— Вообще-то нельзя так говорить про церковь, — неожиданно прошептала Вита, по-прежнему сидя рядом с остекленевшим взглядом. — Вы разве не знаете, что это дом, в котором живет сам Господь Бог? У него даже стены священные, каждый кирпичик. А вы говорите — «развалина».
— Какой такой там живет бог? — глупо ухмыльнулся Флоря. — Старый Прохор там живет, да и только! Не знаем мы, что ли?! Ты, Вита, совсем прибацаная!
— Это ты глупый и ничего не понимаешь!..
Мы какое-то время наблюдали за развитием спора между двумя по-своему выдающимися личностями, одну из которых все считали чокнутой, а второго — непроходимым тупицей, но вскоре отвлеклись от этого зрелища. Коваль еще раз вздохнул — так печально, что этот вздох мог бы разжалобить камень.
— Спасибо, Димитрис, — Борис выдавил из себя улыбку. — Знаю, что ты это говоришь только для того, чтобы мне было не так обидно… но спасибо.
— Держись, дружище, — я еще раз дружески потрепал его по спине. — Зато ты историю сдал. В отличие от некоторых.
— Ну да, — с несчастным видом тот пожал плечами.
Вряд ли мне удалось поднять бедняге настроение — так он и ушел на выходные, повесив нос. Провожая Коваля взглядом, я искренне ему посочувствовал и дал себе твердое обещание всерьез попробовать убедить школьного врача допустить-таки его к походу. Но вскоре мои мысли сами собой отдалились от Бори и вернулись к теме, которая донимала меня после услышанного от Кости. Так я и стоял, прогруженный, перебирая в памяти кое-какие неоднозначные семейные воспоминания, которые прежде старался лишний раз не ворошить, пока не прошли медосмотр Серафим (отрицательно) и Вита (положительно) и раздавшийся из-за двери окрик «Следующий! Или все уже?!» не вывел меня из ступора.
— Здравствуйте, Габриэла, — поздоровался я, заходя в кабинет.
Немного непривычно обращаться просто по имени к этой взрослой, если не сказать пожилой женщине — ведь школьные порядки предписывали обращение по имени и отчеству. Но худощавая остроносая румынка никогда не признавала другого обращения, нежели просто «Габриэла». Ее называли так все, кто знал. А знали ее, пожалуй, все старожилы Генераторного. В селении не так много представителей медицинской профессии и все они ценятся на вес золота.
— О, надо же, Димитрис! Чего это ты сегодня последний? Не похоже на тебя!
На сухом, вытянутом, будто вырезанном из дерева лице школьного врача появилась едва заметная улыбка — если, конечно, я верно истолковал положение ее тонких губ. Габриэла Георге на первый взгляд выглядела чрезвычайно строгой женщиной — главным образом из-за тонких черт лица и высокого лба, совершенно неприкрытого русыми волосами, сплетенными сзади в тонкую короткую косичку. Но такое впечатление было не совсем верно.
Моя мама описывала Габриэлу как одну из самых добрых людей, которых ей доводилось встречать. Но, как это часто бывает у женщин, доброта в ней сочеталась с удивительной стойкостью и упорством. Эти последние качества за годы тяжелого и ответственного труда приобрели огромную прочность. Кто плохо ее знал, тот легко мог спутать ее невозмутимость с безразличием или даже с цинизмом — настолько спокойно и деловито румынка научилась принимать любые события, слова и поступки.
— Я дежурил в классе! — объяснил я.
— Понятно. Как здоровье у Кати?
— Намного лучше, спасибо! Она передавала вам большой привет!
— Хм. Спасибо, приятно. Передавай и ей тоже. Ну что ж, давай посмотрим тебя. Уверена, что это излишне, но таков порядок.
Габриэла мягко указала на угрожающего вида аппарат, находящийся в углу комнаты. В народе такие называли «кибертерапевтами», но я знал, что по-правильному это называется универсальная система контроля здоровья, сокращенно УСКЗ. Говорят, что в развитых странах современная модель УСКЗ едва ли не у каждой более или менее состоятельной семьи есть прямо дома. Не знаю, правда это или нет, но в Генераторном закупка четырех устаревших систем нескольких лет назад считается большим достижением.
