Сергей Шивков
«Сказочник»
— Здорово, хлопцы! — фальшиво бодрым голосом приветствовал нас Новиков, отодвигая полог палатки.
Героин, увидев первое лицо станции входящее к нам вот так запросто и без церемоний, от удивления чуть не упал с ящика, на котором сидел и чистил свой арсенал. Наверное, если бы сейчас в палатку влезла копчуха и исполнила на столе танец живота, он и то удивился бы меньше. Если небожитель спустился со своего Олимпа и снизошел до простых смертных — спокойная жизнь помахала вам ручкой.
— Здравствуйте, Владимир Николаевич, — ответил за всех Кот. — Вы по делу или просто вечерний променад совершаете?
— Дело у меня к вам, мужики, — вздохнул Новиков.
— Да вы присаживайтесь, товарищ подполковник, — спохватился Челим, подвигая начальнику станции табурет.
— Спасибо, — скривился тот, словно от зубной боли, — но рассиживаться некогда. Время, как говорится, деньги. У меня к вам просьба. Надо сегодня проводить одного человечка по вашей тропе до соседей. Там передадите его с рук на руки Тихонову и — до дому, до хаты.
— Сегодня? — уточнил Кот.
— Сегодня. Дело срочное и безотлагательное.
Кот, командир группы сталкеров, молча посмотрел на нас.
Героин, усмехнувшись, произнес:
— Сегодня даже младенец знает, что в районе Дома моды завелось что-то не очень хорошее. И настолько нехорошее, что караванщики теперь предпочитали отдавать ненасытным таможенникам с конфедерации девятьсот пятого года пятнадцать процентов от своего товара, лишь бы только по этому квадрату не топать.
Зулус, тихо лежавший до этого на койке с детективом в руках, вставил свои пять копеек:
— Из четырех посланных в этом месяце разведгрупп три не вернулись, а ушедшие три дня назад рейдеры вернулись с мозгами набекрень и до сих пор пребывают в состоянии овоща. Хорошо, что хоть назад дорогу нашли. Хотя, если рассудить, хорошего мало. Теперь лежат в больничной палате, мычат что-то и слюни пускают.
— Да знаю я все, знаю! — взорвался начальник станции. — Но поступил приказ сверху.
Кот посмотрел на меня:
— Град, твое мнение?
Я неопределенно пожал плечами. Это могло значить «эх, попытка не пытка, почему бы и не прогуляться заветной тропкой?», а могло и «нафиг нам это все не упиралось».
— Как насчет оплаты? — осведомился Кот.
— Двойной тариф. И еще два месяца после возвращения процент от принесенного с поверхности хабара в общак не отчисляете. Плюс патроны, стволы, снаряжение в рейд — за счет заведения.
— Во всей этой заманчивой тираде ключевое слово «возвращение», — вздохнул Героин.
— Мы рискнем, — произнес Кот, глядя прямо в глаза Новикову — И где тот неизвестный мистер «хэ», которого мы должны сопроводить?
Подполковник, обернувшись, крикнул:
— Бубнов, заводи гостя!
Гостем оказался плюгавый мужичонка с обширной лысиной, заметным брюшком и маслянистыми бегающими глазками.
— Добрый вечер, господа сталкеры, — заискивающе улыбнулся вошедший.
Протягивая каждому для рукопожатия свою потную мягкую ладошку с короткими пальчиками — сардельками, представлялся:
— Мельников. Приятно познакомиться. Мельников Вениамин Валентинович.
Начальник станции, заметно повеселевший оттого, что ему удалось уговорить нас, удовлетворенно потер руки и произнес:
— Ну что, мужики, сходим на склады, потрясем нашего завхоза на предмет амуниции и сухпайков?
— Отчего ж не сходить, — улыбнулся Кот. — Растрясти закрома родины-мачехи — это мы всегда только за.
Навязанный нам добровольно принудительно гость старался выглядеть бывалым и тертым калачом. Если верить его россказням, то на своем веку перевидал он всякого и чуть ли не в обнимку с шерстунами разгуливал не то что в Большом метро, но и по заброшенным станциям — призракам. Но мы сразу же поняли, что перед нами обычный пиджак, который жизни не видел, в танке не горел и на снег не пысал. Поэтому между собой мы сразу окрестили его Сказочником.
* * *
Долгие проводы — горькие слезы.
Начальник станции, боявшийся, что мы вдруг передумаем и откажемся сопровождать Сказочника, молча и безропотно терпел разграбление складов дикой безжалостной ордой варваров в нашем лице. Лишь только завхоз Степаныч жалобно поскуливал в углу, когда мы начали выносить мешки с «химзой», сухпай и цинки с патронами.
