Схватка вспыхнула и точно так же мгновенно угасла. Продолжая реветь, мы принялись выписывать круги, примеряясь к очередной атаке. Рывком подскочив на задние лапы, Исай снова бросился в бой, но я успел уйти в сторону, чтобы контратаковать его с фланга. Мне опять удалось вцепиться зубами в толстую шею. Противник попытался вырваться, однако в этот момент я с силой толкнулся вперёд и завалил его на бок. А затем пропустил мощный пинок задней лапой в брюхо и вынужден был отступить.
Очередной рывок — и вот мы снова сплелись в борьбе. Биомеханика животного довольно сильно отличается от человеческой, однако я попытался применить некоторые боевые навыки. В прошлый раз, уходя с линии атаки, мне удалось повалить тушу Исая. Так почему бы не использовать ударную технику?
Я сместился влево, заставляя противника провалиться, и атаковал его мощным ударом лапы в челюсть. М-да, как слону дробина. Медведь лишь тряхнул головой и в одно движение сменил траекторию броска. А в следующее мгновение я уже оказался прижат к обледеневшей земле, а зубы Исая сильно сдавливали моё горло.
— Молодец, быстро справился, — прозвучал в голове его насмешливый голос. — Не каждому удаётся так быстро подчинить себе зверя.
— Слезь с меня, у тебя из пасти воняет, — ответил я.
Медведь-Исай ослабил хватку и, косолапо переваливаясь, отступил. А через пару секунд принял человеческий облик. Я тоже перевоплотился и, зачерпнув горсть снега, протёр им разгорячённое лицо. Шея саднила, как и живот, куда прилетел удар, хотя видимых повреждений не обнаружилось. Снег вокруг так и остался кристально-белым, а ведь я был уверен, что распахал Исаю морду до крови. К слову, его лицо пересекал заметный лиловый синяк как раз в том месте, куда пришёлся мой удар.
— И что это было? — спросил я.
— А сам как думаешь?
— Ты ради этого меня из общины изгонял?
— И да, и нет. Стены кремля тебе бы пришлось покинуть в любом случае. Сам понимаешь, мы не могли рисковать людьми. Первое обращение никогда не бывает контролируемым. Ну а касаемо принародной порки… так это мы совместили полезное с приятным. За время твоего отсутствия удалось кое-что выяснить.
— Я был в реакторе, — прервал речь Исая я. — Ничего хорошего там не происходит. В бассейне передержки творится натуральный ад, там бетон плавится, и неизвестно, сколько ещё он продержится. Если это дерьмо попадёт в грунтовые воды, здесь будет отравлено всё, на многие километры вокруг.
— Уверен? — с некой хитрецой спросил он. — Может, тебе показалось?
— Ты чё меня бесишь-то опять? — огрызнулся я. — Говори, если что-то знаешь.
— Раньше, когда воин проходил обряд инициации, чтобы высвободить внутреннего зверя, мы использовали энергию, разлитую в атмосфере. После закрытия границ это стало невозможно. Да, Баал смог разрушить некоторые печати и перенаправить часть потоков в старые русла, но тех крох всё равно недостаточно. Не молнию же мне было ловить?
— Блядь, порой у меня возникает мысль, что Баал со своими приятелями не так уж и неправ. А если бы я туда не пошёл?
— Но ведь ты пошёл, — пожал плечами Исай.
— Вот ты объясни мне, дураку: в чём сложность взять — и рассказать о своих планах человеку, над которым ты собираешься ставить эксперименты? Зачем вы вечно что-то мутите, скрываете?
— Таковы правила. Ты сам должен определить свою судьбу. Моя задача — показать тебе путь, а не рассказывать о том, какие преграды на нём поджидают. Так и только так мужчина становится воином.
«Бах… Бах…» — прозвучали два одиночных выстрела.
— Пиздец мишкам, — пробормотал я, предварительно прислушавшись к себе. — Ты говорил, вам удалось что-то выяснить?
— Да, я пообщался с твоим связным. Надеюсь, ты не в обиде?
— Давай ближе к делу.
— Когда-то давно я попросил одного заклинателя заговорить клинок. Он был самородком, гением того времени. Константин чем-то мне его напоминает. К слову, тогда правил и запретов было гораздо больше, чем сейчас…
— Да-да: трава была зеленее, а девки — сисястее.
— Ты удивишься…
— Исай! Можно хоть раз без всей этой лирики?
