— Сунь себе в пасть мой …, пока не спалил его, цереушная гнида… в туда тебя и в туда…
Жаль, Элеоноры нет рядом, мат её возбуждает. А уж я какой возбуждённый! Русскому человеку брань силы возвращает, дыхалку восстанавливает, и я продолжаю костерить гада, включая маму, бабушку и соседскую кошку, с кошкой он лично состоит в предосудительной связи! Заканчиваю, что сожалею лишь об одном: не увижу русские танки на лужайке Белого Дома. Другие непременно увидят.
Главный начинает ржать, а извращенец срывает скотч, резко так срывает, с эпиляцией. Снова оживает ноутбук.
— Здравствуйте, Геннадий Васильевич.
— Здравствуйте, э… — срочно прикусываю язык. Фёдор Степанович на экране натурален, как свиная колбаса в Елисеевском магазине, но что мешает в Лэнгли состряпать компьютерную анимацию? Поэтому гордо вскидываю голову и выдаю бдительный спич, а промежность дрожит. В случае промаха ей придётся расплачиваться. — Вы отдалённо напоминаете мне одного старого знакомого, но не затруднит ли вас напомнить мне обстоятельства нашего знакомства?
Он напоминает, причём в таких подробностях, что приходится краснеть.
— Последний вопрос. Скайп работает через американские сервера. У нас много зрителей?
Отвечает извращенец, он главный в этой тёплой компании за технику.
— Секретный протокол. Расшифровать видео и звук можно только при наличии скремблера на обоих концах линии.
Специалист по концам, кстати, так и не смотал аппарат. И скотча у него хватает. И штаны мои расстегнуть недолго. Как ни крути, я лично пристрелил Григория. Поэтому сам поднимаю болезненный вопрос.
— В пустыне у меня не было другого выхода. Нас списали обоих, мне выстрелили в голову. Спасся случайно.
Говорю и сам слышу, что звучит неправдоподобно. Об интеллекте людей в погонах есть анекдот: семь ранений в голову навылет, к счастью — мозг не задет. Я-то штатский!
Полковник настроен удивительно лояльно. Особенно естественно его гуманизм воспринимается после знакомства со взрывмашиной. До сих пор мурашки…
— А дальше?
Выдаю дайджест происшедшего потом. При рассказе о Некросе и беседах с покойниками вижу замешательство на их лицах.
— Геннадий, если бы не чудеса технологий, а их всплеск невозможно объяснить без мистики, я бы дал команду эвакуировать тебя в Москву и уложить в больницу имени Кащенко, — Фёдор Степанович вполне серьёзен, тем более в советские времена в психушки отправляли заведомо здоровых. Нет, не совсем здоровых, не согласных с превосходством коммунистического строя над капиталистическим, на что способен только псих, и это лечится медикаментозно. — Ты рисуешь страшную картину. Пока мёртвые были сами по себе, это одно. Но ты говоришь, они общаются. То есть покойники влияют на принятие решений Корпорации, одной из наиболее могущественных организаций в мире?
— Позвольте, товарищ полковник, — встревает кавказец (коль россиянин — то не араб и не макаронник). — А по поводу их могущества… Про лечение, омоложение — правда? Или обычная косметология плюс реклама?
— Правда. Пуля выбила мне глаз и вышла за ухом. Нужны ещё доказательства? В Центральной Африке способны омолодить любого старика, правда, только один раз. Вылечить любую болезнь. Это фантастическое могущество. Штаты никогда не нанесут по Банги ракетный удар, не задавят их санкциями. Потому что в качестве ответных санкций Корпорация просто откажет в медуслугах, а толстосумов в мире хватает и без США. Здесь, в Алжире, они меряются градусниками, не более чем. И не думаю, что Корпорация желает разрушить Штаты, только приструнить, на место поставить, чтоб не пёрли напролом. Считаю, России это выгодно. Раньше мы были основным противовесом при тихой поддержке Пекина, сейчас появился новый центр сопротивления гегемонии.
— Не нужно политинформации, Геннадий, — осаживает меня полковник. — Мы — исполнители, а не законодатели в российской внешней политике. Решают другие. Лучше сосредоточься на противоракетных технологиях. Планета удержалась от ядерной войны только потому, что любая страна с ракетами, даже Советский Союз с Хрущёвым во главе, неизбежно огребла бы ответный удар в случае агрессии. Достаточно Штатам заполучить ПРО «Африканский ответ», и они начнут качать права.
