Абдулаева Сахиба
Планета негодяев
Неподалеку от своего дома Джурабай остановился: не хотелось, ох, и не хотелось ему идти в эти давно опостылевшие стены. Взгляд его упал на небольшой обшарпанный ларек, к которому, вдоль тротуара вожделенно тянулась длинная очередь. Люди с какими-то серыми, изможденными, усталыми лицами, что-то купив в крохотном окошечке-амбразуре, заворачивали купленное в бумагу и, сразу повеселев, расходились куда-то по двое или по трое.
Джурабай с надеждой порылся в карманах, достал медяки и потрепанные абонементы. Этого явно было мало. От досады он сплюнул на землю. Вот уж не везет так не везет!.. Голова трещит с похмелья. И голоден он. А тут еще всех денег-двадцать копеек…
Правда, дома на веранде остался вчерашний плов. Но сейчас он, наверное, окончательно испортился под лучами солнца… Эх, вот бы похлебать тарелочку горячей маставы!.. И Джурабай мечтательно хмыкнул и облизнулся.
Он явно не знал, что ему делать и куда пойти.
И вдруг на противоположной стороне улицы он увидел человека, лицо которого показалось ему знакомым.
Человек приветливо помахал Джурабаю рукой и шагнул навстречу.
— Это ты, Джурабай? Надо же как повезло! А то пришел к тебе домой, а дверь заперта… — Он секунду помолчал. — А ведь я специально тебя разыскивал…
— Ах, это ты, Саттарджан! — вспомнил наконец, с кем имеет дело, Джурабай. — Что это ты делаешь на нашей улице?
— Говорю же, к тебе пришел!
— C чего это вдруг?.. Небось, уже директором стал, а?.. Ты ведь, помню, отличным инженером считался.
— Нет, директором еще не стал, — отмахнулся Саттарджан от похвал, — но дела мои, не скрою, идут неплохо…
— Тогда зачем я тебе понадобился?! Или ты хочешь, чтобы я тебе организовал банкет в ресторане? Так меня, должен тебе, сказать, давно уже оттуда… — он замялся подыскивая слово. — Ну, в общем, я уволился.
— Допустим, я об этом слышал, — кивнул Саттарджан. — Слышал и о том, что жена твоя, взяв детей, ушла к матери. Ну да хватит об этом, чего в жизни не бывает… Пойдем-ка лучше ко мне, я ведь тоже живу один.
— Как и от тебя жена ушла? — поразился Джурабай, как-то неожиданно и мгновенно расправляя плечи.
— Да нет, она в Москве, в командировке… Ну так как, идем или нет?
— Н-не знаю… — замялся Джурабай. — А-а выпить у тебя найдется? Ты ведь, помнится, работал на винзаводе? Наверное, носишь потихоньку?.. — Он противно захихикал. — Взял бы меня к себе на службу, а? Как-никак вместе кончали химфак.
Саттарджан еле сдержал улыбку.
— Да, наш химико-технологический…
Он даже как-то посветлел. — Золотая пора юности… Знаешь, я иногда с нежностью вспоминаю те дни, а ты?
— Охота мне душу травить, — буркнул Джурабай.
Но, видно, сказал неправду, потому что сразу же ностальгически произнес: — Да, в те годы мой покойный папаша работал в ресторане… а на занятия… на занятия я ездил на отцовской машине. И собою был недурен - от девчонок отбоя не было. — Он разве что не прослезился. — В деньгах тоже не знал нужды. Вложу в зачетку новенький четвертачок - хорошая оценка гарантирована… А как развлекался! Не было ни одного индийского фильма, который я бы не посмотрел. И ходил в кино только с девушками. Ты же знаешь,'как они любят такие фильмы! Сплошные слезы… Я сам даже плакал однажды… Да, незабываемая пора!.. Э, тебе этого не понять. Ты же, сухарь, все время проводил в библиотеках…
Саттарджан ничего не возразил и улыбнулся.
— Вот и пришли, — сказал он и, поддерживая за локоть Джурабая, подтолкнул его к подъезду большого девятиэтажного дома.
Поднявшись на второй этаж, Саттарджан протянул к двери руку-и вдруг дверь сдвинулась вбок и бесшумно вошла в стену.
Джурабай от удивления открыл рот.
— Входи! — подтолкнул его Саттарджан.
Когда они прошли внутрь, дверь снова встала на свое место. В прихожей Джурабай растерялся еще больше. Распахнулись дверцы шкафа для обуви, и пара шарниров с резиновыми присосками на конце потянулась к его ботинкам. Быстренько расшнуровав и сняв их, «руки» начали протирать обувь. Другая пара «рук» оттянула его носки, опрыскала ноги чем-то приятно пахнущим и пододвинула домашние тапочки. Тоже самое «руки» проделали с Саттарджаном.
— Браво, не зря мы тебя называли изобретателем, — восхитился Джурабай. Надо же, все автоматизировано. Жена, наверное, от безделья дома мается, не так ли?
— Нет, дружище, не угадал, — покачал головой Саттарджан. — Это все придумала Санобар. А с моей работой познакомишься позже. Пока же иди помой руки, а я тем временем что-нибудь приготовлю поесть…
Когда Джурабай вошел в гостиную, ему в глаза сразу же бросился стоявший в углу бар-холодильник.
— Товарищ изобретатель, — заискивающе обратился он к бывшему однокашнику. — Не найдется ли у вас чего-нибудь такого… Ну, со звездочками…
— Найдется, найдется! — засмеялся хозяин дома.
— По мне… — и армянский коньяк сгодится, — выжидающе сощурился Джурабай.
— Найдем и получше, — улыбнулся Саттарджан, встал и вышел на кухню.
Спустя некоторое время он внес на подносе дымящуюся дымламу. Водрузил угощение на стол.
— Смотри, ну фантастика, — восхитился Джурабай, распробовав угощение. И всего за каких-то полчаса… А пахнет-то как!.. Ну, — он возбужденно потер руки, — неси скорей что-нибудь покрепче.
— Подожди, — опять усмехнулся Саттарджан. Давай прежде немного подзаправимся… Мои напитки, Джурабай, очень крепкие. Их нельзя пить на голодный желудок.
— Ну тогда дай хоть взглянуть на них! — взмолился Джурабай, пережевывая пищу.
Саттарджан потянулся к бару, нажал на кнопкуи бар распахнулся. Глаза Джурабая алчно заблестели.
— Ну, молодчина! Такого богатства мне Не приходилось еще видеть…
И вправду, здесь было на что посмотреть.
В красивых бутылках разных форм и оттенков притягательно сверкали многочисленные напитки. Джурабай, забыв про еду, принялся читать этикетки:
— "Вдохновение"… Гм-м, это, наверное, для поэтов?
— Угадал, Писатель или поэт, выпивший этот напиток, избавится от необходимости ждать озарения. Новые мысли будут приходить ему в голову сами собой.
— "Здо-ро-вье". Нет, этот голубой напиток, пожалуй, мне не подходит. Он, наверное, для медиков… Постой! А вот этот… «Полет», цвет-то у него почти коньячный! Плесни-ка мне его…
— Молодчина! — похвалил Саттарджан. — Я и сам хотел его тебе предложить. Выпив, ты почувствуешь необычную легкость. Тебе кажется, будто ты паришь в небе, как птица. Да что я распинаюсь, лучше попробуй, а я выпью, пожалуй, вон ту, лимонную!..
