Тигр дугой поднялся ввысь, словно летящая стрела, перепрыгнул ворота и оказался в селе.
На секунду остановился, осмотрелся, рассчитывая пути атаки и отступления, измеряя все с удивительно быстрой кошачьей ловкостью. Джед не останавливался, но продолжал идти, неуклюже и храбро, не обращая внимания или не слыша двух священников, которые теперь в ужасе кричали ему вслед, чтобы он вернулся. Джед держал руки широко распростертыми, как делал отец Делюн, когда молился у фасадных ворот, но был больше похож на человека, идущего ощупью в темноте.
Тигр плавно побежал к нам по жаркой улице, сначала не нападая, но быстрой рысью с поднятой головой, как бежит просто играющий котенок, имитируя нападение. Я полагаю, он не ожидал, что человеческое существо пойдет к нему с такими странными, препятствующе раскинутыми руками. Он поднялся на задних лапах перед Джедом и ударил его лапой. Движение казалось легким, игривым, совершенно нелепым. Массивное тело Джеда повернулось и упало поперек улицы, ударившись о воротный столб дома, и лежало, распотрошенное, у его подножья, в потоке крови.
Затем тигр напал, стремительный бросок был такой быстрый, что за это время только один раз послышался женский визг; потом я увидел зеленый огонь его глаз, направленных прямо на нас, в то время, когда он мгновенно нащупал и охватил зубами спину Джерри. Мать Джерри снова завизжала и бросилась на зверя с маленькими беспомощными кулаками. Повернув голову, тигр без усилия уклонился от нее. Он рысью убегал по улице тем же путем, что пришел, голова снова поднята, тело Джерри в его челюстях казалось не крупнее воробьиного. Он перепрыгнул ворота и подался в глушь, женщина молчала, только разорвала свое паломническое одеяние и била себя в груди, а потом била кулаками по пыльной дороге.
Я выхватил одну из стрел из руки Сэма. Помню, что приладил ее на тетиву, когда тигр убегал по улице, но черное существо обрушилось на меня; это был отец Делюн, дернувший мою руку, так что стрела бесполезно полетела над верхушками крыш. Может, он имел право так поступить.
Несколькими минутами позже Сэм, отец Фэй и я были с Вайлит, которая неловко возилась у тела Джеда, словно знала какой-то способ оживить его.
— Мадам Сивер, — обратился к ней отец Фэй и потряс за плечо, и взглянул назад, отыскивая другую женщину, тоже нуждавшуюся в нем, — но отец Делюн и другие паломницы отхаживали мать Джерри в церкви. — Мадам Сивер, вы должны подумать о себе.
Она полуприсела и пристально взглянула на нас.
— Вы могли остановить его, многие из вас. Ты, Дэйви, я просила тебя остановить его! О, боже, что я говорю?
Вероятно, мы все виноваты, сказал отец Фэй. Но уйдем сейчас. Позвольте мне поговорить с вами.
Сэм положил руку мне на плечо и тоже увел меня. Мы находились в каком-то частично огражденном месте, думаю, у входа в магазин, и Сэм говорил, сбивая меня с толку больше, чем когда-либо, так как речь шла о Скоаре. Он тряс меня, чтобы я пришел в себя от изумления.
— Дэйви, можешь послушать еще раз? Я сказал, это было примерно пятнадцать лет назад, в одном из таких, вроде бы, обычных мест…
— Ты сказал «Дэйви».
— Да, в одном из таких средних мест, не высшего класса, но и не таком уж и плохом, не могу вспомнить название улицы… Зерновая… нет…
Частично, я, должно быть, понял его, так как помню, что спросил:
— Мельничная?
— Ну, это она. Рыжая, ласковая, и… хорошенькая, во всяком случае, ничего общего с теми, затасканными…
— Поэтому, черт бы тебя побрал, ты забросил ей немного от себя для своего портрета и улизнул, ты это имеешь в виду?
— Дэйви, мужчина в таком месте… Я хочу сказать, что ты, во всяком случае, не знакомишься, прежде чем обязан уйти, а девушка, она тоже не хочет знать тебя, пойми это. И, как бы там ни было, может, тебе самому придется узнать еще столько же, сколько ты уже знаешь о некоторых браках, я бы не удивился. — Он не хотел ни отпускать моего плеча, ни смотреть на меня, только пристально глядел поверх моей головы, ожидая, пока я приду в себя. — Я женат… все еще женат, пойми это. Жена, там, в Кэтскиле, чертовски недалеко, заговорила меня до смерти. Но рыжая малышка в том скоарском заведении… я хочу сказать, что провел там полчаса одной ночью, а потом: «Уходи, парень!» — и я совсем не имел представления, что мог оставить кое-что после себя. Чего, может быть, я и не сделал, Дэйви, мы вряд ли когда-нибудь узнаем наверняка. Но я предполагаю, мне хотелось бы, чтобы это так и было.
