Диана закрыла ладонями лицо и зарыдала, не веря в происходящее. Мелло обнял её за плечи и что-то ответил Карателям. Она не слышала слов, а только чувствовала, как её куда-то уводят.
3 дня до конца квартала
Картер навалил в тарелку биомассы и уставился на молчавший УУ. «Голос Граббиса» ушёл в прошлое, как и книги с Библиотекой. Вот чего добились Хранители-Монументалисты — уничтожения тех крох, что достались новому человечеству от Греховной Эпохи.
Когорта, оказавшегося одним из лидеров движения под прозвищем Философ, показательно казнили на Центральной площади. Он не сопротивлялся и не молил о пощаде. Старик всё понимал. А вот Холс сбежал. Трусливый утильщик надеялся избежать кары, но даже Картер знал, что поимка Бригадира — вопрос времени. Восстание подавлено самым хладнокровным и жестоким способом. С помощью мёртвых. Сейчас они уже вернулись в мавзолеи, а смертоносное оружие утилизировано. Порядок успешно поддерживали Каратели.
Картера передёрнуло. Он пожевал безвкусную биомассу. Ничего, совсем скоро в еде его будет интересовать лишь её питательность. Как и сказал лесной отшельник, беглый шептун, у Картера не было шансов избежать Очищения. Система ЭК действительно работала, как неотлаженный механизм, не делающий никаких скидок. Никто не стал выслушивать Картера, только проверили на примеси БК и отпустили, не обнаружив таковых. Необходимость отрабатывать оставшиеся дни отпала, но Картер всё равно выходил иногда на службу, чтобы не сойти с ума со скуки.
В остальную чепуху, рассказанную стариком, Картер не верил. Точнее, не хотел верить. Но в глубине души он принимал рассказ на веру. Чужаки-исследователи, бороздящие мёртвый космос, столкнулись с неким сбоем и рухнули на Землю. Погибли все, кроме запасного члена экипажа.
И самого корабля, принесшего человечеству новую реальность.
Глава 12
Гниющие
Выдержки из Этического Кодекса:
«Определение: гниющие. Незначительная часть населения Граббиса, не прошедшая процедуру Очищения. Остаётся потенциально опасной прослойкой общества.
Гниющие считаются полноправными гражданами, пока сохраняют положительный баланс табеля грехов».
90 дней до конца квартала
Холс проснулся от хруста ветки и тут же выставил перед собой охотничий нож. Как он мог задремать? Никого не видно. На траве лежали обглоданные кости пойманного зайца, чуть дальше — завёрнутый в фермерскую простыню труп Келли. День-два им ещё можно будет питаться, пока разложение не сделает своё дело.
— Кто здесь? — громко спросил Холс, водя лезвием по сторонам.
Уже смеркалось, и разглядеть что-то в полумраке становилось трудно.
— Убери ствол, — раздалось за спиной.
Не узнай Бригадир голоса Тюдора, совершенно точно накинулся бы на визитёра. Старый шептун стоял в трёх метрах позади и качал головой.
— Ты похож на загнанного зверя, Холс, — произнёс Тюдор и хохотнул. — Нет, ты и есть загнанный зверь.
— Чего тебе надо? — проворчал Бригадир, опуская оружие.
— Пришёл попрощаться. Скоро тебе конец. Не знаю, чего ты добиваешься, рыская по лесам.
— Какой заботливый, — осклабился Холс. — Пошёл в жопу, шептун! У тебя тоже нет будущего в Граббисе.
Тюдор подошёл ближе и присел на ствол поваленного древа.
— Твоя правда, Холс, — согласился старик. — Извини, что использовал тебя и твоих марионеток. Враг оказался сильнее, чем я думал.
Холс поморщился. У старче потёк бак. Кто кого использовал в их деле — большой вопрос. Но если шептун предпочитает отдать концы в сладкой иллюзии — его право. Холс не станет разубеждать бывшего союзника.
— Ты сам кокнул бедолагу? — поинтересовался Тюдор, указывая на завёрнутый труп Келли. Как он его разглядел в траве?
— Мы сцепились из-за еды, — проворчал Бригадир. — Из-за этого тощего зайца.
— Где остальные?
— Там же.
— В твоём желудке?
