Реверс и Орел прокрадывались по переулку. Внезапно застучали выстрелы. В их сторону полетел рой пуль. Сталкеры залегли по разные стороны дороги за какими-то обломками и грудами.
Пальба утихла. В Орла попали, но он избежал ранения благодаря броне. Теперь стрелки затаились. Неизвестно, сколько их было там, впереди.
Как же это Реверс не сумел предусмотреть засаду?!. Что случилось с его приобретенной способностью точно знать, что случится за ближайшим поворотом?!
…Будто ведро ледяной воды на голову вылили. Реверса торкнуло и ошеломило: он больше не видит ВАРИАНТЫ!!! Эта божественная возможность ушла так же незаметно, как и пришла. Теперь ему нельзя было знать, что к чему приведет. Теперь оставалось только одно – действовать фактически вслепую, как раньше, как всегда, как все… Уповая лишь на догадки, в той или иной степени подтверждающиеся, но не на точное знание.
Застыв в оцепенении, Реверс снова и снова пытался просчитать. Вернуть знание, которое сила! Но никакого отклика, вообще ничего – действуй, как заблагорассудится.
Вот Орел с той стороны переулка показал жестом, что нужно двигать в обход. И они попытались, но обходные пути, как назло, всегда оказывались либо заваленными материальными объектами, либо загороженными абнормалями.
Оставалось или поворачивать назад, или идти вперед. Хотя, конечно, они могли ждать. Ждать до вечера, до ночи, до завтра, но где гарантия, что те, на кого они нарвались, уйдут вообще? Почему они вообще стреляли? Меньше всего хотелось убедиться, что Реверс и Орел угодили в ловушку, именно для них и уготованную.
Но увы, все указывало на это. Если нападающие испугались идущих, могли бы просто уйти или пропустить мимо себя. Патроны ведь в большой цене. Расходовать их настолько безалаберно, как эти неведомые горе-снайперы…
Орел махнул рукой, призывая – мол, за мной давай! Готовый в любой момент бить на поражение, он бесшумно обогнул угол укрытия и перебежал на несколько метров вперед, к следующему укрытию. Реверс повторил то же самое, а когда совершал аккуратную перебежку, успел заметить впереди здание вроде бы ресторана, насыпи какой-то арматуры, дыры в асфальте.
Сидели в укрытиях. Смотрели друг на друга. Смотрели и все понимали. Реверс вроде справился с холодящим ужасом, вызванным потерей дара предвидения. После немалого срока обладания, достаточного, чтобы свыкнуться и обрести уверенность, неожиданная утрата наполнила антиподом, растерянностью. Он впервые с момента обретения не мог знать, что делать. Он снова был брошен в бурю неизвестности и равновероятностных обстоятельств.
Орел смотрел на него спокойно, просто смотрел. Наверху, как будто нарочно, пролетела птица. Далеко не орел, но такая же черная, солидно взмахивающая крыльями. Ворон, что ли…
Старший напарник выбрался из укрытия, чтобы повторить недавний маневр со сменой укрытий. Реверс привстал, сунувшись было за проводником, но не сложилось. Свист, реактивные следы от ракет, мелькнувших в воздухе. Бомбануло, встряхнуло землю настолько мощно, что разнесло стены на мелкие кусочки, взметнуло асфальт… Орла швырнуло на Реверса, откинуло взрывной волной, и это продлило ведомому жизнь. Посекло, конечно, осколками, порядочно посекло, но не убило. В отличие от ведущего.
Орел рухнул сверху безжизненной глыбой, придавив Реверса к земле. Его смело взрывами ракет, ЕГО, необоримого титана, ветерана из ветеранов, прошедшего не одну Зону отчуждения! За плечами у которого осталось несметное число удачных ходок! А его запросто нашпиговало осколками… Реверс как-то сразу осознал, что напарник погиб. И внутри разлилась пустота, вмиг, словно прежде хранилась в каком-то сосуде, и стенки этого сосуда состояли из всего хорошего и светлого в Реверсе, а сейчас черный вакуум больше ничего не сдерживало, сосуд разбился от взрыва…
Дым и пыль, сотворенные взрывом, постепенно рассеивались и оседали.
Орел мертв, Орел мертв. Орел мертв. Эта мысль колотилась в черепушке, пока не утихла в пустоте. Реверс раскрыл пошире глаза, полный намерения принять действительность такой, какая она есть. Он совсем ОДИН. И все воспоминания, вся жизнь – лишь иллюзия. Лишь затянувшийся сон… На самом деле есть только память. Она сохраняет все, но для сознания имеют значение только самые важные мгновения, самые сокровенные желания. Прошлое, настоящее и будущее – это память. Все – бесконечный хаос, созданный памятью, и люди – только сталкеры, бороздящие его.
