— Это что же, наш отряд придётся распустить? — Фёдор поднял бровь.
— Думаю, договоримся провести их как ополчение. Отряды самообороны. Но командовать будут военные, это да, — кивнул я.
— Это было хорошо, конечно… — Пётр снова почесал подбородок, — только как-то слишком хорошо, а? Не думаете?
— Я бы повременил к ним кидаться, — сказал Фёдор. — Присмотрелся бы сначала, что и как.
— А это возможно? — Пётр посмотрел на меня.
— Ну… разведать обстановку в подразделении до вступления в контакт вполне возможно, как по мне, — кивнул я. — Слушай, я, конечно, понимаю твои опасения. Ответственность-то за своих на тебе. Но это всё-таки военные. Не уголовники. Даже при относительной автономии как они будут воспринимать действующее профицитное по провизии хозяйство? А мы ведь останемся профицитными, да? Даже при переходе на, как ты выразился, низкие технологии?
— Безусловно, — кивнул Пётр. — Останемся с большим запасом. Если серьёзных климатических изменений не будет — а, похоже на то, что их не будет, так?
— Мы для них — стратегический актив и залог выживания, — продолжал я. — Вместе с коллективом. Толковый командир поймёт, что своими силами это всё не сделает. Что выгоднее объединиться.
— Что ж, — кивнул директор. — Посмотреть в любом случае стоит… если всё хорошо — мы получаем безопасность и перспективу. Если не очень… ребят, вот если не очень — давайте тогда сделаем всё, чтобы сохранить наших, ладно?
— У меня сын здесь, — напомнил я.
— Вот и я о том же, — кивнул директор. — В общем, разведать стоит. Соблюдая максимальную осторожность.
— На УАЗике поедем, — вставил Фёдор.
— Почему? — удивился я.
— Безопаснее. Сам говоришь: военное время. Реквизировать могут, вполне законно, прямо на месте, без компенсации. И отправить куда-нибудь в район эвакуации. Причём даже без особого злого умысла: просто командир об интересах своего подразделения будет думать. Мы и объясниться толком не успеем. Да и будем ли объясняться при таком раскладе, а? А так — на УАЗик вряд ли позарятся. Своих должно быть в достатке.
— Пожалуй, ты прав… — кивнул я.
— Жалко, что наш офис, похоже, так и не решил вопрос с оплатой аккаунта, — вздохнул Пётр. — Мне остро не хватает знания общей обстановки для принятия решений. Что в мире вообще происходит, а? Если НАТОвские диверсанты и бомбардировщики доходят до нашего глубокого тыла — означает ли это, что и мы предпринимаем аналогичные действия? Да хотя бы понять — продолжается ли конфликт как таковой, или же это одиночные столкновения выживших…
— Я ДВ радиостанцию ловил, — сказал я. — Когда мы в поле ночевали. Из Австралии. Не пробовали?
— У тебя приёмник есть? — заинтересовался Пётр. — Просто у нас не было ничего похожего. Радиосвязь только в пределах УКВ диапазона, стандартные рации да приёмники в автомобилях. На них ничего поймать не удавалось. Мы сначала слушали дальнобойщиков — поэтому знали, что Каменногорск уцелел. Потом и они пропали.
— С выносной антенной, — ответил я. — Можно попробовать послушать.
— Время потеряем, — вмешался Фёдор. — Нам до места ещё добираться. А наши могут и уйти с засвеченных позиций.
— Я ключи оставлю. Антенна в багажнике, в чёрном чехле, на нём наклейка соответствующая есть. Разберёшься?
— Разберусь, спасибо, — кивнул директор.
— Давай тогда спустимся, я химические грелки заберу.
— Добро.
Я забрал из «Прадика» грелки а заодно с ними ножи и пару сухпайков. После этого мы заехали в гаражи, где Саныч подобрал нам лыжи. Нелишнее снаряжение — учитывая, что на месте разведку надо будет проводить пешком.
На разведку мы поехали вдвоём с Фёдором. Саныч остался за старшего в дружине — контролировать работу патрулей и единственного оператора дрона. Следов колонны беглецов и колонии пока обнаружить не удалось, но нельзя, чтобы люди расслаблялись. Опасность оставалась более, чем реальной.
Добрались быстро, благо я уже научился ориентироваться в здешних второстепенных дорогах и просёлках. Где-то в километре от предполагаемого места катастрофы мы остановились и заглушили двигатель.
