— Эм... Да... Все верно.
— Одиннадцать, — спокойно повторил толстяк и указал пальцем на Фаргнорта, — А я вижу только одного. Вы умеете считать, товарищ Защемилов? Вы понимаете разницу между «один» и «одиннадцать»?
— Эм... Послушайте, Морск Моржаевич...
— Давайте я вам объясню. «Один» это одна единичка, а «одиннадцать» — две единички. Где еще десять призывников, товарищ Защемилов?
— Ну, возникли непредвиденные сложности... Местные обычаи... Тяжелые погодные и социальные условия... Бушующие в горных селах эпидемии болезней...
— Каких болезней, товарищ Защемилов? Алкоголизма, например?
— Нет, нет... Что вы...
— Где вы отсутствовали целый месяц, товарищ Защемилов? Чем вы занимались? И почему у ваc лицо зеленое?
— Это от яда, Морск Моржаевич! Меня пытались убить, отравить. Вредные социальные элементы не желают принимать советскую власть в моем лице. Контрреволюция поднимает голову в самых дальних уголках нашей родины.
— Да разве у нас дальний уголок, товарищ Защемилов? Вот Колыма — действительно дальний уголок. И вы скоро туда отправитесь, учитывая достигнутые советской властью в вашем лице результаты.
Защемилов не нашелся, что ответить и потупил взгляд, как юный охотник, промахнувшийся по туру со ста шагов. Толстяк смотрел прямо на Защемилова, его и без того узкие глаза сузились еще больше.
— Вы не совсем верно представляете себе ситуацию, товарищ Защемилов, — холодно произнес Морск Моржаевич, — Поэтому я вам напомню. Конкретно вверенный вам уголок нашей республики вплоть до последнего времени был неисследованной и слабоизученной территорией, эдакой terra incognita.
Мы ничего о нем не знали, мы туда не ходили, потому что там нечего было делать. Но два года назад, как вы помните, все изменилось. В нашей республике было обнаружено богатое и уникальное месторождение плутония. Единственное в мире месторождение плутония. К нам приехали шахтеры, ученые, представители службы государственной безопасности.
Они добывают плутоний, и у них полный порядок. Военные возят этот плутоний, специально для них мы построили в кратчайшие сроки железнодорожную магистраль. У военных тоже полный порядок. Но что находится вокруг плутониевых шахт и железных дорог? Что там находится, товарищ Защемилов? Что лежит за пределами зон ответственности военных и госбезопасности?
— Ну, там много всего, Морск Моржаевич. Степи, леса, речки...
— Что они представляют собой в административном смысле, все эти речки и так далее?
— Мой округ, — обреченно произнес Защемилов, как будто выносил смертный приговор.
— Верно. Национальный округ имени Евгения Поливанова, главой которого в правах секретаря крайкома вы являетесь. Ваш округ. А зачем мы его создали, товарищ Защемилов? Зачем по моей инициативе был создан этот округ?
— Ну... — замялся Защемилов, — Просто тупо чтобы был?
— Не совсем так, товарищ Защемилов. Не совсем так. Дело в том, что стратегически важная территория, на которой добывают плутоний, должна быть полностью инкорпорирована в состав Советского Союза. Вам известно значение слова «инкорпорирована», товарищ Защемилов?
— Ну... Хозяйствование и все такое...
— Да, товарищ Защемилов. Все верно, хозяйствование. Порядок. И как, товарищ Защемилов? На вверенной вам территории есть порядок? Как вы считаете?
— Конечно! Полнейший...
— Вы построили наконец школу?
— Ну, я же говорил вам, Морск Моржаевич, у местных крайне негативное отношение к образованию ввиду наличия традиций, запрещающих мальчикам учиться грамоте...
— Может быть, вы создали колхоз?
— Боюсь, что принятый местными племенами тип хозяйствования совсем не годится для организации колхозов...
— Построили больницу?
— Я в процессе, Морск Моржаевич! В процессе! Я уже даже написал запрос, чтобы прислали врача, еще год назад...
— Хм. Но, может быть, вы хотя бы создали партячейку на территории вверенного вам округа?
— А то! Конечно создал. Первым делом создал.
— И, позвольте узнать, сколько в ней состоит человек? На территории вашего округа?
— Ну, пока что двое... Но ведь...
— Замечательно, товарищ Защемилов. Двое. Вы и некая шаманка из Горного клана. Шаманка. В КПСС.
