Вон, и сейчас, затянули старые добрые хиты 20-х, 30-х годов двадцать первого века. Классика. Позже, ничего подобного уже сочинить не могли. Увы. А с наступлением "Золотого века", по какой-то причине что-то новенькое вообще перестало появляться. Причём касалось это не только музыки, но и фильмов, фасонов одежды, даже науки! Старые идеи доводили до ума, переделывали на новый лад — и всё. Зажрались, наверно.
В детстве ему доводилось слушать старые записи, пока ещё не сломалась окончательно прежняя аппаратура, да книжки, бывало, почитывал. Так что был в курсе. Мать, к слову, будучи биологом-агрономом, утверждала, что у него есть способности к наукам и пыталась дать ему соответствующее образование. Но, сложилось иначе. Уж больно его манила свобода. По началу, как сбежал из дома, было не просто, но потом как-то втянулся, и теперь ему сложно представить, что его жизнь могла сложится иначе.
После обеденного сухпая, свиной стейк и рагу из овощей казались особо вкусными. Вроде даже ощущались какие-то специи! Опять нашли где-то старый склад? Или кто-то, наконец, научился выращивать? В Судный день Азию, ввиду её многолюдности, накрыло особо плотно, а потом было как-то не до приправ. С голоду бы не помереть, а то, говорят, бывали прецеденты.
Рядом с на скамейку шлёпнулся Серёга, и, подняв руку, дал знак официантке.
— Давно играют? — спросил он, кивнув в сторону сцены.
— Минут пятнадцать как начали. — ответил Павел. — Узнаёшь?
— Эээ… А, ну да. Пассажиры наши.
— Ага, — подтвердил тот. — Как пауков своих расковырял?
— Грешно считать чужие деньги! — вернул от ему его же фразу и рассмеялся. — Нормально. Даже чуть лучше, чем обычно.
— Это хорошо!
— А вот что плохо, так это то, что завтрашний день нам предстоит провести тут. Всё-таки, падение в яму не прошло бесследно для передней машины. Что-то там треснуло и требует ремонта.
— Это печально. — произнес Павел озадаченно. — Нам компенсируют простой?
— За полставки. — ответил Сергей.
— Ну, хоть так. — оживился тот. — Ненавижу такие… паузы посреди рейса. Одно дело, когда работа сделана, и можно с чистой совестью на недельку пуститься в загул, а другое дело когда вот так… Настроился на работу, а тебе говорят — сиди и жди!
— Ну ты то найдёшь чем себя занять!
— Это да… сейчас, вон, допью и выберу себе грелку на ночь.
* * *
— Слушай, как тебя…
— Можешь звать меня Настей. — ответила лежащая рядом женщина.
— Хм… ну ладно, "Настенька", — произнес он, поморщившись. — Скажи, а зачем тебе вот это? Неужели нет другой работы?
— Наёмника пробило на философию? — спросила она с усмешкой.
— Да, как-то Серпухов на меня так подействовал сегодня. — признался он. — Сначала, слушая музыку в очередной раз задумался о том, зачем им это.
— Тот вариант, что им просто это нравится, ты не рассматриваешь?
— Этого недостаточно. — отмахнулся он. — Вполне можно полоть грядки в теплицах, а вечерком играть в своё удовольствие. Я, было, пробовал расспрашивать, так там муть какая-то… Что-то идейное. Не понимаю.
— И ты решил, что шлюху понять будет проще?
— Ну, всё это как-то проще и ближе. — ответил он ухмыльнувшись, и положил ладонь ей на бедро.
— Давай сыграем в эту игру, наёмник. — произнесла она с улыбкой. — Скажи, какова роль генетического полиморфизма в экологической пластичности популяции?
— Да ты прикалываешься! — опешил Павел.
— Я полностью серьёзна. — ответила она, и внимательно посмотрела ему в глаза. — Если ты не понимаешь таких вещей, то не поймёшь и остального. О чём тогда говорить?
— Ты будешь смеяться, но понимаю. — буркнул он. — Генетический полиморфизм, или, иначе говоря, генетическое разнообразие, играет решающую роль в способности вида приспосабливаться к меняющимся условиям.
