Вера Ивановна Крыжановская
Эликсир жизни
Вместо предисловия
Более полувека назад многие зачитывались оккультными романами В. И. Крыжановской. Позднее в угоду коммунистической идеологии они, как и многие другие книги, попали под запрет и были преданы забвению. Сегодня же произведения В.И. Крыжановской вновь предлагаются вниманию читателей.
Не все в ее литературном наследии бесспорно и равнозначно, но мы надеемся, что читатель сам сумеет отделить зерна от плевел.
Критично оценивая творчество известной в свое время романистки, Елена Ивановна Рерих писала: «Ведь и книги Крыжановской сделали свое доброе дело. Наряду с немалой пошлостью, книги эти содержат истинные жемчужины» (Письма Е.И. Рерих, 1940, т. 1, с. 338). И далее: «Несомненно она (В.И. Крыжановская. – Прим. ред.) достойна уважения, ибо книги ее принесли свою пользу. Также несомненно, что ее серия «Маги» несравненно талантливее и богаче верными сведениями, нежели произведения многих позднейших романистов на оккультные темы» (т. 2, с. 134). «Я не против того, – продолжает Е. И. Рерих, – чтобы читались книги Крыжановской, Сент-Ив Д'Альвейдера и Шюре и вообще сочинения такого порядка. Многим сознаниям, чтобы загореться, нужна увлекающая их фантастичность. Ничего умаляющего о таких сознаниях сказать нельзя. Они не могут удовлетвориться серою обыденщиной и инстинктивно чуют, что где-то существует иная и прекрасная действительность, потому и тянутся ко всему необычному. И они правы, ибо существует реальность, которая превышает человеческое воображение, но она настолько удалена от наших ограниченных земных представлений, что никакая фантазия не может вместить ее полностью. Но в поисках необычности и фантастичности мы не должны сходить с точки на прочной основе истинной красоты. Но горе в том, что большинство еще понимает красоту в пышности и сусальности роскоши, в ужасающей пошлости и убогости мысли» (т. 2, с. 370).
Издательство «ЭНИО», приступая к переизданию романов В.И. Крыжановской, исходило именно из того, что «многим сознаниям, чтобы загореться, нужна увлекающая их фантастичность».
В серию романов входят пять книг: «Эликсир жизни», «Маги», «Гнев Божий», «Смерть планеты» и «Законодатели», – которые будут выпускаться в трех томах.
В одном из удаленных от центра кварталов Лондона стоял старый, но прочный еще дом, к которому прилегал обширный сад. В третьем этаже дома, относившегося ко временам Кромвеля и сохранившего суровый и пуританский вид той эпохи, квартиру занимал доктор Ральф Морган, как гласила медная дощечка, прибитая к почерневшей дубовой двери.
Эта квартира состояла из передней, столовой, кабинета и спальни. Все комнаты были очень просто, но уютно обставлены и имели то неоценимое для жильца преимущество, что окна их выходили в сад. Доктор любил тишину и зелень, предпочитая дальнюю ходьбу, хотя бы даже в дурную погоду, жизни в шумном центре, с его треском, суетней и тоскливым видом на крыши и на сотни труб.
Была чудная августовская ночь, такая тихая и теплая, что в рабочем кабинете доктора было открыто окно. За большим письменным столом сидел сам хозяин квартиры и читал у лампы с зеленым абажуром большую книгу в изношенном переплете.
Доктор Морган был молодой человек лет тридцати. Он мог бы считаться даже красавцем, если бы страшная худоба и болезненная бледность не обезобразили его. Он был высок и хорошо сложен; густые, золотисто-каштановые волосы и коротенькая борода, чуть темнее, обрамляли его тонкое с классически правильными чертами лицо; большие глаза, строгие и задумчивые, были неопределенного цвета: в минуты покоя серовато-голубые и темные при малейшем волнении. Вообще взгляд его отличался необыкновенною подвижностью и отражал всякое душевное движение.
Обстановка кабинета указывала, что Ральф был человек ученый и работящий. Обширная библиотека и множество полок были завалены книгами, журналами и связками брошюр не только по медицине, но и по всем остальным отраслям человеческого знания.
Доктор мог свободно зарываться в книги и предаваться своим занятиям, так как пациентов у него почти не было, средства же к жизни давало ему хорошо оплачиваемое место, которое он занимал при большой психиатрической больнице.
Ральф довольствовался своим положением, тем более, что его слабое здоровье побуждало его вести тихий и правильный образ жизни. Но если он имел мало занятий как доктор, то тем больше работал его пытливый ум: недаром же он ежедневно сталкивался с необъяснимой проблемой – безумием. Постоянное соприкосновение с этим неуловимым злом, которое не поддается до сих пор научному исследованию, но подтачивает здоровье человека, и побудило доктора искать разрешения этой тайны.
Но тщетно он перелистывал сочинения практической науки и перерывал труды мистиков и алхимиков. Ни работы ученейших психиатров, ни темные формулы Парацельса не дали ему ключа от тайны. Всюду, точно сквозь туман, он видел что-то неопределенное и чувствовал законы, которые должны были быть, но механизм которых тонул во тьме, и рассеять ее он был не в силах. Одно он считал доказанным, а именно, что существуют невидимый ток, астральное излучение, поддерживающие обмен веществ между всеми живыми существами, имеющие решительное и могущественное влияние на организмы. Но как действовали эти невидимые силы и какие законы управляли ими – оставалось тайной, и доктор с горечью убеждался, что даже считающие себя учеными специалистами по этим вопросам, и те, как слепые, беспомощно пока стоят перед этим самым тяжким недугом человечества – помрачением рассудка.
Безумие оставалось той неизвестной и неисследованною областью, которая неудержимо влекла к себе молодого врача, всею душою жаждавшего облегчить участь человечества.
Иногда, после бесплодных усилий над разрешением загадки, вечно ускользавшей у него из рук, им овладевал гнев против этих жестоких законов, окутанных тайной и скрывающих средства, которые несомненно должны существовать для облегчения болезней души.
Сколько уже людей науки посвятили всю свою жизнь изучению этих вопросов, а между тем в области душевных болезней сделано очень мало. Магнетизм и гипнотизм, конечно, помогали иногда, но, по-видимому, случайно.
И не раз Ральф спрашивал себя, почему жизнь человеческая является зачастую сплошной тяжелой агонией? Драгоценное, оживляющее человека дуновение исчезает как будто бесследно, остальное же сгнивает в земле. Темна цель, для которой рождаются и умирают миллионы существ, которые борются, страдают, стремятся к неведомой цели и которых смерть, подобно урагану, сметает с лица земли как ненужную пыль.
