— Привет, солнышко! Долго я сегодня, да? Извини, торопился, как мог. Ну, не сердись. Зато посмотри, что я тебе принес! Нравится?
Слава протянул на ладони подарок. Взгляд бездонных глаз Юли был полон любви и нежности.
* * *
— … через неделю притащил на станцию какую-то девушку и сказал, что это его новая супруга.
— А старая куда делась?
— Да не было у Горохова отродясь никакой супруги! Так, ухаживал за одной, но ее в туннеле какие-то отморозки убили.
— Жалко… — протянул стажер. — Ну так что ж ему теперь, до конца жизни в трауре ходить? Ведь молодой же еще мужик, здоровый. Да и любит ее, сразу видно. Вон, как рассказывал, мне аж завидно стало.
Столяров неожиданно вскочил и отвесил Васе звонкий подзатыльник.
— Дура! — рявкнул он. — Сплюнь!
— Вы чего, Павел Игнатьич? — испуганно забормотал тот.
— Извини, сынок… — главный электрик, как-то разом сделавшись чуть ли не на десяток лет старше, тяжело прошаркал обратно к своему стулу и сел, спрятав лицо в ладони.
— Все пытаются избегать со Славкой разговоров на эту тему, — глухо заговорил он через минутную паузу. — А иначе жутко бесится: начинает орать что-то бессвязное, руками размахивать, потом брык — и в обморок. Полежит немного, белки закатив, да и придет в сознание. Через полчаса смотришь — нормальный человек: шутит, улыбается, как ни в чем не бывало. Только про припадок свой не помнит ни черта. Давно бы его от дел отстранили, а может, и вовсе со станции выгнали, да специалист Горохов больно классный. Электрик от Бога. Ему даже я в подметки не гожусь. Так что просто отселили его от греха, на самую окраину. Он не возражал, а людям все же спокойнее.
— Из-за чего спокойней-то, Павел Игнатьич? Что-то я никак не соображу.
— Да где тебе, Васятка, сообразить. Ты ж не местный. Да и наши особо не распространяются про жену Гороховскую, так что и ты помалкивай о том, что сейчас услышишь. Понимаешь, может, и правда эта она была, любимая его. Ну, которую бандиты вроде как порешили… Сам я ее не видел, врать не буду, но кто-то пустил слух, что иногда, когда Славка ночью спит, краля его выходит тихонько и по округе бродит. То ли убийц своих ищет, то ли дом, а может и с другой какой целью. Бред, конечно, но только Федька Заика, говорят, именно после встречи с ней кличку свою и получил. Хотя Федька, он, алкаш известный, а с пьяных глаз чего только не померещится, да только у него тогда еще инфаркт случился…
* * *
— Юленька, какая же ты у меня все-таки красивая!
Слава наклонился, любовно глядя в глазницы черепа, из которых на него смотрела тьма, и припал губами к желтоватой лобной кости скелета.
Дмитрий Панов
Алиса в Иллюзариуме
— Алиса послушно вскочила и побежала домой, но и по дороге она все думала, какой же это был чудесный сон — сон, который, наверное, никогда не забудешь… — старик выдохнул и громко захлопнул потрепанную книгу. Дети все еще не могли вернуться из увлекательного мира сказки, только что разверзнувшегося перед ними. Они до сих пор видели невероятные метаморфозы логики и мысли, с которыми сталкивалась маленькая девочка Алиса. Некоторые даже не заметили, что до сих пор сидят со все еще открытым ртом.
— А теперь всем спать! — устало скомандовал дед Кузьмич, которому такая уж выпала доля — каждый день зачитывать молодой поросли на ночь разные сказки. Годы уже были не те, чтобы рассказывать их по памяти, да и зрение старческое подводило в тусклом свете пыльной лампы, но старику, ворчавшему каждый раз, когда его звали исполнять свои обязанности, и сетовавшему на то, что и умереть ему спокойно не дадут, это даже в какой-то степени нравилось.
А в разбредающейся по койкам группке малышей, словно завороженная, шла маленькая девочка лет восьми. Все дело в том, что рассказ деда Кузьмича она слушала еще внимательнее, чем остальные, ведь эта сказка была именно про нее, как считала она. Недаром же родители назвали ее Алисой. И сейчас она, возвращаясь домой, видела на ткани палаток, на каменном полу и на бетонном потолке тени Чеширского Кота, Мартовского Зайца и даже Червонной Дамы, играющей в крокет.
— Мама, мама! — радостно закричала она, не успев отодвинуть полог палатки, которую всю свою маленькую жизнь называла домом. — А сколько людей может находиться в пустом ящике?
— Откуда такие глупые вопросы? — удивилась мама. — Опять наслушалась деда Кузьмича? Давай ложись спать!
— Ну мам, ну скажи, сколько людей может быть в пустом ящике? — дергала ее за подол халата Алиса, которая уже не хотела выходить из своей роли в сказке.
