— Вставай, — сказал Майк. — Давай выпьем и поедим.
— Хорошо, — улыбнулся Вик. — Я уже встаю. Он поднялся с кровати, пошатнулся и упал бы, если бы Майк его не поддержал.
И тут Майк впервые по-настоящему испугался, он вдруг по-настоящему осознал, что Вик действительно болен, и не просто болен, а очень серьезно.
Казалось, что в нем исчезло то, что толкало его, что, заставляло его жить, и теперь он слабел прямо на глазах.
— Что с тобой? — спросил встревожено Майк.
— Слабость, — грустно усмехнулся Вик. — Я же говорил тебе, что чувствую слабость.
— Говорил, — вздохнул Майк. — Только я не думал, что ты ослабел до такой степени.
— Это скоро пройдет, — улыбнулся Вик.
— Не думаю, — сказал Майк. — Ты уж лучше сиди на своей кровати, я подкачу тележку с едой поближе. Он протянул Вику стакан.
— А спирт тебе не навредит? — спросил он.
— Нет, — улыбнулся Вик. — Спирт только поможет.
Он выпил и положил себе в тарелку немного тушеного мяса. Оно было жестковатым, но в густом пряном соусе. Вик ел с наслаждением и даже причмокивал от удовольствия.
Майк, убедившись, что с Виком ничего неприятного больше не происходит, и сам начал есть не с меньшим удовольствием. Еды было много, был суп, в котором плавали маленькие кусочки мяса. Была пшенная каша, предназначенная для гарнира, и был компот. И конечно хлеб.
Если бы такую еду им предложили до войны, они вряд ли ели её бы с таким удовольствием, но сейчас это был для них настоящий праздник.
Вик ел мало, он попробовал понемногу всего, что было на тележке, а потом снова лег, с улыбкой глядя, как Майк расправляется с тем, что осталось.
— Раньше ты ел намного больше, — сказал Майк с тяжелым вздохом. — Должно быть с тобой, действительно, что-то происходит.
— Происходит, — улыбнулся Вик. — Я раньше всегда удивлялся, как меняются люди, когда к ним приближается смерть. Они становились более мягкими, глаза становились задумчивыми и отстраненными, словно все, что происходило вокруг них, их уже не касается.
— Не замечал ничего такого, — сказал Майк.
— Это происходит только в том случае, если смерть приходит постепенно, а не за долю мгновения, — сказал Вик. — Ты убивал людей раньше, чем они успевали что-то понять.
— На фронте вообще все происходит быстро, — сказал Майк. — Только что ты разговаривал с человеком, а уже через мгновение он лежит разорванный на части снарядом, или нашпигованный пулями.
— Смерть для людей должна быть естественной и медленной, а не мгновенной, — сказал Вик. — Лучше всего, чтобы человек умирал от старости, чтобы он успел привыкнуть к мысли, что он уже не принадлежит этому миру.
— Ты умираешь не от старости, — заметил Майк.
— Это правда, — сказал Вик. — Никонориха сделала так, что я не ощущаю боли, и это очень похоже на естественную смерть. Те, кто умирают от старости, а не от болезни, они тоже не чувствует боли, они просто угасают, как и я.
— Черт! — выругался Майк. — Зачем ты мне это все говоришь? Я не хочу, чтобы ты умирал на моих глазах, я вообще не хочу, чтобы ты умирал.
— Ты не расстраивайся, — улыбнулся Вик. — Ты же тоже не бессмертный, когда-нибудь смерть придет и к тебе. Ты проживешь достаточно долго, но прости, я плохо видел, как ты будешь умирать…
— Ты умираешь не от старости, — сказал Майк. — И это плохо. Ты почти ничего не видел в своей жизни, мало что узнал, и мало, что почувствовал. Ты умираешь совсем молодым, а это противоестественно.
— Это не в первый раз, — улыбнулся Вик. — Почти во всех своих прошлых жизнях я не доживал до своей естественной смерти, поэтому меня это особенно не расстраивает.
— А меня расстраивает, — вздохнул Майк.
— Все умирают когда-нибудь, — сказал Вик. — Бессмертных людей и животных нет на этой земле.
— А жаль, — сказал Майк. — Если бы была моя воля, я бы дал тебе бессмертие.
— Оно у меня уже есть, — сказал Вик, — только это бессмертие души, а не тела, и это хорошо. У меня будет возможность пожить и в другом теле, а значит узнать и почувствовать то, что не узнал и не почувствовал в этом.
— В другом теле, это будешь уже не ты, — мрачно сказал Майк. — А мне нужен мой друг Вик.
— Ты даже не понимаешь, чего ты мне желаешь, — усмехнулся Вик. — В библии есть одна притча о бессмертном жиде, точнее была, потом её убрали, решив, что она смущает умы людей. Эта притча как раз и рассказывала о том, что бессмертие это проклятие.
