Мы возвращаемся в зал вместе.
Глава 9
В подвале есть окно, которое мы никогда не баррикадировали.
Оно выходит на задний двор школы — на стадион. Окно расположено близко к земле и полускрыто самшитовым кустом. Через него Бакстер влезал в школу. Наш недосмотр можно было бы назвать простительной оплошностью, если бы он не привел к печальным последствиям, и осознание этого причиняет боль. Еще один глупый промах с нашей стороны: окно было заставлено полками — забаррикадировано. Бакстер закрыл его, когда пробрался в школу в первый раз, а потом обрушил полки, когда вернулся сюда. Кэри говорит, чтобы мы не волновались, что ничто больше не нашло этот путь после Бакстера, после смерти Грейс.
Мы потом осмотрели подвал и сваленные полки.
— Это нормально, что мы ничего не заметили, — утешает Райс нас и самого себя, как будто нам должно полегчать от того, что глядя на эти полки никто из нас не заподозрил, что они прикрывают окно. Наоборот, нам становится лишь тяжелее. Мы все знали, что Бакстер лжет, утверждая, будто забыл, как пробрался в школу. Он хотел иметь преимущество перед нами, шантажировать нас, потому и скрыл этот проход. Так почему же мы не искали что-то скрытое?
— Где он? — спрашивает Райс. — Куда вы дели его тело?
— Снесли в подвал. — Кэри смотрит на свои руки, а затем качает головой. — Не могу поверить, что он вернулся только для того, чтобы совершить такое.
— Мы отправили его умирать, — отзывается Райс. — Так что же в этом странного?
— Кому-то нужно приглядеть за ним, — говорит Харрисон. — За Трейсом.
— Ты и пригляди, — отвечает Кэри. — Ты ему ближе, чем мы.
Харрисон округляет глаза:
— Я не хочу… не хочу ее видеть.
— И не увидишь.
— Это несправедливо.
— Не хочешь, как хочешь. Он не будет торчать там вечно. Мы скоро отправимся в Рейфорд.
— Господи, Кэри, он только что потерял свою сестру, — возмущается Райс. — Дай ему пару дней.
— Думаете, он всё равно пойдет с нами? — спрашиваю я.
Кэри пожимает плечами.
— Я посмотрю, как он, — говорю я.
Я выхожу из зала, не оглядываясь. Каждый шаг вперед дается с трудом и неохотой. Я иду наверх к Трейсу, сидящему с телом Грейс. Я прикусываю губу, и на глаза наворачиваются слезы. Самое худшее — понимание того, что смерть Грейс еще не уложилась в наших головах. Мы еще не до конца ее осознали. У меня уже было такое после ухода сестры. Сначала ощущаешь шок, полный крах, затем — оцепенение, и время от времени накатывающую боль, напоминающую, что она затаилась, но никуда не ушла. И каждая последующая волна боли хуже предыдущей. Тело изнывает, на душе невыносимо тяжело, и мир видится в исключительно серых тонах.
Стоя у двери в кабинет миссис Йе, я слышу голос Грейс. Она говорит с Трейсом.
На меня накатывает облегчение, ноги слабеют. Я знала, что это какая-то ошибка, что такого не могло произойти. Я знала, что Грейс жива. Знала. Я толкаю дверь, и она ударяется о стену. Трейс сидит на столе миссис Йе, и я ищу взглядом Грейс, но не вижу так, как ожидаю увидеть. Мой взгляд останавливается в середине кабинета, где сдвинуты вместе столы. На них лежит Грейс. Она накрыта простыней, но ее голос…
Я всё еще слышу его.
Я поворачиваюсь к Трейсу. В его руках видеокамера. У меня разбивается сердце.
— Мы сняли видео, — объясняет он, потому что не знает, что я об этом знаю. — На случай… — Он нажимает на кнопку, голос Грейс обрывается и в классе сразу холодает. — Батарейка скоро сядет, и я больше никогда ее не услышу.
Всё так изменилось. Атмосфера стала другой. Даже воздух странный на вкус. Школа теперь как чужая. Мы думали, что это место принадлежит нам, что оно навсегда останется нашим, но без одного из нас тут всё не так.
— Можно я увижу ее?
— Ты не хочешь видеть ее такой. — Он поднимает видеокамеру: — Ты можешь видеть ее здесь. Живой.