Выяснилось, что из вещей у Сказочника лишь рюкзак с бумажной папкой, которую Новиков приказал нам охранять и беречь как зеницу ока. Несмотря на бурные возражения Сказочника, мы набили его рюкзак патронами. Выбирая оружие, он остановился на «сучке» — АКС74У.
Этот представитель семейства малокалиберных «калашниковых» впервые поступил на вооружение советской «десантуры» в далеком уже 1979 году. Укороченный по сравнению с безумно популярным АКМ в два раза ствол, резко снижал начальную скорость пули и, отсюда, прицельную дальность ведения огня. Давным-давно замечено, что легкость оружия и малое рассеивание пуль при стрельбе друг с другом сочетаются весьма редко. Зато невысокую кучность «сучки» слегка компенсирует возросшая боевая скорострельность — до 700 выстрелов в минуту.
Мы, конечно, не думали, что Сказочник будет героически сражаться с мутантами на поверхности, смертельно разя врага в различные жизненно важные органы, но иметь еще один ствол, пусть и в кривых ручках Вениамина Валентиновича, было совсем не лишним. Лишь бы только с испугу нас не пострелял…
Полковник, проводив нас до гермоворот, обнял на прощание Мельникова, словно тот был его самый центровой друган по жизни. И если бы не противогаз, уже натянутый на рожу Сказочника, думаю, еще бы и расцеловал его в десны.
— Вениамин Валентинович, рад был познакомиться. Очень рад, — заискивающе лебезил Новиков. — Надеюсь, путешествие пройдет гладко.
— Что это за шишка такая на ровном месте, что полковник перед ним хвостом бьет? — задал вполголоса Зулус вопрос, последние три часа терзавший наши тонкие натуры.
Гермоворота закрылись, отрезая нас, рискнувших выйти и поиграть в рулетку с судьбой, от Новикова, родной станции и горстки счастливчиков, выживших после Катаклизма.
Сказочник ошалело вертел головой по сторонам. Тут и младенцу было понятно, что все его рассказы о подвигах в дальних рейдах, брехня от начала и до конца.
Кот, ушедший вперед прощупать местность, минут через пять вернулся.
— Впереди стая полканов, голов одиннадцать. У девочек и мальчиков типа любофф — разгар брачного периода. Во всем, что движется, самцы видят потенциального противника. Так что, господа путешественники, придется сделать небольшой крюк. Идем через кафешку, затем мимо бассейна, а там прорываемся к соседям. Маршрут ясен?
Группа двинулась в путь. Двинулась, это громко сказано. Кот шел впереди, прокладывая маршрут по только ему одному известным ориентирам, Челим с Клешней чуть ли не под белы ручки вели Мельникова. Героин и я прикрывали тылы, а Зулус в роли свободного художника бороздил территорию на предмет обнаружения потенциального противника.
Первую остановку мы сделали в здании кафе «Орхидея», давно уже приспособленного нами под перевалочный пункт.
Сказочник, для которого прогулка по поверхности была сродни подвигу, тяжело дышал, словно только что разгрузил вагон с углем.
— Как бы ласты не склеил наш дорогой друг, — озабоченно сказал Челим, слушая хрипящие звуки, вырывающиеся через фильтр противогаза из легких Сказочники.
— Дадим человеку отдышаться. Отдых десять минут, затем в путь, — сказал Кот
Но понадобилось все тридцать, прежде чем Мельников пришел в себя и стал хоть немного соображать, кто он и где находится.
Пока Зулус и Героин нянчились с великовозрастным мальчиком, я встал, поправил автомат и сказал Коту:
— Поднимусь на второй этаж. Посмотрю, вдруг пиво свежее привезли.
Кот только рукой махнул:
— Только все не выпей, юморист. На нашу долю оставь.
По лестнице, усыпанной штукатуркой и разным мусором, я поднялся на второй этаж. Прошло уже столько лет после Катастрофы, а здесь до сих пор стояли столики и пластиковые стулья. На стойке рядами выстроились бутылки и стаканы. В углу на стуле сидел бармен, точнее, его мумия с бэйджиком «Анатолий».
Я ему по-приятельски кивнул:
"Привет, Толян. Как дела"?
Но тот проигнорировал мой вопрос, продолжая молча смотреть пустыми глазницами куда-то вдаль.
Ветер через разбитое окно трепал остатки занавесок и листки пожелтевшего от времени меню, которое в своих цепких пальчиках держал скелет мужчины одетого в костюм. Череп, от времени отделившись от позвоночника, совершенно неаппетитно лежал прямо в стоявшей перед ним тарелке.
— Так до сих пор и не можешь сделать выбор, бедолага? — посочувствовал я ему. — Попробуй плов и шашлычок. Рекомендую. А коньяковский здесь дерьмо, лучше не бери.
