Моему мужу, Клоду, — он всегда знал
Перед тем как провалиться в сон, Ана порой слышала легкие шаги в школьном коридоре, ощущала, что ее лучшая подруга Тэмсин рядом — теплое присутствие, похожее на след в постели, с которой недавно встали. Она видела, как вместительный автомобиль Коллегии подъезжает к школе: сквозь кожаный портфель, который несет один из представителей, просвечивает белый конверт, шепотом называющий ее имя и ее болезнь.
Конечно, на самом деле все произошло не так. Почти три года назад, когда Ана стояла в классе на занятии по домоводству, сдвинув на кончик носа большие лабораторные очки, чтобы придать себе иронический вид, она не подозревала, что это приехали за ней. Однако порой, в сумеречном состоянии между бодрствованием и сном, все случившееся виделось ей именно так. Как будто какая-то часть ее существа осталась в прошлом, осознавая, как сплетаются нити, стягиваясь вокруг нее, чтобы создать тот единственный сокрушительный миг, который все изменит.
Миссис Биль измерила температуру воды, нагретой Аной, в пластиковой ванночке для купания малыша. Тэмсин нависла над своей ванночкой и передразнила учительницу, всматриваясь в показания термометра скошенными к носу глазами.
— Тридцать семь градусов Цельсия, — пробормотала миссис Биль. — Очень хорошо.
Тэмсин шевелила губами в такт словам учительницы. Ее веки трепетали, взгляд был устремлен поверх головы Аны — точь-в-точь миссис Биль! Ана прикусила щеку, борясь со смехом.
К запахам подогретого молока и детского крема примешивалась вонь от подгоревшего торта. Когда-то в этой лаборатории с помощью лакмусовой бумаги определяли наличие двуокиси углерода и подносили смоченную соленой водой проволоку к бунзеновским горелкам, чтобы посмотреть, как изменяется цвет пламени. Теперь здесь подогревали воду для купания малышей ровно до тридцати семи градусов, разводили детские смеси и учились готовить обеды на большую семью.
Миссис Биль прошла мимо Аны к Тэмсин. Тэмсин моментально прекратила свое обезьянничанье и воззрилась на учительницу домоводства широко распахнутыми глазами. Сегодня Тэмсин отбрасывала волосы назад чаще, чем обычно, и темный локон ее челки пересекал сейчас лоб узкой вертикальной полоской. В последнее время Ане стало казаться, что ее подруга нарывается на неприятности.
— Итак, девочки, — проговорила миссис Биль, повышая свой писклявый голос, чтобы ее было хорошо слышно, несмотря на несмолкающий гул голосов — обычную болтовню класса, — в экстренной ситуации, если у вас не окажется термометра, вы можете проверить температуру воды запястьем. Вода для купания должна быть теплой, но не горячей. Ни в коем случае не опускайте младенца в горячую воду.
Тэмсин вскинула руку.
— А что, если вы попали в аварию, — сказала она, — и лишились кистей рук или пострадали при пожаре и вам сделали пересадку кожи? Можно проверить воду локтем, если он у вас еще есть?
Ана крепко сжала губы и фыркнула. У нее затряслись плечи. Тэмсин часто-часто захлопала глазами.
— Локоть вполне подходит, — ответила миссис Биль, — если ситуация того потребует.
Несколько девочек за ближайшими столами чуть было не начали хихикать, однако у Тэмсин намека на улыбку не было даже в глазах. Ей хотелось стать актрисой. Ана знала, что в такие моменты ее лучшая подруга репетирует, доказывает себе самой, что у нее все получилось бы. Вот только Чистые девушки не выступают в театре. Они не становятся и концертирующими пианистками, хотя Ану привлекал такой род деятельности. Они слишком значимы, чтобы заниматься всем этим.
В дверь классной комнаты постучали.
— Войдите, — проверещала миссис Биль.
В класс вошла девчушка на два класса младше.
— В чем дело? — спросила учительница.
Девчушка покраснела:
— Ариану Барбер ждут у директора.
Она сделала книксен, повернулась и выбежала из класса.
Ана уставилась на пупса размером с новорожденного младенца: он лежал на столе, дожидаясь купания. Ее вызывает директриса? Директриса никогда никого не вызывает! Всеми проблемами занимается ее заместительница: это она оставляет после уроков и раздает дополнительные задания.
— Вам надо идти, — сказала миссис Биль. — Можете все так оставить.
Уходящую из класса Ану провожали шестнадцать пар глаз.
* * *
Директорский кабинет находился у главного входа в школу. Когда Ана приблизилась к нему, каблучки ее лакированных туфелек зацокали по паркетному полу, вызывая гулкое эхо. На закрытой двери светилась обычная проекция «НЕ БЕСПОКОИТЬ», однако ниже оказалась адресная инструкция: «ВОЙДИТЕ, МИЗ БАРБЕР». С замирающим сердцем Ана взялась за дверную ручку, открыла створку и вошла в кабинет.
За большим столом для совещаний сидело пять взрослых. Трое из них, включая директора школы, сидели лицом к двери. Ее отец занимал место в торце стола, еще один мужчина сидел к двери спиной. Когда Ана вошла, на нее посмотрели все, кроме ее отца.
У Аны перехватило дыхание. Она нервно вытерла ладони о синюю форменную юбку.
— Сядь, пожалуйста, Ариана, — сказала директор, указывая на пустой стул.
Ана проковыляла к столу. В голове было совершенно пусто. Она согнула колени, чтобы сесть, но ноги у нее внезапно отказали, и она звонко плюхнулась на сиденье. Резкий удар прокатился по позвоночнику и встряхнул мозги.
— Это — Коллегия, — сообщила директор, представляя ей мужчину и женщину, которые сидели напротив нее.
Ана скользнула взглядом по уродливой паре. Теперь ей стало понятно, почему ее отец неподвижен. Ему страшно. К нормальным людям Коллегия не является.
Женщина в сером костюме провела пальцами по уголку жесткого конверта с золотой полоской Коллегии. У директора задергался уголок глаза. Мужчина, рядом с которым посадили Ану, — главный смотритель их Общины, отвечавший за безопасность, — все время поглядывал на ее отца. Представитель Коллегии откашлялся и заговорил:
— Коллегия психиатрической экспертизы и оценки была создана десять лет назад, сразу же после разработки теста на Чистоту, для того чтобы ограничить последствия Кризиса психического здоровья и не дать ему бесконтрольно разрастаться.
От его монотонного голоса у Аны по спине пробежали мурашки. Он же здесь явно не для того, чтобы прочесть ей лекцию по истории!
— Наукой классифицированы генетические мутации, — продолжил он, — которые отвечают за триста четыре психических заболевания. — Его слишком крупная для худой шеи голова постоянно дергалась. — Все эти мутации доминантны.