— Господи, да сколько угодно, — улыбнулась мама. — Иди спать, негодный ребенок, — шутливо рассердилась она.
— А вот и нет! — радостно улыбнулась Алиса. — Он же пустой! — и она тут же вскарабкалась на свою кроватку и, завернувшись в одеяло, стала подсматривать за мамой. Ведь скоро должен будет вернуться папа — и надо придумать еще пару смешных загадок, чтобы тот подарил ей какую-нибудь игрушку с работы.
Их палатка стояла недалеко от общего костра, возле которого по вечерам собирались взрослые, и Алиса с трепетом вылавливала знакомые силуэты героев этой сказки из своего воображения в нитях подсвеченной костром ткани. Люди подходили к костру и уходили от него, а мама все еще сидела у лампы и, читая какую-то книгу, — одну из многих, что доставлял папа сверху — дожидалась мужа. Как только полог палатки был откинут в сторону, и на входе появилась фигура взрослого мужчины, она с облегчением побежала было навстречу, но… это был не папа. Мама сразу почувствовала, что что-то произошло.
— Семен? — одним словом она спросила о причинах столь позднего визита лучшего друга своего мужа, с которым они и ходили на эту вылазку. — Что с Витей? Почему он не с тобой?
— Люба, — дядя Семен взял маму за руку. — Ты знаешь, что выход на поверхность называть последним у нас не принято. «Крайний» — так чаще всего мы говорим. Но для Вити он был последним, — он опустил глаза в сторону и встретился взглядом с Алисой. Он фальшиво улыбнулся и подошел к кроватке. — Алиска! А ты что не спишь? Отворачивайся и спи!
— Дядя Семен, а где мой папа? — спросила не понявшая из разговора ни слова Алиса.
— Он… хм… Ты спи, утро вечера мудренее, — смутился еще больше дядя Семен. — А мы с мамой пойдем пока, потолкуем о своем, о взрослом, — и он вывел маму из палатки, но в свете костра Алиса видела их большие тени. Она видела, как мама почему-то несколько раз ударила дядю Семена в грудь, как потом она обняла его, и они долго еще стояли так, обнявшись и едва заметно дрожа в свете непокорного пламени. А Алисе было жутко интересно, почему папа все еще не идет? Быть может, он тоже обнял бы маму и дядю Семена, и тогда она, Алиса, вышла бы из палатки, и папа обнял бы и ее заодно. Но спустя некоторое время внутрь вошла лишь одна мама. В ее руках были вещи, точь-в-точь похожие на те, в которые одевался папа перед выходом, а на лице — слезы.
— Мам, ты плачешь? — выглянула из-под одеяла Алиса.
— Маленькая моя, что ж ты не спишь-то? — мама откинула вещи в сторону и кинулась к дочери. Она обняла Алису крепко-крепко и зарыдала, то и дело бесшумно всхлипывая и вздрагивая.
— Мам, а что с папой? — Алиса никогда не видела маму настолько расстроенной чем-то.
— Все хорошо с ним, родная моя, все хорошо, успокойся, — затараторила мама, словно заученную наизусть молитву.
— А где он? — не унималась Алиса.
— В Стране чудес, — после недолгой паузы ответила мама. — Ты же любишь эту сказку — «Алиса в Стране чудес», правда ведь? — с надеждой посмотрела она на дочь.
— Люблю, — удивленно ответила Алиса. — А мы тоже туда попадем?
— Конечно, кровиночка ты моя, — улыбнулась мама, все еще вытирая слезы, льющиеся из глаз.
— А почему ты плачешь? — не унималась Алиса.
— Это потому что я очень рада за папу. А теперь — хватит вопросов, спи уже.
Алиса закуталась в одеяло, но некоторое время все еще подсматривала за мамой, которая в неровном свете затемненной лампы тихо плакала над маленькой книжицей.
* * *
Алиса проснулась ночью, когда все еще спали, и никто и не думал просыпаться. На станции царили тишина и покой, и только капли воды, то и дело падающие где-то вдалеке, нарушали умиротворенность этого места. Девочка легла на спину и стала смотреть в темноту.
«Вот мама днем сказала: „Сиди тут и жди меня, а я пойду по делам“. Интересно, как это? Ладно мама — она худенькая, и дела ее еще смогут выдержать. А вот, например, дядя Семен — тоже пойдет по делам, а они и сломаются. И как они выглядят эти дела? Ведь их еще и делают. А для чего их тогда делают? А, точно — чтобы ходить по ним!» — и Алиса, довольная своей догадливостью, легла на бок, чтобы снова попытаться уснуть, как вдруг ей в голову пришла другая мысль: «Интересно, а почему папа не взял с собой в Страну чудес меня с мамой? И как он туда попал? Ведь в кроличью нору он вряд ли прошел бы, — Алиса хоть ни разу и не видела кроликов, но думала, что они немногим больше ее самой. — Что-то тут не так».
