— Ошибаетесь, госпожа Ланнт, ошибаетесь, — сказал министр. — Ну, раз так… вижу, без азов здесь явно не обойтись, — добавил он, видимо, считав растущее во взглядах обоих недоумение. — Итак, Корпорация… позвольте напомнить вам то, о чём вы никогда не знали. Но не сомневаюсь, вы слышали о войне: большой войне, той самой, что начиналась здесь, в столице, с нападения Континентального Альянса. За те шесть лет, что война велась на нашей земле, разорена была половина страны, разрушена промышленность, убиты миллионы гражданских. И вот на седьмой год боевые действия переместились на территорию противника. Армия брала провинцию за провинцией, почти не встречая сопротивления, и оставалось взять один из крупнейших промышленных городов Альянса, чтобы рассечь страну надвое.
— Этот город — он располагался в пологом ущелье, да? — вклинился в монолог юноша.
— Возможно. Если мы имеем в виду один и тот же город, — сказал Либрен. — И вот, когда танки были уже буквально в тридцати километрах от города, Альянс объявил о капитуляции. Вышел из войны, сохранив в целости почти всю промышленность и гражданское население. А Республике, само собой, было жизненно необходимо взыскать с него всё, что требовалось для восстановления собственной экономики.
Начались переговоры об условиях мирного договора, но попытки сторон достичь согласия раз за разом упирались в один и тот же камень преткновения — фламмий. Сверхпрочный металл, при том лёгкий, устойчивый к высоким температурам и совершенно неподверженный коррозии. Под конец войны геологи Альянса обнаружили залежи фламмия под горным массивом на севере страны — эти залежи оказались столь обильны, что хватило бы на сотни лет активной выработки. И, как потом выяснилось, месторождение является вообще единственным на планете. Конечно же, Альянс пытался использовать открытие, чтобы повернуть ход войны вспять; но нескольких самоходок с экспериментальной бронёй оказалось для этого недостаточно. На наше счастье, чуда не произошло. Тем не менее, руководство Республики сразу же оценило военный потенциал фламмия: армию, вооружённую парой сотен таких танков, не остановили бы никакие минные поля, никакая артиллерия. В дальнейшем фламмий нашёл применение не только в оружейной сфере. Безопорные арочные мосты в километры длиной, каркасы небоскрёбов и подводные лодки, способные погружаться на любую глубину, были лишь началом. Миллиметровый лист фламмия весом в центнер справлялся с теми же задачами, для которых требовалось бы израсходовать десятки тонн других материалов, занимающих в разы больше пространства. Буровые установки, что почти не знают износа, трубопроводы со стенками толщиной в бумажный лист, щиты для прокладки тоннелей метро, воздушные конструкции для его же станций — это и многое другое стало возможным только благодаря фламмию. И уже тогда, после войны, все прекрасно понимали, какую роль он способен сыграть в возрождении Республики, росте её могущества. Но вот беда: понимали это обе стороны и не хотели уступать, передавая контроль над месторождениями фламмия сопернику. Против монополии выступали и мелкие страны-участницы войны, которые привыкли к балансу между двумя сильными державами. Поиск компромиссных условий мирного договора растянулся на месяцы, переговоры зашли в тупик.
И тогда… доподлинно не известно, кто был автором этой идеи, но высказал её сам Фрэнк Ризлер — тогдашний лидер Республики и ни много ни мало человек, выигравший войну. Он предложил передать рудники и всю территорию месторождений в распоряжение специальной негосударственной организации, которая добывала бы фламмий и распределяла бы его между Республикой и Альянсом согласно фиксированным квотам. Сложно в это поверить, но такое решение действительно смогло удовлетворить всех. Первая реакция была восторженной; в кратчайшие сроки договор был составлен и подписан.
Так и появилась Корпорация. А следом — и пресловутая Территория её исключительных полномочий, проще — анклав.
— Ну вот, — вмешалась Рика, — вы сами сказали, что Корпорацию создал Ризлер. Тот Ризлер, чьи достижения вы так превозносите.
— Я этого не говорил. Я сказал, что он стоял у истоков, но не основал её — это разные вещи. Корпорация строилась усилиями элиты тогдашнего общества: военных, политиков, учёных, предпринимателей. Причём не только Республики, но и Альянса, — при этих словах Либрен многозначительно покосился на Рику, и, выдержав короткую паузу, добавил:
— А что касается Ризлера, повторюсь, он выиграл войну. Невозможно переоценить такое достижение.
