— Да всё здесь сходится, — пожала плечами немка. — Представь себе двух собак, которые люто ненавидят друг друга, но при этом у них один хозяин, перед которым они стараются выслужиться. И те и другие обязаны собирать для перфектов артефакты, которые не гнушаются подворовывать с «полян» союзников. А транспортёр нужен как доказательство вины. А может банально возникло рассогласование. Всякое бывает.
— Хорошо, допустим, — решил оставить данный вопрос сталкер. — Ты знаешь что-нибудь о работе артефакта «Золотой динар». Он же «Царский рубль»?
— А что тебя интересует? У тебя он есть? — явно удивилась вопросу фрау.
— Нет, я нахожусь под его действием. Слегка сбился со времени, но, судя по всему, прошло около суток с момента применения.
— Размер артефакта? И толщина? — заинтересовалась немка.
— Про толщину не скажу, но диаметр был не менее пяти сантиметров. Использовали на троих.
— Пять и больше — это вызревший. Если не перенапрягать реальность, будет работать около трёх суток. И из того, что я видела, ты всё делаешь правильно.
Оценив требовательный взгляд собеседника, женщина принялась объяснять:
— Ну смотри, если бы перед Гильотиной ты бы скомандовал что-то вроде «Вперёд, я под динаром, проскочим!», то да, скорее всего проскочили бы, но возник бы серьёзный напряг вероятностных полей. Но ты, точнее мы, всё рассчитали, максимально повысив свои шансы. То есть, реальности не требовалось напрягаться, а лишь необходимо было тебе слегка подыграть. Например, в моменте пространственного смещения, которое минимально повредило нам колёса. Короче, чем меньше ты надеешься на удачу, тем дольше она с тобой остаётся. Вот только когда эффект подойдёт к концу, нам лучше находиться в разных местах.
— В том-то и дело, что я не знаю, когда он подойдёт к концу, — вздохнул сталкер.
— Здесь всё просто. В момент, когда напряжение вероятностных полей достигнем максимума, ты почувствуешь острое необоснованное беспокойство. Примерно через полчаса после него начнётся откат. Универсального рецепта его пережить нет. Некоторые даже говорят, что истинная удача человека проявляется не во время работы «Золотого динара», а в момент отката.
— Понятно, — пробормотал сталкер и хотел было задать следующий вопрос, но с боку от веранды послышался шум, в котором угадывались человеческие шаги.
Стараясь не шуметь, по засыпанной сосновыми иголками дорожке к дому подошли три поляка. Двое из них несли за спиной импровизированные мешки. Точнее простыни, в которые накидали всякого, после чего взвалили за спину. Марек же пыхтел, неся в руках две пластиковые канистры, вероятнее всего с водой.
Поднявшись на веранду, поляки посбрасывали с плеч груз и устало расселись кто где.
— Нам везёт! — воодушевлённо начал Марек. — Там, — неопределённо кивнул он сторону основных корпусов, — есть гаражи с хозяйственной техникой. В одном из гаражей грузовик. Колёса целые и совместимы с нашей машиной. Ничто не мешает их переставить, но, даже если начнём прямо сейчас, провозимся до утра. Можно разбиться на двойки, кто-то отдыхает, а кто-то занимается делом.
— Дельное предложение, — согласился сталкер. — А что по связи? — поинтересовался он, добавив. — И плесните мне воды, пипец как пить хочется.
— Со связью всё в порядке, сейчас всё будет. Ах да, мы на камбузе еды набрали, — кивнул Марек на мешки. — А вода так себе, — взявшись за канистру, сообщил он, после чего обратился к одному из поляков.
Тот развернул одну из простыней и достал из мешанины консервов и бутылочек с соком защищённый военный планшет, который протянул Паше. Откинув защищающую экран крышку, сталкер обнаружил непривычный специализированный интерфейс. Да ещё и на польском. Но то ладно, главное, что девайс исправен и работает, поддерживая соединение с развернуым около грузовика транслятором.