Осталось проделать финальную борозду.
Уйти достойно. Навсегда затеряться в голодной бездне времени, смешавшись со ВСЕМ и погрузившись в НИЧТО… Иными словами, стать только памятью.
И уже не важно даже, где и кем она сохранится.
* * *
Столкнуть с себя труп, тяжеленный, почти неподъемный. Сделать резкий толчок, переместиться на полметра. Окровавленная одежда трется об асфальт.
Серо-синее зеркало неба безразлично зависло над тобой. Серая-серая пыль – прах мира. Ты ползешь, отчаянно цепляясь руками, пальцами за землю, тянешь свое тело вперед. Сложно что-то соображать, все начинает расплываться, будто мир плачет, провожая тебя в небытие и беспамятство.
Стрекочут пули над головой. Ты целеустремленно пытаешься скрыться, кажется, что враги неумолимо загоняют… но ты еще горишь, остались считаные секунды до конца, и ты выдавливаешь из себя эти мгновения, отживаешь их, подтверждая право на все дарованные тебе предыдущие.
Минуты пахнут ржавчиной и потом, тяжкие секунды засекаются на коже незримыми рубцами. Визуальная перспектива кувыркается; ты – капля в бесконечном водовороте.
Тебе могло показаться, что зима скорбит, но она равнодушна; она тоже уходит, унося за собой так толком до сих пор и не выпавший снег. И не осталось никого на этом свете, кто был истинно твоим, и ты был ему близок; и вроде настала пора перестать быть частью этого мира.
Но ты, подталкиваемый рефлексами, необоримым инстинктом выживания, ползешь. Ты проваливаешься – еще не в пропасть беспамятства, а пока только в какой-то люк… Удар после падения окончательно добивает. Зрения нет, кожа чувствует сырость… Пальцы толкают тебя вперед сквозь грязь, сквозь кровь, сквозь выстрелы к загадочному туда, не знаю куда… но главное, только вперед! Нечто высшее, светлое, рьяное расцветает в твоей душе как никогда ярко и зовет, нет, приказывает, заставляет рваться вперед. И ты ползешь, не чувствуя ни боли, ни страха! И ты чист и свободен, и ты победил.
А потом накатывает беспроглядная тьма.
Спокойно засыпает в преддверии конца очередного года неизбывный Трот. Что-то свершается, уравнивается, меняется в нем. Увеличиваются перепады между кругами, пропадают какие-то виды монстров и измененок, и появляются новые. И будут новые сезоны, новые лета, зимы и осени, и души погибших сталкеров, заточенных в безразличном здешнем небе, все так же будут ждать покоя и отпущения…
И разнесутся вечною музыкой декабря, в котором ты был рожден когда-то, моросью, порывами ветра, облаками, шагами, жизнями… слова, однажды звучавшие в старом треке «Идеальный шторм» исполнителя с загадочным названием ST1М, что проигрывал древний, но еще работающий плеер, наушники которого лили музыку в уши сталкера… только-только встретившего в Троте сероглазую девушку, которая посмотрела на него так, как не смотрела до этого ни одна женщина в большом мире…
Где-то вдали виднеется земля, Но волны накрывают с головой, И завтра здесь буду уже не я, Я утону и выплыву совсем другой…
* * *
Все обозримое пространство занимал ослепительный белый свет. Он струился, обнимал, вихрился и силился проникнуть в самые дальние уголки сознания идущего, чтобы стереть там остатки памяти.
Реверс пробирался через нескончаемую кутерьму, без цели и не имея четкой ориентировки. Такое когда-то уже было. Наконец сквозь белую пелену он сумел различить силуэт.
Орел сидел, скрестив ноги. Он ждал его… Реверс остановился. В первую минуту он даже ничего не испытал – ни удивления, ни радости, ни растерянности.
– Мы снова здесь, в тоннеле, ведущем в пятый круг? – спросил Реверс, и только когда спросил, до него самого вдруг начало доходить, что сказал.
И сразу нахлынуло все разом, и радость от того, что Орел жив, и удивление от того, что так смогло случиться, и растерянность от непонимания, как же оно так все случилось, что он пережил одно, а оказалось совсем иное…
– Да, потому что ходка закончилась, – ответил напарник, – когда исчерпала сама себя. Круг замкнулся, и ты вернулся к месту старта, чтобы начать следующий.
– Так это все… начиная с ошибкой насчет Зубра, было лишь тренировкой? Постановкой по твоему сценарию?
– Согласись, это было полезно и помогло тебе прийти к себе самому, – подметил Орел. – Правда, не совсем по-моему. Я ассистент режиссера, но не автор и не режиссер. Так, разве что иногда подсказывал эпизоды и повороты сюжета.
