Проскочив деревянные коридоры, мы очутились в тёмном помещении, освещаемом лишь слабым мерцанием звёзд за большим окном. Дрейк привычным движением зажёг лампу, и прошёлся пальцами по полке. На стол вскоре легло около пяти книг примерно по пятсот страниц, и я заметила там «Харви» Макс Ридли Кроу, «Покорителя Звёзд» Оппеля и «Лестницу героев» Ясинской. Пока он подбирал мне литературу, я уселась на уютную софу с коричневой обивкой, и тут же завернулась в лежащий рядом плед. Он был на удивление мягким, и лишь сейчас я поняла, что успела немного замёрзнуть на палубе.
Свет от лампы золотил все предметы и делал тени отчётливее, немного приглушая цвета в окне и заставляя кабинет отражаться там. Так, словно теперь он переносился к звёздам.
Обернувшись ко мне, Дрейк положил руку на стопку книг.
— Что ж, думаю, тебе понравится.
— Я в этом даже не сомневаюсь.
Парень усмехнулся.
— Что–то мне подсказывает, что ты не очень хочешь выходить обратно.
— Ты на удивление проницателен, — признала я. — Не против?
Дрейк с улыбкой покачал головой.
— Чаю?
— Не откажусь.
Встав, я хотела помочь, чтобы парень не напрягал ногу лишний раз, но он лишь отмахнулся.
Вода вскипела, и к ней вскоре добавилась чайная композиция с кусочками фруктов и цветов, создающая прекрасный аромат. Не сравнить с тем, что мы пили в пещере. Хотя в тех условиях, даже завалявшийся чай без добавок был отличным вариантом.
Налив две большие кружки, он протянул одну из них мне и сел рядом. На спинке виднелся ещё один плед, но парень был не таким мерзляком, как я, чтобы им воспользоваться.
— Разве ты не хочешь вернуться к остальным? — уточнила я, отпивая чай и тут же блаженно прикрывая глаза. Вкус у него был ничуть не хуже, чем аромат.
— И оставить тебя наедине с моими бумагами? Вот ещё, дурака нашла! — фыркнул он. Я шутливо изогнула бровь:
— Тогда, может, мне не мешать вам двоим?
— Мы можем и втроём побыть: я, ты и бумаги. Идиллия!
Я рассмеялась.
— Это звучит как худшее приглашение в истории.
— Я старался, — с гордостью ответил Дрейк. — И как ни странно, ты вон никуда не собираешься.
— Я люблю долбанутых, — пожала плечами я. — А ты — пожалуй, самый долбанутый среди всех, что я знаю.
— Небесная Лисица, вы официально лучший автор комплиментов в истории! И смею заметить, не менее долбанутая, чем я.
— О, я польщена!
Отпив немного чая, Дрейк внимательно посмотрел на меня.
— Что?
— И как только ты выдержала столько лет на земле, с твоей–то тягой к приключениям?
Ох, это был опасный вопрос.
Знаете легенду о сундуке Пандоры? Только приоткрыли крышку, а из него тут же вылетело всё зло и пошло по свету. С надеждой на самом донышке.
Вот и здесь то же самое. Это был маленький ключик, отпирающий замок на сундуке со всем наболевшим за эти годы. Странное чувство постоянной опасности наконец миновало, и теперь мы могли говорить по душам.
Я стала рассказывать всё: о поступлении и экзаменах, попадании на бюджет и получении стипендии, а потом о знакомстве с Флейм и Лиумом, о бессонных ночах в подготовке и пережитых пересдачах. О своём первом полёте в качестве пилота и о том, как мне хотелось поделиться своим восторгом с ним.
Я в красках рассказывала, как впервые ощутила эту власть и возможность наконец быть официальной и полноправной пилотессой. И в тот момент я думала лишь об одном: оно того стоило. Потому что я наконец нашла себя.
Дрейк увлеченно слушал меня, искренне радуясь моим победам и сопереживая неудачам. Он с интересом спрашивал и уточнял, а я рассказывала во всех подробностях, потому что знала: он не притворялся. Ему было правда важно знать, чем я жила, и как справлялась с трудностями, пока мы были порознь. Точно так же, как мне было важно знать, что происходило с ним.
И он рассказал об этом: профессиональный рост путём проб и ошибок, набитых шишек и потерь, которые потом превратились в прибыль. Об их приключениях и его бессонных ночах, проведенных за расчётами точно так же, как мои — за учёбой. Как он зарывался в горы работы и вспоминал наши с ним шутки, придуманные ещё в колледже. А ещё о том, как их контора стала более популярной, а услуги — востребованными, и ни на что, кроме работы, не оставалось времени.