— Мне отчасти было это всё известно, но вот одного не понимал и всё ещё не пойму, — заговорил Марк. — Если Корпорация нужна была только как посредник в распределении ресурсов, то почему её деятельность этим и не ограничивается? Почему она… не знаю… повсюду?
— Вопрос хороший, но о нём позже. Для начала нужно затронуть ещё одно существенное обстоятельство. Согласно «Пакту о Корпорации» — одному из приложений к мирному договору — создаваемая организация была обязана продавать Республике строго половину, а Альянсу — двадцать процентов добытого фламмия, причём по себестоимости. Оставшиеся тридцать процентов Корпорация могла реализовывать на своё усмотрение — уже по рыночным ценам — и на вырученные средства финансировать свою деятельность. Вы, полагаю, уже догадываетесь, что экономическая модель Корпорации выглядела привлекательной лишь на бумаге. В реальности же выяснилось, что добыча фламмия быстро стала нерентабельной.
Первой причиной тому была спешка и, как следствие — недооценка особенностей процесса добычи фламмия. Все месторождения располагаются в узких горных долинах или на краю ущелий, что исключает карьерный способ выработки — наиболее эффективный, безопасный и при том наименее затратный. Но хуже того: рудные пласты ещё и залегают на существенной глубине, где перемешаны с пластами твёрдых пород. Настоящий слоёный пирог — ни о какой полноценной роботизации выработки не может идти и речи, работа в шахтах в основном ручная. Отсюда растут корни у второй проблемы, она же — ключевая.
Поскольку после превращения Территории исключительных полномочий в закрытую бесполётную зону оттуда выселили всех жителей, у Корпорации не было собственного населения, собственных трудовых резервов. Рабочих на шахты приходилось нанимать в ближайших провинциях Альянса. Люди охотно соглашались: страна, сдавленная выплатами контрибуции, пребывала в тяжелейшем послевоенном кризисе. А Корпорация предлагала очень достойный заработок. Но даже с учётом этого мало кто задерживался в шахтах надолго: проработав год-два, люди уезжали обратно в Альянс, не вынося чрезвычайно сложного, изнурительного труда и условий жизни среди гор в рабочих посёлках, фактически оторванных от остального мира. Со временем текучесть рабочей силы стала катастрофической, что, как мы полагаем, поставило под угрозу само выживание Корпорации. Ей нужны были профессиональные, хорошо обученные шахтёры, но на их подготовку уходило время и ресурсы, которые впоследствии не окупались.
— А нельзя было заключать контракты на более длительный срок или вроде того? — спросила Рика.
— Никто не хотел брать на себя такие обязательства. Плюс ко всему, года через четыре после того, как Корпорация приступила к работе, вдруг вскрылось, что воздух во фламмиевых месторождениях насыщен каким-то особым газом. Было доказано, что регулярное и длительное пребывание не только под землёй, но и даже на поверхности вблизи шахт, опасно для лёгких. Продолжительность жизни от этого может сократиться до двух раз. После такой новости резко сократилось и число желающих провести в анклаве хотя бы год.
Подробности того, как Корпорации удалось с этим справиться, почти неизвестны. Надо отдать вам должное: хранить свои тайны вы умеете гораздо лучше, чем кто-либо. Особенно после появления этих штук, — министр указал пальцем на левую руку Марка, которую тот держал на коленях — из-под рукава рубашки отчётливо проступал прямоугольник коммуникатора. — Мы знаем, что однажды был объявлен набор рабочих с утроенной зарплатой, но при двух условиях: контракт заключался на десять лет без права досрочного расторжения, и, что главное, рабочие обязаны были приостановить гражданство Альянса — тогда законы подобное допускали. Фактически это означало добровольный отказ от любых контактов с государством, полный выход из-под его опеки и юрисдикции. Взамен предлагались улучшенные жилищные условия, бесплатное образование, передовая медицина. Рабочие получали возможность перевезти в посёлки свои семьи целиком, а не только отдельных членов семей, как раньше. Корпорация объявила, что отныне штат рабочих будет по мере возможности поддерживаться за счёт естественного воспроизводства и при необходимости восстанавливаться путём дополнительных наборов.