Я подхожу к Трейсу, остро ощущая присутствие в кабинете еще одного человека. Не знаю, как он это выносит. Я сажусь рядом с ним, наклоняюсь и смотрю в крошечный жидкокристаллический экран. Видео стоит на паузе, на картинке застыли оба — брат и сестра.
Качество оставляет желать лучшего. Картинка смазана. Трейс не отрегулировал настройки для записи, и его с сестрой освещает лишь луч фонарика, отчего Грейс кажется совершенно нереальной. Мне хочется пробраться в это видео и рассказать Грейс о том, что случилось. «Грейс, ты когда-нибудь представляла себе, что умрешь?» Трейс выключает камеру и смотрит на меня. У него пустой взгляд.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я. — Я могу принести тебе…. всё, что захочешь.
— Нет, — отвечает он. — Не всё.
Снова наступает тишина. А потом…
— Как ты думаешь, если бы мы впустили одно из этих существ… если бы мы впустили одно из них сюда и оно бы ее укусило... то она бы… — Его голос надламывается. — Она бы вернулась?
— Нет, — говорю я, и у меня всё внутри переворачивается. — Нет. Не вернулась. Слишком поздно.
— Ты бы осталась с нами? — спрашивает он. — Она сказала, что попросила тебя об этом. Ты собиралась остаться с нами?
У меня пересыхает во рту.
— Не лги мне. Просто скажи, осталась бы или нет.
— Я не знаю.
— Она очень хотела, чтобы ты ушла с нами. Я сомневался, что тебе нужно с нами идти, но ты ей нравилась.
— Я знаю.
— Она сказала, что ты не дала ей ответ из-за Райса.
— Дело не в Райсе.
— Но ты ей очень сильно нравилась.
У него это вышло почти обвиняюще. Я ничего не отвечаю. Он трет глаза.
— Если я выйду на секунду… посидишь с ней? Не хочу оставлять ее одну.
Я киваю, но он уходит не сразу. Его душа противится этому. Я буквально вижу, какая внутри него происходит борьба. Наконец, Трейс выходит из кабинета, оставляя меня наедине со своей сестрой. Я знаю, что он быстро вернется, поэтому мне тоже нужно поспешить. Времени на подготовку нет. Я торопливо иду в середину кабинета — к столам, к телу Грейс.
Хватаю край простыни и тяну вниз.
Вот как выглядит настоящая смерть. Грейс не инфицирована, поэтому не превратится. Она так далеко от нас, что никакие укусы не вернут ее назад. Я подношу руку к ее лицу, но боюсь прикоснуться. Все говорят, что умершие похожи на спящих и что на их лицах — покой. Ничего подобного. Это не покой, а оцепенение. Ее лицо застыло. Губы, веки, волосы. Это так неправильно. Я не могу принять того, что она здесь, в этой комнате, передо мной, и в то же время не здесь. Она тут, но в то же время не тут. Я думаю о мертвых снаружи, телах. Это просто тела, а не люди.
Но они были людьми.
Я вновь накрываю лицо Грейс простыней. Вернувшийся Трейс застает меня рядом с ней. Мне хочется сказать ему что-то утешительное, что-то такое, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким. Хочется напомнить ему, что у него всё еще есть семья.
— Иди в Рейфорд. Найди свою двоюродную сестру.
— Ты хотела сказать: оставь Грейс, — смотрит он на меня.
— Я не это имела в виду.
— А что тогда ты имела в виду?
— Трейс…
— Уходи. Я хочу побыть один.
— Прости.
— Вали отсюда, Слоун! С чего ты взяла, что я вообще хотел тебя здесь видеть?
Он подходит так близко ко мне, что на миг мне кажется: он меня ударит. Я вижу своего отца. Я вижу его в каждом проявлении ярости.
— Уходи.
Я прохожу мимо него и только оказавшись в коридоре могу полноценно вздохнуть. От слабости дрожат ноги.
В зале меня ждут Райс и Кэри.
— Как он? — спрашивает Райс.
— Плохо, — отвечаю я. — Где Харрисон?
Оба молчат.
— Что? — не понимаю я.
— Скажи ей, Кэри, — говорит Райс. И голос у него далеко не радостный.
Кэри вспыхивает и прочищает горло.
— Где-то тут ошивается. Он так выбесил меня своим нытьем, что я слегка погорячился. Ты напомнила Трейсу об уходе?
Райс поднимает на меня взгляд:
— Скажи, что не делала этого. Слишком рано заговаривать с ним об этом.
Мое лицо меня выдает.