— Проклятие? — спросил Майк. — По-моему сейчас ты сказал глупость…
Он встал, выкатил тележку из палаты и лег на свою кровать. Несмотря на хороший обед, и на то, что он выпил, настроение у него было ужасным. Он все больше осознавал, что Вик на самом деле умирает, и эта мысль угнетала его. Он разговаривал с ним бодрым тоном, чтобы хоть как-то отвлечь его, как ему казалось, от таких же печальных мыслей.
— Когда Иисус Христос тащил на себе тяжелый крест, — начал свой рассказ Вик.
— Подожди, — остановил его Майк. — Какого черта он его нес? Что больше некому было, или его заставили?
— Я уже не помню подробности, — сказал Вик. — Книга была старой, буквы выцвели. Но причина какая-то была, по-моему, крест не поместился на телегу, которая должна была его отвезти на Голгофу. И тогда Христос вызвался сам отнести свой крест на место казни…
— Он, что, сошел с ума? — спросил Майк. — Зачем было помогать тем, кто хотел его убить?
— Это был Христос, он хотел помочь, — сказал Вик. — Он не считал убийц — убийцами, воров — ворами, он их считал просто людьми, только не понимающими, что главное не тело, а душа. И он был в этом прав…
— Понятно, — грустно усмехнулся Майк. — Он был таким же чокнутым, как и ты. Я думаю, что, и ты бы тоже предложил свои услуги палачу.
— Я не знаю, как бы я себя повел на его месте, — сказал Вик. — Но это уже и не важно, я и умираю не так, как он.
Итак, Христос потащил на себе крест на место казни, крест был тяжелым, но это и понятно, он был таких размеров, чтобы ноги казнимого человека не могли достать до земли.
— Кто у них придумал такую казнь? — спросил Майк. — Христу могли бы просто отрубить голову, или проткнуть мечом, это было бы проще и менее болезненно.
— А в те времена любили помучить человека перед тем, как убить, — сказал Вик. — А смерть распятого на кресте была очень мучительна.
— Этот мир почти не изменился с тех пор, — вздохнул Майк. — Если бы нас поймали, то нам бы тоже придумали какую-нибудь мучительную казнь.
— Христос нес свой крест, над ним измывалась толпа, и дорога до Голгофы была не близкой, — продолжил свой рассказ Вик. — В какой-то момент, когда у него уже почти не осталось сил, он решил немного передохнуть, и прислонился к стене одного дома. Да, забыл ещё сказать, что в этот день была жарко и душно, потому что собиралась гроза, а воды осужденным на смерть не давали.
— Это тоже понятно, — сказал Майк. — Смысла нет давать воды тому, кто все равно скоро умрет.
— Когда он прислонился к стене, — вздохнул Вик. — То из дома вышел хозяин и сказал Иисусу, чтобы он шел дальше.
Христос ничего не ответил этому человеку, снова взвалил на себя тяжелый крест и зашагал дальше.
— Согласен, — сказал Майк. — Я бы тоже его прогнал.
— Вот хозяин этого дома и стал вечным жидом, — сказал Вик. — Бог в наказание за его жестокость дал ему бессмертие.
— Хорошее наказание, — рассмеялся Майк. — Я бы тоже не прочь, чтобы меня так наказали.
— Ты дослушай до конца, — вздохнул Вик, — а потом уже делай выводы. Скоро дом, в котором жил этот жид, оказался разрушен, а его родные были убиты. Не помню почему, то ли было землетрясение, то ли какое другое бедствие, но это не важно.
Важно, что человек оказался без крова и потерял всех своих близких. Он ушел из этого города, и пришел в другой. Он снова выстроил себе дом, завел семью, и все повторилось. Дом снова был разрушен, все близкие ему люди умерли, и он снова все потерял.
И с тех пор так было всегда, он ходил из одного города в другой, строил дом, заводил семью и все терял. А умереть он не мог, он мог только терпеть новые несчастья и бедствия.
И как написано в той притче, он и сейчас ходит по этому свету, продолжая терять все. Возможно, что в этот раз его дом был разрушен ядерным взрывом, а близкие ему люди умерли от радиации.
— Веселая история, — покачал головой Майк. — Но, наверно, это не очень высокая цена за бессмертие.
— Если бы я придумывал эту притчу, — сказал Вик. — Я бы придумал наказание похуже. Чтобы жид был тяжело болен, прикован к инвалидной коляске, испытывал постоянно жуткую боль и не мог умереть.
— Да, твое бессмертие мне, пожалуй, не нужно, — сказал Майк. — Испытывать жуткую боль и не иметь возможности умереть, это действительно сбывшийся кошмар.
— Вот-вот, я про это говорю, — сказал Вик. — Жизнь полна бедствий, несчастий, боли и страданий, и не стоит желать бессмертия.
