Александр Петров - Джихан-2

Этот уголок пространства был пуст, темен и заброшен. Поднятый над спиралью Млечного Пути он терялся во мраке межгалактической ночи и обнаруживался только по поглощению света угольно-черными пылевыми облаками.

В давние времена здесь было скопление горячих и ярких звезд, окруженных пышной свитой спутников. Многие из них были обитаемы. Жизнь била ключом в мирах, где темноту разгоняло сияние ночного неба, а от звезды к звезде можно было добраться за пару месяцев полета.

Потом в этом оазисе жизни столкнулись в жестокой битве армады тяжело вооруженных звездных кораблей. Кто знает, сражались ли обитатели скопления с жестокими захватчиками или все дело было во внутренних распрях.

Ставки были высоки, и противники до отказа использовали весь свой разрушительный потенциал, не думая ни о чем, кроме победы. Оружие бронированных звездолетов-гигантов и орбитальных крепостей укрепленных районов обладало, запредельной, чудовищной мощью. Неистовая огненная буря пронеслась по мирам. Взрывы в миллиарды йотаджоулей сорвали оболочки звезд и искрошили планеты. Долгие тысячелетия газопылевые облака, в которые превратились небесные тела, рдели, словно угли, от остатков жара древней катастрофы. Но без подпитки энергией буйство потоков радиации и раскаленных жгутов позитронной плазмы закономерно сошло на нет. Темнота и холод вступили в свои права на гигантском кладбище древних цивилизаций.

Победил ли кто-нибудь тут или проиграл? Кто мог сказать об этом по прошествии несчетного количества лет? Останки звездного скопления были давно брошены.

Сейчас мертвый покой этого места снова был нарушен. Звездолет неслышно подкрадывался из глубин космоса. Изредка в экранированном режиме включались его моторы, снижая скорость и выравнивая курс. Неторопливая неспешность быстрого и маневренного корабля была вынужденной. На большой скорости разреженная материя с огромной силой била в энергощиты крейсера. Атомы газа вспыхивали гамма-квантами излучения и оставались широким светящимся следом за кормой корабля, словно крича о том, что чужак, враг, ночной вор крадется в запретном районе, вызывая могучие летающие крепости давних хозяев этого места.

Целью полета осторожного визитера была безымянная звезда, скрытая парсеками глобулярных туманностей. Там, у взорванного, дотлевающего светила сиротливо ютилась одинокая планета, согреваясь остатками тепла красного карлика.

Те, кто отправил патрульный крейсер совершенно не подумали о том, что после выхода из гиперпространства кораблю придется медленно и долго дрейфовать в газопылевом облаке. Они больше всего опасались, запертый в спасательной капсуле пленник, сам или с помощью экипажа, выберется на свободу.

Оттого блок управления капсулы был испорчен, а стартовая шахта намертво заварена. Все походы к ней охранялись роботами с автопрограммой — уничтожить любого, кто попытается приблизиться.

Дни тянулись мучительно долго. Ко всем неудобствам жизни узника добавлялась темнота обесточенного железного гроба и вынужденная неподвижность. Но человеку, отрезанному от мира слоями полевой брони и ненавистью бывших товарищей это было безразлично. Ему не нужны были глаза чтобы видеть и уши чтобы слышать. Его восприятие спокойно парило в просторах космоса. Узник обследовал конечную целью путешествия, место, которое должно стать его тюрьмой на несчетные, тягучие годы. Когда это надоедало, он возвращался на корабль, слушая разговоры пилотов, сканируя их мысли и чувства. Он наблюдал внутреннее смятение своих тюремщиков, досаду на то, что именно им выпало выполнить эту позорную миссию.

Человек понимал, что мог бы освободится прямо сейчас, взяв под контроль электронные мозги робостражей. Но это совсем не входило в его планы. Человек спал и размышлял, медитировал и анализировал. У него давно не было столько времени для этого.

Через месяц полета крейсер вышел на орбиту безымянной планеты. Неизвестная земля лежала внизу, огромная, заснеженная, ощетинившаяся острыми черными пиками гор. Резкие ветра гнали бесконечные волны снежных зарядов по равнинам, скованным стоградусным морозом. Но там были кислород, вода и нормальная гравитация, а значит можно было жить долго.

Первый пилот с облечением дал команду на сброс спасательной капсулы. Кораблик закувыркался, теряя высоту. Скоро он превратился в беспорядочно мигающую точку, окутался пламенем войдя в разреженную атмосферу планеты. Аппарат то занимал почти правильное положение, принимая напор газовой струи на обтекатель, то разворачивался поперек, отчего зонтик пламени становился шире и ярче. Со стороны казалось будто в бурном потоке беспомощно бьется и тонет маленькая пичужка.

— Ворона! — заметил второй пилот. — Смотри, он не стабилизируется!!!

— Да рано, — отозвался тот.

Второй пилот с нарастающей тревогой наблюдал за неуправляемым падением спасательного аппарата. Даже на сильно поврежденной спасательной капсуле оставалась система аварийной посадки, которая обеспечивала безопасное приземление. Сейчас по бокам капсулы сработают терморакеты, гася скорость. Тогда аппарат, погасив скорость, перейдет на планирующий полет и на столбе огня мягко опустится на поверхность. Но капсула продолжала беспорядочно падать.

— Двигатели не включаются, — испуганно крикнул второй пилот. — Ворона, давай за ним.

— Мы ничем ему не поможем, — возразил командир корабля, но всеже направил машину круто вниз. На мгновение экраны задернуло огненной завесой горящей плазмы.

Когда видимость восстановилась, предпринимать что-то было уже поздно. Спасательная капсула, оставляя в воздухе дымный след, скрылась в расщелине каньона, а через мгновение оттуда выметнулся огненный шар взрыва. По склонам пошли лавины.

Корабль долго кружил над местом падения в поисках обломков. Ветер по-прежнему равнодушно сдувал снег в бездонные пропасти. Тускло-красное светило быстро уходило за горизонт. Острые тени вершин удлинялись, наступая на склоны. Горный край погружался в ночь.

Пилоты с тоской смотрели на нагромождение заснеженных скал внизу. Они испытывали сложные и противоречивые чувства: от горечи и растерянности до удовлетворения. Слишком много непонятного, не вписывающегося в привычные рамки оказалось вдруг в их бывшем командире.

Они видели множество смертей, но эта была поразительно, отчаяно нелепой. И всеже, несмотря на очевидное, где-то глубоко внутри жила надежда, что человек, который невредимым прошел через огненные круговерти самых кровопролитных боев, остался в живых, просто спрятался, устав от черной неблагодарности своих товарищей.