небо взгляд тревожный бросая. — Нельзя громко поминать колдуна. Побежали скорее.
Схватила девочка за руку Ивана и побежала прочь с лесной опушки. Быстро бежали они. Хватали за сарафан белый Варвару смешливые айтарки, прыгал с ветки на ветку Зыбочник, провожая их до самого края Леса, пока не выбежали дети в поле пшеничное. Остановили бег они, медленней пошли в сторону горы Синезубой.
— Колдуна победить можно, силы его лишив, — тихо проговорила Варенька, опасливо оборачиваясь через плечо тонкое. — Он трех богинь у себя на службе обманом держит, поэтому всесилен и всемогущ. Он Древо Жизни расколол однажды и выпустил их в мир. Не поняли сразу Правь, Явь и Навь, куда путь судьбиный их вывел, этим и воспользовался колдун. Свет Сил, что течет по жилам их божественным, забрал и в сосуд маленький заключил его. А сосуд этот в сердце свое каменное поселил. Этим и привязал к себе трех сестер, что слышат его сквозь время и расстояния. И никто не может освободить их. Лес Сумрачный — дом и тюрьма для них отныне. Поэтому дивные вещи там находятся. Яблони с яблоками молодильными — от магии Яви родились в Лесу. Источник с мертвой водой — Навья заслуга, а с живой — Правья. Много и того, что вместе создали сестры. Птицы, к примеру, что из мертвого стекла, а живут и дышат. Сады спящие да дворец хрустальный. Всё это они сотворили, а не колдун.
— Как же тогда освободить богинь, коль колдун сосуд в сердце свое спрятал? Даже сестры всемогущие не смогли себя спасти, как нам тогда им помочь? — почесал затылок Иван, топая сквозь колоски игривые за Варварой.
— Говорят, когда-то давно колдун любил сильно девушку одну. Но он сердцу ее не мил был, за другого замуж вышла она. После этого озлобился отвергнутый, ударился в учения темные. Сердце свое в камень превратил, чтобы никого никогда не любить больше. Проклятье это страшное. Но как есть три сестры Правь — Свет, Явь — Мир и Навь — Тьма, так и каждое темное проклятье можно снять миром или светом. По слухам, каменное сердце отдать сможет сосуд, только если вновь забьется. А забиться оно может, только если полюбит. В тот момент нужно будет спицей серебряной его проткнуть, сосуд же разбить немедля. Тогда-то соединится Древо Жизни, заключив в себя богинь со всеми их спутниками, вернув обратно в царства, что созданы для них, и куда нельзя попасть без их согласия. Только так можно спасти людей и матушку мою.
Задумался Иван. Сложно будет выполнить столько непростых условий. Как полюбить сможет колдун, если сердце его каменное? Не понимал царевич.
— Откуда ты узнала это?
— Маменька, когда в цаплю оборачивается, в Лес летит, а здесь за всеми птицами Птичич следит. Приглянулась она ему, полюбилась. Помочь он ей решил, поэтому и рассказал единственный способ, что освободить ее может.
Птичич нравился Ивану, не злой дух он был. Подумалось царевичу, что не лживы его слова. Поверил в историю эту.
— Ну, хорошо. А как тогда мы будем этот план в жизнь претворять? — с сильным сомнением спросил Ваня.
— Нам нужно как можно больше духов задобрить. Любить они меня должны. Подскажут тогда темные, как дальше нам быть. Посоветуют. Ты сейчас иди домой, а завтра поутру, когда солнце еще спать будет, приходи к горе. Соберем мы с тобой лунные цветы для Хуха. Не жалует он меня пока, а больше всех в Лесу тайн знает. Его нам надо задобрить так, чтоб лучшим другом нашим стал.
***
Долго задабривали Иван с Варварой духов навьих, живущих пред частоколом. Всех уважили, все с ними дружили, только Хуха никак не желал сближаться с людьми. Осторожный был, хитрый. Ваня с подружкой своей белокурой уже пятнадцать зим разменяли, а никак добиться расположения духа тайн не смогли. Даже Леший — покровитель всего Леса поддался за дар каменьев рубиновых, что Ванька из ларца батюшкина стащил, а Хуха не принял ни цветы лунные, ни жемчуг перламутровый, ни редкий хрусталь горы Синезубой. И никто подсказать не мог, что желает дух привередливый. Так и мучилась Варвара в поиске постоянном дара подходящего. Три года осталось до отмеренного срока, и матушка ее белой птицей вспорхнет и навсегда покинет людской мир.
Иван же давно не из-за духов в Лес ходил, а чтобы с Варенькой побыть, в глаза синие, словно колокольчики весенние, посмотреть, да смех ее задорный послушать. Не верил он, что колдуна всемогущего победить они смогут. Пытался ведь царевич братьев своих старших убедить помочь. Но Святослав посмеялся и отмахнулся лишь, сказав, что ерунду Ванька молвит, не избавиться от духов навьих, они были и есть всегда, а девчонка из Леса наврала ему с три короба.
Добрыня отзывчивей оказался. Выслушал он брата младшего своего, поведывавшего о делах темных отца, будто забрал он что-то из земель колдуна, оттого и заполонила нечисть царство людское. Призадумался средний по старшинству царевич. Отказался он в Лес ходить с Иваном, чтоб духов задабривать, но тайну, хранимую отцом, сказал, что постарается выяснить.
— Эх, Ванечка, не всё так просто, — плетя венок из одуванчиков, вздохнула Варвара, сидя в поле с другом своим. — Лишь Хуха знает, какие тайны хранятся в каменном сердце, и что творится в головах трех сестер. Да, узнали мы, как добраться до поляны волшебной, на которой древо необычное растет, в замок хрустальный обращаясь. Но дальше неизвестно нам, как действовать. Как сердце колдовское растопить? Как слуг его обойти, чтоб поразить спицей серебряной? Не знаем мы, а Хуха неприступен.
Доплетя тонкий обод с золотыми пушистыми шапками солнечного душистого цветка, Варенька водрузила его на голову царевича, травинку задумчиво жующего да синеглазую девоньку рассматривающего.
— Так знаем же мы, как растопить сердце. Сама говорила, что влюбиться колдун должен. Вот только кому долю такую отчаянную поручить?
Ухмыльнулась Варвара, поправляя венок из одуванчиков на своих волосах, куда васильки да ромашки вплела для пущей красоты. Ничего не ответила. Лишь в кучку сорванных цветов руки погрузила, выбирая поинтереснее для нового украшения. Нахмурил Иван брови свои густые. Не понравилось ему молчание Варвары. Упряма она была и своенравна, уж если чего в голову вобьет, то и кулаками оттуда не выбить.
— То ли молчишь ты, Варенька, то ли я оглох да ответ твой не услышал, — грозно проговорил царевич, взглядом жестким в подругу впиваясь. — Неужто ты сама вздумала к колдуну на закланье отправиться?
— А кто ж еще, кроме меня, Ваня, согласиться пожелает?
Спокойно выплетала девица колоски сочные с
