть термоядерную боеголовку.
Сидя с Гонсалесом по разные стороны овального сенсорного стола, мы неторопливо перебирали пальцами, гоняя по сенсорной поверхности и вызывая на безэкранные дисплеи гигабайты информации: фото-, видео-, трехмерные карты, файлы и досье.
О партии «Справедливый джихад» никогда не слышал. Люди, чьи досье я просматривал, в основном даже не имели уголовных судимостей. По шкале Накамуры оценивались невысоко, но не ниже «красной черты», за которой человек считался потенциальным преступником.
Амир Захери, основатель, оказался молод — немногим старше меня. Бежал от одной из непрекращающихся ближневосточных войн, будучи подростком. Получил степень магистра политологии, и теперь сам читал лекции студентам в каком-то Восточном интернациональном университете — сомнительном заведении, не имеющем государственной аккредитации. По видео все понятно: обшарпанная аудитория битком набита молодежью неевропейской наружности, стоит галдеж, Захери что-то увлеченно рассказывает, жестикулируя. На вид — обычный интеллектуал, бедный и холостой. Только вот вместо вечеринок с наркотой и шлюхами проводит вечера на политических блогах и каких-то посиделках иранской диаспоры. Должно быть, бьются там головой об пол, выкрикивая имя Аллаха. И что заставляет подобных людей сотни лет подрывать себя во имя своего бога?