— Вот поэтому вы так и живёте! Всё у вас на бегу, даже подумать времени не остаётся. Ты слушай, что тебе старший говорит, а не спорь!
— Может, хоть в дом зайдём? Жрать охота, аж переночевать негде.
— И то верно. Глядишь, пока у тебя рот будет занят, удастся нормально всё рассказать.
— Сомневаюсь, — ухмыльнулся я. — Сколько тебя знаю, ты ещё ни разу ничего до конца не рассказывал.
— Здорова, шеф! — крикнул Шкет и помахал свободной рукой.
Я кивнул в ответ и проводил взглядом вереницу людей, которых сопровождали Серёга с Рустамом. Исай дружески толкнул меня кулаком в плечо и направился следом за ребятами. Уже у калитки я встретил Лёху, который сдержанно со мной поздоровался и, как мне показалось, виновато отвёл взгляд. Судя по всему, он прекрасно знал о предстоящих испытаниях, в том числе и о реакторе.
В доме пахло едой. За кашевара, видимо, оставили Коляна, который сейчас мерно помешивал варево в эмалированном ведре. В последнее время данная ёмкость приходится как нельзя кстати, особенно если учитывать мой зверский аппетит.
— Возвращение блудного сына, — с ехидной рожей прокомментировал он моё появление.
— Вообще-то, это вы меня кинули, — заметил я.
— Ага, кинули, — скептическим тоном повторил он. — Я после этого весь вечер штаны стирал. Ёб я в уши такие приключения! Мы еле ноги унесли. Если бы не твари, на которых ты отвлёкся, — всё, хана нам…
— Давай накладывай уже, пустомеля, — осадил приятеля Рустам. — Сколько можно её гладить?
— Сколько нужно, столько и буду. Потерпишь, не готово ещё.
— Вы что, знакомы? — запоздало отреагировала на происходящее Кристина.
— Поверь, всё гораздо хуже, — произнёс вошедший в дом Лёха.
— В смысле? — Девушка ещё больше растерялась и захлопала глазами.
— Не слушай ты этих придурков, красавица, — вернулся к болтовне Колян. — На самом деле мы первый раз друг друга видим.
— По-моему, вы мне врёте. — Она с недоверием покосилась на кашевара.
Я с улыбкой наблюдал за мирной суетой. Все тревоги и заботы как-то сами собой развеялись, когда я окунулся в знакомую обстановку. Словно домой вернулся. Хотя по факту так оно и было. Ведь дом — это не только место, в котором ты живёшь, но и близкие люди, что тебя окружают и создают тот самый уют, в который всегда хочется вернуться. Я немало времени провёл в казармах и считал их своим домом. А когда приехал в свой город, туда, где родился и вырос, обходил родной очаг стороной.
И теперь, спустя несколько лет, я наконец осознал истинную причину. Мне было стыдно. Я не смог проводить отца в последний путь, так как находился под следствием. Я винил себя в смерти боевых товарищей, тех, кто заменил мне семью, и напрочь забыл о человеке, что искренне и безвозмездно заботился обо мне всю свою жизнь. Да, мы часто ругались, не понимая друг друга. А что делать, если оба упёртые как бараны? Но сейчас я понимал, от чего батя пытался меня оградить. И когда его не стало, дом, в котором я родился и вырос, перестал источать тот самый уют. Вместо него я испытывал лишь муки совести, оттого и стремился сбежать подальше.
— Чего задумался? — вырвал меня из воспоминаний Рустам. — Подставляй миску.
— Подожди, вначале сюда положи, — влез в раздачу Лёха. — Пойду Шкету отнесу, он весь день на точке сидит.
— Ща я ему сразу с добавкой тогда, — подкинул в тарелку дополнительный черпак Колян.
— Хватай пайку и пойдём пообщаемся, — толкнул меня в плечо Исай и, подхватив свою порцию, выбрался из комнаты.
Я нашёл его на террасе, которую бывшие хозяева выстроили на заднем дворе. Пращур вовсю орудовал лопатой, расчищая пятачок с мебелью от снега, а на столе одиноко па́рила маска с едой. Я поставил рядом свою, стряхнул снег со стульев и, угнездившись, принялся за еду.
— Да нормально всё, успокойся. Пожри, пока горячее, — остановил Исая я.
— Думаешь? — Тот замер и критично осмотрел свою работу.