— Ну, а что вы хотите? У них только шаманки обладают достаточным уровнем знаний о мире. А я же не могу принимать в партию...
— И вы утверждаете, что у вас на территории полный порядок, я верно понял?
— Ну, не то чтобы полный. Есть, пожалуй, некоторые недоработки, согласен...
— Недоработки? У вас было два года, Защемилов, два года! На территории вашего округа добывают сырье для ядерной промышленности! А что творится вокруг? Что? Ни одного колхоза, ни одной школы, ни одного врача. Нет даже ни одного трактора или автомобиля! Партячейка из двух человек!
Горные кланы варварски уничтожают поголовье редчайших и толком до сих пор неисследованных животных, раздобыв где-то гранатометы! Родоплеменной строй и феодализм! В двадцатом веке, на территории Советского Союза! Сектанты, которых вы должны были, как максимум, передать органам госбезопасности или, как минимум, изгнать с территории нашей республики, плетут антисоветский заговор!
У некоторых Горных кланов по слухам до сих пор практикуются человеческие жертвоприношения! Студенты, отправленные строить дополнительную ветку железной дороги, пьянствуют уже две недели! Пропитые ими рельсы я нахожу аж на территории соседней республики, Защемилов
И после всего этого вы смеете заявляться сюда с одним призывником вместо одиннадцати, с зеленой рожей, и еще утверждаете, что у вас недоработки! Это не недоработки, Защемилов. Это исключение из партии, уголовное дело и срок. Вот что это такое.
Толстяк замолчал, повисло тяжелое молчание. Сын Вождя не понял ни слова из этого диалога, но догадался, что толстый вождь ругает Защемилова. Наконец Защемилов грустно сказал:
— Что же мне теперь делать, Морск Моржаевич?
— Понятия не имею, товарищ Защемилов. Сухари сушить.
Снова повисло молчание, а потом толстяк произнес:
— Пять тысяч шкур барса. Мне. У вас месяц, товарищ Защемилов.
— Пять тысяч? Да вы что, Морск Моржаевич...
— Пять тысяч. Месяц. Или исключение из партии и срок.
— Да где же я возьму столько?
— У дикарей на стеклянные бусы обменяете. Вы же специалист по местным народностям, да? — толстяк дружески подмигнул Фаргнорту, — И помните, что у вас месяц.
Защемилов совсем погрустнел и позеленел.
— Ну не все так плохо, не кисните, — толстяк похлопал Защемилова по плечу, — Уверен, что вы справитесь, товарищ Защемилов. А теперь скажите, пожалуйста, этому призывнику, чтобы он шел в военкомат.
— Ты идти в каменную юрту, — печально произнес Защемилов на языке степняков, — Этот жирный кусок говна говорит, чтобы ты идти в каменную юрту. Прямо сейчас идти.
И Сын Вождя вошел в каменную юрту под названием «Республиканский военкомат».
Сын Вождя VII
Фаргнорт сразу же пожалел, что вошел в эту таинственную каменную юрту.
На него налетели какие-то странные русские и все что-то спрашивали. Но Сын Вождя не понимал, что они от него хотят. Потом у Фаргнорта отобрали все вещи, а потом заставили раздеться догола и спрятали всю его одежду. Это уже было настоящим бесчестьем.
Сын Вождя осознал, что сейчас с ним будут проводить некий темный колдовской ритуал. И он не ошибся.
Сына Вождя затолкали в помещение, где он впервые столкнулся с колдунами в белых одеждах. Этих колдунов он возненавидел на всю жизнь. У колдунов были страшные железные инструменты, и колдуны начали проделывать с Фаргнортом разнообразные непотребства, нарушающие все возможные законы чести. Сын Вождя понял, что люди в белых одеждах творят мерзкий обряд, хотя и не понимал в чем смысл этого ритуала. Он был испуган и растерян. И убежать голым никуда не мог.
Потом Фаргнорта затолкали в другое помещение, поменьше. Здесь сидела молодая русская девушка. Она была в очень короткой юбке из черной кожи, ножки у девушки были совсем голыми. Сын Вождя никогда раньше не видел голых женских ножек, ведь у них в племени все женщины носили длинные юбки. Стоя перед этой девушкой совершенно обнаженным, Сын Вождя весь разволновался, кровь у него закипела.