Я уже привычно измерил фон дозиметром, потом прислушался и принюхался. Было тихо. Дул лёгкий ветерок, приносивший запах гари с востока.
— Чуешь? — спросил я Фёдора.
— Угу, — кивнул тот. — Пешком пойдём?
— Так безопаснее, как мне кажется.
— Согласен.
Мы встали на широкие походные лыжи и пошли через лез, ориентируясь на запах гари. Где-то метрах в трёхстах от того места, где мы оставили УАЗик, я увидел что-то чернеющее на земле в снегу. Мы подошли ближе.
Тут было что-то вроде наспех оборудованной позиции. Не настоящие окопы — так, видимость одна из снега. Трое «двухсотых»: наши парни — младший сержант и два рядовых. Молодые, лет по двадцать. Срочники? Кто сейчас скажет… у всех осколочные ранения. Похоже, граната, в самый центр позиции.
Мы с Фёдором переглянулись. Он нахмурился и сжал челюсти.
— Хоронить будем? — спросил он.
— Давай для начала осмотримся, — ответил я. — Да и как тут похоронишь…
— С собой забрать?
— Посмотрим.
За позицией было много следов, в том числе гусеничных. Мы пошли по ним и ещё метров через двести, на краю довольно глубокого оврага, обнаружили ещё дымящуюся БМП-3. Рядом с машиной — отделение, практически, в полном составе и с оружием. Все «двухсотые».
Фёдор поцокал языком, после чего грязно выругался.
— Что-нибудь понимаешь? — спросил он. — Кто их так?
Я не ответил, продолжая внимательно осматриваться. Картина была похожа на засаду. Видел нечто подобное в Сирии, с поправкой на местность.
Осмотрев следы попаданий по БМП и сопоставив их с расположением тел, я примерно определил направления атаки. Огонь вёлся как минимум из двух точек. К одной из них я и направился.
— Что, если они ещё здесь? — вдруг спросил Фёдор.
— Были бы здесь — мы бы уже об этом узнали, — ответил я.
Пройдя метров тридцать, я обнаружил грамотно замаскированную огневую позицию. Рядом — тубус отстрелянного ПТРК. Не «Джавелин», хотя немного похож. Что-то совсем новое и незнакомое. Раза в три более компактное. Плюс три «двухсотых» — в этот раз не наших.
Здоровые парни, лет по тридцать. Один из них негр. В каком-то продвинутом камуфляже без опознавательных знаков. Навороченные шлемы, какие-то дикие системы защиты… понятно, что «спецура» — только совершенно мне незнакомая. Это так индустрия снаряги продвинулась за годы после моего ухода со службы? Вполне может быть.
Их достали тридцатимиллиметровой спаренной пушкой. Молодцы, ребята, отлично отработали. Только кто же достал их самих?
Ответ нашёлся метрах в пятидесяти в стороне. Вторая позиция. Я «срисовал» её далеко не сразу: очень уж креативно подошли вражеские бойцы: нашли огромное дерево со сдвоенным стволом и устроили лёжку на развилке. С земли не видно совершенно. Я их обнаружил только проследив путь ещё одного «двухсотого». Он ранен был, пытался куда-то ползти — возможно, до транспорта.
— Ннда… все в УАЗик не поместятся, — сказал Фёдор, очевидно, имея в виду «двухсотых».
— Не понимаю, почему своих их оставили так… — ответил я.
— Может, не успели забрать просто?
— Может…
— Надо подождать. Отряд на связь если не выйдет — пришлют усиление, подмогу, — предложил Фёдор.
— Кстати, заметил, что у бойцов своих раций нет? — спросил я.
— И что? — Фёдор пожал плечами. — В БМП связь. Была.
— Да так… может, и ничего.
— У пендосов я тоже раций не видел, — заметил Фёдор.
— Надо глянуть поближе будет, — ответил я. — Может, там что-то продвинутое. Вроде имплантов.
— Да пёс их знает… что делать-то будем, командир?
— Пока предлагаю по следам пойти. Наших. Хоть поймём, откуда выдвигались, — ответил я.
— Добро.
Следы БМП привели нас на трассу. Тут, судя по всему, ездили не так уж и редко — следы на вылизанном ветром, обледенелом асфальте вели в обе стороны.
— Ну и где может быть базовый район? — спросил Фёдор, глядя на трассу.