Как любая современная связь, связь через Окову изобиловала дырами и закладками. И что самое интересное, сейчас люди пользовались неким «независимым решением», в которое не имели возможности вносить какие-либо изменения или настройки. Как тридцать четыре года назад систему запустили в тестовом режиме, так она до сих пор и работала. Это всё к тому, что никакую секретную информацию по этой «замечательной связи» передавать не следовало. Да и несекретную с некоторой долей вероятности могли узнать все желающие.
Особая беда выходила с нейроинтефейсом. Используя для трансляции сигнала человеческое тело, он распознавался Оковой как специфическая группа передающих устройств. Перехвати такой сигнал посторонние, они сразу же будут знать, что исходит он от кого-то из русских. Ну и примерную точку трансляции заодно.
Передав сталкеру стакан воды, холодной и неприятной на вкус, Марек взялся помогать разбираться с интерфейсом планшета. Всё оказалось просто. В несколько кликов перейдя в знакомую графическую среду Оковы, Паша принялся вбивать в строку ввода двадцатизначный айпишник публичного сайта РКГБ. Притом такой, чтобы сразу выйти на живого оператора. Само собой находящегося не под Куполом, а на Земле, на территории одного из российских Аванпостов.
Отправив запрос на соединение, Паша почти сразу услышал голос живого человека.
[- Я вас слушаю?] — раздался из динамика планшета приятный женский голос.
Решив не возиться с конспирацией, Паша сообщил:
[- ИД-87689, необходим срочный разговор с сотрудником уровня доступа третьего или ниже]
[- Ожидайте…] — ответили с той стороны.
Не прошло и пяти минут, как приятный голос произнёс то, что Паша ну совершенно не ожидал услышать.
[- Соединяю вас с компетентным сотрудником. С вами будет разговаривать генерал-полковник РГКБ Хазин Эдуард Васильевич]
Первая мысль была «Бля». Вторая, «Так он на Земле?!» Третьей мысли не последовало, так как из динамика раздался строгий холодный голос:
[- Привет засранец]
[- И вам не болеть, товарищ генерал. Машину ещё не сменили?] — поинтересовался сталкер.
Про машину конечно лишне, но как-то само вырвалось.
[- Считай, пароли принял. Я в трёхсот километрах от тебя. Не удивляйся, твои координаты вижу, высылаю за тобой транспортёр. Остальное на месте]
Произнеся это краткое, но ёмкое сообщение, генерал разъединился. В принципе всё верно, чем короче сессия, тем меньше шансов на чужое внимание и перехват.
Слышавшие разговор поляки и немка затихли. Да и Паша, что уж душой кривить, выглядел ошарашенным. Голос генерала он помнил отлично. Двенадцать суток карцера сильно поспособствовали запоминанию.
— Походу наши, то есть мои, заняли Краков. За нами должны прислать транспортёр. Думаю, где-то через час он будет над лесом, ну а дальше нас найдут по тепловизору и эхолокации, — растерянно произнёс он.
После чего хотел было добавить, что теперь ясно кто раздолбал мутантов и что они — олухи, бегут не в ту сторону, но в этот момент ведущая в дом раздвижная дверь открылась. На пороге, смущённо хлопая глазами, стояла худенькая белокурая девочка лет пяти.
— Что тебе, солнышко? — обратилась к девочке немка.
Девочка замялась, застеснялась, но решилась и, указав рукой в сторону темнеющего леса, произнесла всего два слова:
— Они близко…
Словно дожидаясь сказанного, мир ожил, забеспокоился, в лица присутствующим на веранде ударил порыв резкого холодного ветра. Приближалась гроза. На земле и на небе.
***
Стоило ветру появиться, как вечер словно отмотало назад. Стало светлее, беспокойнее, свежее.
За первым порывом ветра налетел второй. Подняв с земли разный мелкий сор, он бросил его в лица собравшихся на веранде людей.
Чертыхнувшись, Паша спрыгнул с кресла и схватил приставленный к стене автомат. В голове возникла резонная мысль, что первым делом надо было разобрать прихваченный у мутанта пояс с артефактами и лишь после плевать в потолок. Но поезд ушёл, да и что там в этом поясе, большой вопрос.
— И много их, солнышко? — присев перед девочкой, настойчиво спросила немка.
