Она растила новую семью — несокрушимого зверя. Когда семья без потерь, всего лишь с ранеными, взяла старого монта-одиночку, Матриарх поняла: пришло время для нового урока.
Она повела семью на восход Дневного Глаза, за границу охотничьих угодий. Молодняк волновался, не придёт ли чужая семья защищать территорию, но Мать знала: мустов здесь нет. А вот двуногие были, к счастью, меньше, чем в Мёртвом лесу, небольшое семейство, на которое Мать наткнулась у озера, преследуя быструю добычу. Упустила. Как и те, первые, двуногие повалили лес. Как и те, они привели воду и сотворили мёртвое болото без рыбы и лягушек, где рылись в поисках древесных слёз, которые уносили.
Два дня подряд мусты наблюдали, как ревёт и роет норы зверюга, несущая в себе двуногого, как враги шумят, кричат, едят и ковыряются в грязи, словно рохи. Одни самцы, без самок и детёнышей, и было их как пальцев на передних лапах муста.
Мать собрала семью в раскидистых ветвях могучей сосны.
— Пусть глаза ваши смотрят, а уши слушают, — сказала она, чувствуя, как разгорается ненависть, словно в тот день, когда она вышла к мёртвому логову. — Пусть носы ваши узнают их запах, пусть каждый из вас запомнит: двуногий — это враг. Врагов надо убивать, иначе они убьют вас, как всех в моём прежнем логове.
— Они медленные, — фыркнула младшая Дочь. — Неповоротливые! Они плохо слышат и нюхают.
— Молчи! — отрезала Матриарх. — У них отрава сильнее, чем у пчёл и змей, я видела, как вымер лес. У них большие острые когти, способные проткнуть вас насквозь, я видела, как гибли мусты в бою. У них есть громовые палки, убивающие на расстоянии прыжка. У них есть шкуры твёрже, чем у турна. Они опасны, а ты глупа.
Дочь смущённо отвернулась.
— Что вы сделаете, когда двуногий подымет палку? — сурово спросила Мать.
— Увернёмся и будем петлять, — хором ответила семья.
— Что вы сделаете, увидев коготь в его лапе?
— Нырнём под лапу или вбок, — последовал ответ.
— Куда вопьются ваши зубы?
— В места без шкуры, в морду, в шею.
— Будьте терпеливы, тихи, быстры, зорки. Мы нападём на рассвете, когда все будут спать.
***
По иронии судьбы в напарники Женьке попался Жуль Мартен, настоящий француз, лесопарковский работник, приехавший искать славянскую любовь, да так и осевший. С любовью не сложилась, однако француз не горевал: он быстро понял, что романтичный образ версальского эколога делает его неотразимым в глазах местных прелестниц, теперь менял мамзелей как перчатки и давно имел репутацию сердцееда.
Явились на собеседование Жуль и Женька в один день, устроились и медосмотр прошли тоже вместе, отчего попали в пару. Все в отделе называли их на французский манер — Жуже.
— Кто отчёт не сдал, опять Жуже?
— Что-то снова наши Жуже к совещанию опаздывают.
— На четвёртой подстанции ОР-9 проверить бы уровень радиации, показатели неровные, из рейнджеров пошлём Жуже!
Объектом втыкания шпилек Жуже стали после того, как умудрились застрять в лесу с ночёвкой, скандал получился знатный. Шутка ли, ручейный рейнджер нарушил протокол! Пришлось писать объяснительную: так и так, шерстистый носорог загнал на скалы, где караулил до утра, а седатив внизу остался, потому что сумку уронили, и было это чистой правдой, чтоб ему в лесу пропасть навеки! Что до опозданий на постоянные никчемные совещания, так кто не задерживался? В особенности, начальница, шефиня, Татьяна Игоревна. Пожалуй, если бы Жуль не строил ей глазки и не заваливал комплиментами фигуру, волосы и стиль одежды, довелось бы не просто объяснительную писать, без выговора бы не обошлось. В общем, шпильки были сущей ерундой, ведь платили рейнджеру в областном представительстве «РУЧЕЙ_ГЛОБАЛ» прекрасно. Для вчерашнего выпускника факультета экологии по специальности лесное дело, к тому же, без опыта работы, такое место — невероятная удача.