Потом говорили вместе — об ощущениях и о жизни. Обо всём новом и о чём–то старом. И в конце концов о том, как мы оба поняли, что даже в небе, которое мы оба так любили, может быть до ужаса одиноко без определённых людей.
Мы разговаривали долго и искренне, словно волна мыслей напрочь снесла любые барьеры и представления о времени. Чашки пустели и снова наполнялись, а мы то смеялись, то были почти готовы пустить скупую квартирмейстерскую слезу.
Сначала мы сидели на софе, а потом спустились на мягкий ворс ковра вместе с декоративными подушками и пледами. Спинами опирались на что придётся, и я не могла представить себе большего уюта.
Мы очнулись, лишь когда в большом окне кабинета звёздная ночь сменилась брезжащим рассветом с бледно–розовыми облаками.
Прошла вся ночь, а нам казалось, что минуло от силы пару часов. Но усталость дала о себе знать, и мы, уронив головы на подушки, незаметно уснули.
* * *
Впрочем, проспали мы недолго — уже через пару часов в кабинет постучался Дигори, на сто процентов убеждённый в золотом правиле: «Не спишь сам — разбуди товарища!».
Открыв дверь, он вскинул брови от удивления. Ещё бы: мы с Дрейком мирно спали на мягком ковре, чуть поодаль друг от друга. Свернувшись калачиком, я уложила голову на подушку, а поверх одежды укрылась пледом. Дрейк тоже взял плед, и, отхватив вторую подушку, видел десятый сон. Где–то между нами стояли пустые чашки и валялась шляпа.
— Подъём, сонное царство! Небось, шутили свои шуточки до самого рассвета?
— Диг, ну будь человеком, что ж ты в самом деле–то? — сонно пробормотал Дрейк, пытаясь отмахнуться от брата.
— Это я‑то «будь человеком»?! — изобразил праведное возмущение капитан. — А сам–то что — устроил посиделки на всю ночь, и хоть бы предложил даме переодеться в пижаму или подремать в кровати! Так нет же, спали на полу при полном параде!
— Если бы я предложил даме свою койку, вы бы шутили об этом, не умолкая, — парировал Дрейк, неохотно открыв глаза и широко зевнув.
— Мы и так прекрасно сможем шутить — про активную пол–овую жизнь! — заявил старший, кивнув на пол.
Вместо ответа Дрейк запустил в брата своей драгоценной подушкой, и сел.
— Ещё одна подобная шутка про Лисицу, и я тебе врежу несмотря на то, что ты капитан и мой старший брат, — уже серьёзно добавил он, глядя на Дигори снизу вверх.
Если от подушки он уклонился, то от взгляда было деваться некуда.
— Каюсь, — повинно склонил голову тот. — Никаких постельных шуточек, оскорбляющих честь нашей подруги.
— То–то же.
Я до этого момента пребывала в полудрёме, и не вполне осознавала, что происходит. Но поняв, что спать мне всё равно не дадут, потянулась.
— Ох, Дигори, — зевнула я. — Тебе повезло, что мою честь взялся защищать Дрейк, а то я уж думала подмешать тебе в еду коктейль «спящий засранец» из слабительного со снотворным. Кстати, спасибо, Дрейк, — обернулась я к другу, и тот с улыбкой кивнул.
Капитан лишь покачал головой.
— Да, наша Лисица себя в обиду не даст! Так что беру все шуточки назад, — извинился он, и я благосклонно кивнула. — Ладно, клуб полуночников, завтракать–то будете?
Поднимаясь, я уточнила:
— На «Рассветном Путнике»?
— Не, здесь. Улетел твой «Рассветный Путник», в аккурат на рассвете.
— Что?! — сон как рукой сняло. — Они ж не знают, где письмо!
Я подорвалась, наскоро натянув не зашнурованные сапоги и побежала на палубу. Где–то сзади прихрамывал Дрейк, Дигори ненамного его обгонял. Выбравшись на солнечный свет, я ощутила порыв ветра в лицо, и немного прикрыла глаза, отчего не сразу заметила тёмное пятно поблизости. Поморгав и привыкнув к яркости лучей, я, разумеется, увидела, что это был «Рассветный Путник». Даже трап между кораблями не убрали.