— Я не знаю, почему я говорил с тобой таким тоном.
— Все еще обижаешься?
— Нет. — Я никогда не плакал после того утра, но я склонен думать, что, иногда, через большие промежутки времени, молодым полезно поплакать. — Нет, я не обиделся.
— Итак, допустим, я твой папа — годится?
— Да.
Январские дожди выпадают здесь, на острове Неонархеос, более устойчиво, чем любые дожди, которые мы помним. В течение двух недель мы не имели возможности работать по расчистке новых земель. Ники испытывает неудобства от своей беременности, в таком же положении и Дайон — я имею в виду, что, как и я, он старается породить книгу, записывая то, что мог вспомнить из истории Нуина, прежде чем оно сотрется или исказится в его памяти. Наконец, теперь мы имеем бумагу: тростник, растущий по берегам ручья, дает постоянное сырье для наших примитивных способов изготовления бумаги, воспринимающей наши чернила из ламповой сажи довольно хорошо.
От ламповой сажи моя мысль перескакивает к лампам и ламповому маслу. Когда бочонки с тюленьим жиром, которые мы привезли на «Морнинг Стар», исчерпаются, у нас его больше не будет. Нам придется выходить из положения с помощью естественных растительных масел и воска, а когда поголовье наших овец увеличится, у нас будет жир, чтобы восстановить запас свечей. Время окота овец, через пару месяцев, будет главным событием. Конечно, мы с Ники редко возражаем против того, чтобы рано укладываться спать.
Лампы, свечи, животноводство — у нас достаточно проблем на этом уровне, чтобы занимать наших людей сотню лет, если нам будет отведено так много времени. Его может и не быть. Нет нужды предполагать, что, поскольку мы первые за много столетий переплыли великое море, наши враги не последуют за нами — возможно, скоро. Они имеют такую же истинную храбрость, как и мы, иначе не смогли бы победить в войне, которую мы вели против мятежников, несмотря на их численное превосходство. Верно, требовались воображение сэра Эндрю Барра, знания из многих запрещенных книг, распоряжения и покровительство Дайона как регента богатейшей и сильнейшей страны и труд многих людей, чтобы создать шхуну «Хок», а позднее «Морнинг Стар». Победившая армия Солтера не имела таких судов, чтобы послать их в погоню, ни людей, способных управлять ими. Однако, воодушевленные, они могли бы построить кое-что, чтобы отважиться выйти в море, если церковь ослабит свои запреты.
Мы увезли с собой все расчеты и рабочие чертежи, выполненные нашими людьми. Работники низкой квалификации сначала имели только смутное представление о том, строительством какого типа корабля они были заняты, но некоторые из них помнят подробности и расскажут обо всем, если Солтер захочет выслушать их. Святая мэрканская церковь доныне лишала себя свободы действия в данном случае, связывая себя учением, что морально грешно и оскорбительно для бога уплывать далеко от берега, за исключением того, что рыбаки называют релейной системой — один корабль должен был всегда видеть другой, который держит в поле зрения землю. Даже Дайон не мог безопасно заказать такой корабль, как «Хок», без объяснения церковникам, что он необходим, чтоб держать в благоговейном страхе пиратов островов Код, и что он никогда не поплывет за пределы этих островов. А «Морнинг Стар», объяснил он им, был необходим как замена — ну… ха-ха — для гарантии против возможной перегруппировки тех сатанинских людей.
Запрет существовал не просто потому, что всемогущий бог будет раздражаться, когда увидит, что человек достаточно чертовски глуп, чтобы удалиться на край плоской земли; имеется более основательное учение, что всякая любознательность ошибочна — учение, которого все религии прошлого обязаны были придерживаться как единственного практического способа защиты от скептицизма. Однако общеизвестно, что теологические препятствия подвижны: если бы церковь знала, что мы благополучно высадились здесь на берег, горстка бежавших еретиков, живущих трудной работой и счастливых на островах, которые могли быть ценными, я уверен, что божье благословение на карательную экспедицию могло быть почти мгновенно устроено.
Наша военная разведка, несомненно, узнала, что бывшие пираты из островов Код рассеялись в армии Солтера. Они не знают больших кораблей, но они знают море; в прошлом, до 327 года, когда мы разгромили их как страну, их глиссеры[71], оснащенные косым парусом, возможно, заплывали дальше, чем мы предполагали. Они могли бы управлять большим кораблем Солтера, если бы он когда-либо ухитрился построить его.