Ещё два года и соберёт себе Женька на отдельный дом, перестанет мучиться на съёмных скверных квартирах. За место своё он держался зубами. Сказано в лес идти замерять радиацию, дескать, не влияет ли добыча электроэнергии на окружающую среду в иномирной проекции Говерлы? Значит надо идти в лесную тьмутаракань, лезть на гору и замерять. Сказано проверить прииски компании, получившей лицензию на янтари в иномирной проекции Олевска? Значит надо идти на прииски и проверять. А уж там, когда Жуже приходили, манагеры встречали их словно британских принцев, водили под руки, дули в рот, лебезили и старались подкупить отборным янтарём, по уверениям Жуля даже предлагали гомосексуальный секс, да вот беда — ему всегда нравились женщины, девчонки, тёлки, бабы, девки и тяночки.
Ещё бы рейнджера не охаживать: от акта, который он напишет, зависит продление лицензии, развёртывание новых нулевых точек, строительство новых станций, да всё на свете. Женька понимал, что как ни зубоскалили в отделе о рейнджерах, его пост был пиздецки важным, и нёс свою службу с гордостью.
Чего нельзя сказать о Жуле. Легкомысленный во всех отношениях напарник поразил его неприличными связями с местным люмпен-пролетариатом. Когда он впервые притащил Женьку к чёрным копателям, тот удивился до глубины души и крепко был разочарован.
— Ты что, на подсосе, как говорят? — уныло спросил.
Вот это беда, думал он, вот это не повезло с напарником!
— Молодой ты, Женька, глупый, — ответил Жуль, — les gars разве много накопают вручную? У них один мини-экскаватор да помпа. Это корпорации наживаются, а им бы семьи прокормить. Да ты послушай, какие у них песни!
И в самом деле, в небольшой артели чёрных копателей был его ровесник, цыганчук с гитарой, харизмой и обалденным голосом, который мог спеть что угодно, на всякий лад. Женька с ним сдружился, даже в бар ходили вместе петь в караоке, когда у обоих выходные совпадали, что, впрочем, случалось редко.
Тем не менее, не обходилось и без взяток, порой какие-то камушки ambre француз да брал. Женька подозревал, что нешлифованные слёзы сосен идут на подарки женщинам, девчонкам, тёлкам, бабам, девкам и тяночкам. Но сам пачкать руки брезговал.
В тот день рейнджеры ехали с Еlectri corp, выписав целую пачку штрафов за всё подряд — превышение лимитов добычи, заход площади разработки за лицензированную территорию, размывку почвы и общий вред экологии — высшее руководство Ручья старалось контролировать пираний бизнеса.
— Заедем к ребяткам? — спросил Жуль словно невзначай.
— Ну, заедем, — нехотя ответил Женька.
Ему ещё предстояло писать отчёт на тему штрафов и ущерба окружающей среде. Нужно было побыстрее пройти нулевую точку, заняться бюрократией, сдать документы в кои веки вовремя и обойтись без шуток про Жуже, но почему бы и не выпить чаю у костра старателей? Крепкого, сладкого, да с дымком! Но можно и борща.
Амуницию ручейники получали самую новую и актуальную, машину рейнджерам дали высочайшего класса, зверь-машину, электрокар-внедорожник-амфибию. Хочешь — по грунтовке едь, хочешь — по полю кати, да хоть по кочкам на болоте шлёпай, зверю всё ни по чём, а если вдруг застрял — могучий мотор поможет выползти из любой канавы. На обоих красовались армированные костюмы с тройной защитой из самой прочной ткани новейшей разработки, предохраняющей от укусов, ударов, повреждений, с мембранами и терморегуляцией. Оружия любого, по собственному выбору, предоставляли сколько душа пожелает, с чем тебе удобно — с тем и ходи, протокол не ограничивал, главное — использовать с умом. Женьке в его двадцать три казалось, что он в сказку попал, да не в простую, а приключенческую.
К нелегальной яме они подкатили к полудню и сразу поняли — что-то не так, уж слишком тихо было вокруг. Не шумели помпы, качая воду из озера, не дымилась полевая кухня с кастрюлей вкуснейшего, очень жирного борща, не обменивались сальными шутками грязные и мокрые мужики, готовые бросить работу и схватить свои миски, потому что подходило время обеда. Даже птицы, кажется, молчали. Только стервятник с длинной лысой шеей распялил зубастую пасть и хрипло закричал, взлетая. Тяжело взлетел, с трудом, так набил пернатое брюхо.