— Не сомневаюсь, полковник. И в Банги это тоже знают. Поэтому у них принцип — безопасность на аутсортинге. За хорошие деньги подпишутся развернуть симметричную противоракетную систему одновременно в России, США и Китае.
— Гена, не мелите чепухи. Если откинуть ядерные ракеты, нам не сдержать Штаты обычным оружием. А всякую мелочь типа Северной Кореи задавят на раз-два.
Но не задавили же с начала пятидесятых! У режима чучхэ не было ничего атомного до двухтысячных, кроме разве что автомата Калашникова. Не люблю американцев, но и демонизировать их не стоит. Они меркантильные и предсказуемые. Не сомневаюсь, обязательно обстреляют Алжир ещё раз. Каждый пуск «Томагавка» обходится миллиона в полтора. Потратив крылатые ракеты, требуется срочно заказать пополнение. А если ПРО посбивает их — ещё и отслюнявить шальные миллиарды на разработку новых, совершенней чем Х-51. Результат войны в Алжире не слишком критичен. Если есть на Земле рай, то это Комитет Конгресса США по ассигнованиям.
— …Так что ваше основное задание — добыча технологии противоракет. Надеемся на вас. И, чтобы не вызывать лишних подозрений, вас немедленно отвезут к казарме.
— Чудно! А если Дженифер заявила о моём похищении? Или она работает на СВР?
— Нет. И на ЦРУ, мы полагаем, тоже. Она транслирует в эфир всё, что видит. Смотри и пользуйся бесплатно.
Выборочно транслирует. И маршрут поездок зависит от её начальства, а вы убеждены, товарищ полковник, что оно обходится без давления ЦРУ? Невольно вспоминаю стерву-пограничницу в Тель-Авиве: «Вы уверены, что все знакомые всех ваших знакомых не имеют родственников в Сирии и Ливане?» Почему-то сверхбдительная еврейка кажется мне адекватнее.
С Дженифер объясняюсь просто. Пока она ходила в сортир, я типа прикинул свои шансы и понял, что влюбляюсь без малейших надежд на взаимность, но с полной гарантией, что размякну и выболтаю секреты. Поэтому струсил и сбежал.
Смотрит удивлённо и чуть презрительно. Бабы не любят мужиков системы «тряпка», особенно в версии «трусливая тряпка». С другой стороны, ей льстит, что признаю её божественную неотразимость… Тем более, не совсем уж кривлю душой.
Через неделю заседаем на КП. Здесь, кроме офицеров, Джени и моей персоны в роли репортёрского пастуха, болтаются иные корреспонденты. Время к полудню, тикают последние минуты истечения срока американского ультиматума: объявить перевыборы, обеспечить радикальным исламистам место в правительстве и т. д.
— Ношение никаба нужно выделить отдельной строкой.
Девушка хмурит брови. О диких нравах оппозиции она мне рассказывала как бы приватно, я встреваю в её прямой репортаж и порчу аудио. На красотке массивные очки с телекамерой и направленными микрофонами, в отсутствие оператора она сама и снимает, поэтому головой двигает плавно, тщательно выбирая ракурс и композицию. Такие нарочито не постановочные съёмки ценятся особо. Натюрель!
В комнате интимный полумрак. Окна закрыты пуленепробиваемыми щитами, основной свет дают мониторы, на центральный выведен таймер обратного отсчёта.
— …Остаются последние секунды, чтобы диктатор Алжира заявил о сложении полномочий и передачи власти переходному правительству с участием оппозиции, — воркует Дженифер, по соседству бубнят её коллеги. Во мне закипает злость. Отмена боевой операции — скучно. Всему этому шакалью интереснее заснять подробности Армагеддона из первого ряда партера, если умолчать, что партер удалён на двести тридцать километров от ближайшей ракетной батареи.
— Обнаружены пуски крылатых ракет. Перехват!
Шакалята начинают радостно комментировать, хотя особо нечего. Война кончилась, Алжир победил.
Майор подводит итог.
— Двадцать шесть запусков вдоль побережья, истрачена тридцать одна противоракета. Ни один «Томагавк» или Х-51 не достигли суши.