— О! Ты меня поразил! — воскликнула она, и, чуть отпрянув, посмотрела на него другим взглядом. — Не ожидала, не ожидала… Откуда такие познания?
— А ты думала… Я ж не просто так, а с образованием… Мать у меня — биолог.
— Сам же пошёл в наёмники, да? — произнесла она. — Ну да ладно. По крайней мере не совсем дурак, раз дожил до таких лет отстреливая тварей… Я не зря упомянула генетическое разнообразие. Взгляни с этой точки зрения на нынешнюю ситуацию. Гибель девяносто восьми процентов популяции это уже чудовищный урон по генофонду человечества. А то, что выжившие попрятались за высокими стенами и бояться нос за них высунуть — только всё усугубляет. В маленьких городах и раньше семьи жили поколениями, "варились в одном котле", но тогда хоть какая-то движуха была. Кто-то уезжал на заработки в Москву, кто-то из деревень приезжал сюда. В "Золотой век" был небольшой отток людей из больших городов в провинцию. Но теперь… Каждый город практически полностью изолирован от других. В таких условиях уже через несколько поколений начнут проявляться признаки вырождения. Даже если нам удастся и дальше сдерживать тварей, мы просто сгниём за этими стенами.
— И по этому… — начал было Павел. В его глазах мелькнуло понимание.
— Да. Через нас, от таких вот бродяг, города получают свежую кровь. Ну и кровавики, конечно, — она рассмеялась своему каламбуру, — но это вторично. Помимо этого наш орден ведёт родословные всех жителей и согласовывает заключение браков. На будущее разрабатываются и иные программы, разной степени рискованности. Но пока, вроде как, всё ещё не слишком безнадёжно.
— Раз уж вы используете нас как племенных быков, то выходит… — произнес он несколько неуверенно.
— "Используете нас"! Ах ты мой бедненький! — произнесла она с иронией и погладила его по щеке. — Да, думаю, в каждом городе, где ты побывал за время своей наёмничей карьеры — есть твои дети.
— Ммм… дя…
— Биологом ты не стал, но от биологии убежать не смог. — пошутила она. — Давай, ещё разок…
Час спустя, Павел, уже почти засыпая, пытался уложить в голове свалившуюся на него информацию. Это оказалось не просто. Всё это задевало какие-то очень глубокие струнки в его душе, и было сложно рассуждать не предвзято.
Чтобы отвлечься, он решил переключится на что-то ещё. Вот. Завтра будет свободный день. Надо будет себя чем-то занять…
Его сердце кольнуло неясное, но очень не хорошее предчувствие.
Глава 4
Глава 4.
18 сентября 2197 г., Серпухов.
Ресторан "Вольный стрелок" был стилизован под кузов грузовика. Столешница покоилась на стопке из узких, длинных ящиков, чуть полинявших, с налётом ржавчины на ручках для переноски. Скамья, на которой сидел Павел была выкрашена в тот же цвет, что и грузовые контейнеры. В оформлении стен чередовались крашенные доски и стальные плиты испещренные глубокими царапинами. Потолочные и настенные светильники были изготовлены из фрагментов панцирей тварей.
Вероятно, предполагалось, что всё это должно пробуждать аппетит у посетителей. На его взгляд это было спорным решением, но вставать и идти в какой-нибудь другой, которых тут, в гостевом квартале, было аж целых три, ему было лень. В задумчивости он ковырял вилкой в тарелке, время от времени отправляя приглянувшиеся куски в рот.
— Не помешаю? — спросил у Павла крупный мужчина, лет пятидести, усевшийся на скамейку напротив него.
— А? — рассеяно переспросил он, — Нет, не помешаете.
— Неужели не вкусно? — спросил гость.
— Съедобно. — ответил он. — А вам то чего?
— Да просто я шеф-повар данного заведения, — ответил тот, — оттого и интерес.
— Ясно. Не "кулинарный шедевр", но есть можно.
— Вот! — оживился мужчина, — Я, собственно, именно по этому и вопросу. Павел Викторович, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. — проворчал он. — Но я, пока, что-то не улавливаю, какого чёрта вам надо? Проверяете, не отравился ли кто вашей стряпнёй?