— Что? — Холс опешил. — Нет, чёрт возьми! До леса добрались лишь мы с Келли. Остальных схватили зомби. Понимаешь, пытались взять живыми.
— Ясное дело, — кивнул старик. — Для показательных казней. Алгоритм возмездия.
— Но я не позволю взять себя в плен, — отрезал Холс и для наглядности помотал головой. — Ни за что. Лучше перережу себе горло.
Тюдор глубоко вздохнул и встал.
— Тогда получше заточи лезвие, — посоветовал он напоследок. — Скоро оно тебе пригодится.
Шептун исчез в зарослях, оставив Бригадира наедине с трупом бывшего соратника и обглоданными костями пойманного зайца.
88 дней до конца квартала
— Я отправляюсь к Монументу. Они не смогут найти меня там!
Последнюю фразу Тайлер выплюнул с чрезмерным пафосом и эмоциональностью. Ему хотелось как следует врезать сценаристу за столь примитивного персонажа. Проблема в том, что сценарии писали не гниющие, а криптоматоны, отчего не только персонажи, но и сами истории получались примитивными и шаблонными. Как эта, например. Тайлер играл роль сектанта, застигнутого врасплох известием о призыве Армии Подавления. Сектант не нашёл лучшего исхода, чем добровольно отправиться к Монументу. Самоубийственное паломничество, ничем не лучше капсулы с ядом. Но разве криптоматону объяснишь?
В пустом зале под открытым небом раздались едва слышимые аплодисменты. Спектакль окончен. Зрителей — ровно три человека, и всех Тайлер знал лично. В Граббисе осталось не больше десяти процентов гниющих, остальные примкнули к изменённым. По разным причинам. Кто-то добровольно, но большинство принудительно. Деятельность Хранителей, как гордо именовали себя сектанты, бросила тень на многих порядочных граждан. Даже те, кто не намеревался вступать в ряды восставших, боялись выходить на улицу и вынужденно принимали БК. За что и поплатились. Немногим повезло, как и Тайлеру. Но повезло ли?
За минувшие три дня Тайлер понял, что город никогда не будет прежним. Теперь он ещё больше походил на муравейник, где каждый житель — носитель чётко определённой функции. Нет, скорее наоборот. Функция, воплощённая в том или ином теле. Не больше. И если у гниющих оставались неподавленные порывы, устремления и пороки вне трудовых будней, то теперь и этого не стало. Граббис превратился в стерильную лабораторию, где каждый элемент занимал отведённый ему шкафчик или полку. Да, ещё оставались редкие клубы, стадионы и помосты для спектаклей. Пристанища для уцелевших. Даже среди переживших судный день находились те, кто предпочитал пройти процедуру Очищения, чем поддерживать собой иллюзию прежней жизни.
Но Тайлер пока держался. Он получил новую старую Лицензию — актёра. В полицейских и коллапсарах служили лишь изменённые. Хотя какая работа может быть у коллапсаров? Слоняться по Граббису, изображая патрульных? Удел же гниющих — работа с малой ответственностью. Например, сфера развлечений.
— Пока нам позволяют жить, мы должны пользоваться этой возможностью, — как-то философски заметил Готтри, один из зрителей спектакля.
Вот и сейчас он аплодировал энергичнее своих молодых спутниц. Готтри предпочитал видеть стакан наполовину полным и постоянно козырял возрастом — перед судным днём ему стукнуло пятьдесят пять. Дескать, жизненный опыт помогает переварить случившееся и не отравиться. На самом же деле, был убеждён Тайлер, Готтри не меньше молодых товарищей по несчастью нуждался в доказательствах осмысленности дальнейшего существования. Быть наставником и в какой-то степени куратором — чем не способ обрести значимость в собственных глазах?
— Тайлер, новая роль. — Вышедший на сцену криптоматон протянул запечатанный конверт. — Выступление завтра.
И что же на этот раз придумал сценарист? Сначала Тайлер хотел как можно скорее вытащить сценарий и прочитать, но сдержался. Спустился со сцены и перекинулся несколькими фразами с Готтри. Затем сослался на необходимость учить новую роль и ушёл. Никогда прежде он так не ценил одиночество. И в то же время ненавидел. Тайлер до сих пор не разобрался в парадоксах собственных ощущений.