Я где-то читал, что регулярные тесты на УСКЗ заменяют профилактические врачебные осмотры и позволяют зафиксировать наличие заболеваний или патологий в организме с вероятностью 99,7 %. Правда, кое-кто относится к этой информации с недоверием. Говорят, что эти данные распространяет всесильный консорциум «Смарт Тек», ведь основным производителем УСКЗ является его дочерняя структура.
Я не в первый раз проходил общий экспресс-тест, поэтому без дополнительных приглашений разулся, разделся до пояса, после чего стал босыми ногами на индикаторы в виде человеческих ступней на нижней платформе УСКЗ и привычным жестом поднял руки вверх. К моему лицу из специальной выемки выдвинулся перископ со сканером сетчатки глаза, и я устремил в него взгляд.
— Здравствуйте, Димитрис, — вежливо обратился ко мне женский голос, воспроизводимый искусственным интеллектом компьютера. — Желаете ли вы пройти тест на?..
— Желает, желает, — перебила компьютер Габриэла. — Так, приготовился?! Не двигайся, я сейчас помогу.
На голографическом экране во весь человеческий рост вместо хорошо знакомого всем живущим в современном мире герба «Смарт Тек» в виде земного шара, обвитого тремя синими кольцами, появились какие-то схемы и инструкции.
Я стоял неподвижно, пока врач деловито подключала к моему телу липкие «присоски» электрокардиографа и защелкивала на руке тканевый браслет тонометра. Последним движением она надела мне на лицо дыхательную маску со спирометром, и отошла в сторону.
— Пожалуйста, дышите ровно и постарайтесь не двигаться, — попросил меня компьютер. — Тест может занять от пяти до семи минут. Не волнуйтесь, это совершенно безопасно.
Несколько минут я терпеливо стоял и размеренно дышал, позволяя измерить свое артериальное давление, пульс, объем легких, провести экспресс-анализ крови и иные составляющие теста.
— Тест окончен, — доброжелательно оповестил меня компьютер некоторое время спустя. — Желаете ли вы?..
— Ничего, — отвечает за меня врач. — Отключение.
— Спасибо, что воспользовались оборудованием компании «Омикрон медикал». «Смарт Тек». Разум на службе человечества, — завершила свою работу система.
На высоком экране, расположенном напротив меня, появилась схема человеческого тела, органы, сосуды, кости и мышцы которого подсвечены разными цветами. Я с интересом уставился на схему, хотя ничего нового для меня там не было.
— Можешь одеваться, — вывела меня из задумчивости Габриэла, быстро просмотрев результаты теста, ловко оперируя экраном с помощью жестов рук. — Нечего тебе там высматривать. Сто баллов из ста возможных. У тебя одного во всей школе такие показатели. Тебе невероятно повезло. За двадцать лет медицинской практики я еще не встречала молодого человека с таким прекрасным здоровьем. Я не перестаю удивляться этому с того дня, как приняла у твоей мамы роды.
— Вы принимали мои роды?!
Еще секунду назад я стоял, гордо выпятив грудь и выслушивал похвалы о своей прекрасной физической форме, но эти слова меня отчего-то смутили. Неловко было думать, что эта женщина впервые увидела меня в виде липкого безобразного комка плоти, ворочающего крохотными ручками и ножками.
— Да, — с гордостью ответила она. — Я по специальности стоматолог, но в Генераторном никогда не было акушер-гинекологов. Помню это как сейчас. 10-го мая 2061-го, ровно на девятый месяц Катиной беременности ты появился на свет. Совершенно здоровый младенец, без единого отклонения. Такое нечасто встретишь в век загубленной людьми экологии.
Увидев, что я с интересом прислушиваюсь к ее словам, Габриэла грустно усмехнулась.
— Как бы ни старались генные инженеры и врачи, послевоенное поколение детей вырождается. Слишком много тысяч мегатонн приняло на себя человечество. Исключения редки. Как я уже сказала, за всю жизнь мне не доводилось видеть послевоенных детей таких же здоровых как ты.
Она была не первым врачом, кто говорил мне такое. Надо сказать, что хоть я был очень здоровым мальчишкой, родители носились со мной как с писаной торбой. Не менее двух раз в год меня возили на медицинские обследования в Олтеницу, где мной занимался целый консилиум докторов. Помню, я как-то спросил у папы, зачем это нужно, а он отшутился, что, мол, это мамина идея — все матери пекутся о своих чадах как курицы-наседки, а моя вдобавок еще и врач.
