Рейс - Александр Филевский

— Заканчивается посадка на борт 3422 авиакомпании «Матрикс Эйрлайнс». Пассажир Джеймс Мердок, немедленно пройдите на посадку.

День не задался с самого начала: подвел будильник на телефоне. Или Мердок просто шлепнул пальцем по кнопке «Отменить» и завалился досыпать?

Мердок ковыляет по терминалу аэропорта. Каждый шаг левой отдается гримасой боли: подвернул ногу, когда вскакивал с постели. Мердок пытается бежать — лицо словно мерцает мимическими сигналами, как сломанный светофор.

Бедняга вздрагивает от голоса из громкоговорителя. Слова девушки звучат пронзительно, противно:

— Джеймс Мердок, немедленно пройдите на посадку!

Опаздывающий выругался, выпуская из легких остатки воздуха. Теперь сил нет даже отдышаться. Мердок останавливается, достает платок и вытирает им жирное лицо — салфетка тут же превращается в мокрую тряпку: жара стоит несусветная.

Наконец, тучный Мердок продирается сквозь густой воздух к стойке с вывеской «Выход 7».

— Где вас черти носят?! Где билет? Ну скорей, мужчина, скорей же!

Обычно вспыльчивый Мердок так вымотан, что отвечает на хамство лишь кислой улыбкой. Он что-то выковыривает из нагрудного кармана, молча протягивает сотруднице аэропорта. Билет — мокрая от пота бумажка — вот-вот развалится. Женщина бросает на талон брезгливый взгляд:

— На стол!

Мердок подчиняется. Сотрудница лупит по билету печатью, словно наказывая талон за дурной вид.

— Пошевеливайтесь! Восемьдесят человек вас одного ждут!

Криво улыбнувшись, Мердок кивает сотруднице и спешит в самолет по телескопическому трапу.

При входе в лайнер встречает стюардесса:

— Где вас черти носят?!

Мердок крякнул от возмущения. Он уже успел перевести дух и перестал чувствовать себя плюшевым мишкой, которого таскают за уши.

— Вас всех так разговаривать с клиентами учат, что ли?!! Это типа фирменное приветствие, оптать, да?!

Стюардесса сжимает зубы, фальшиво улыбается: изображает вежливость.

— Уважаемый пассажир, пожалуйста, займите ваше кресло…

Мердок смотрит на стюардессу с благодарностью: издевательский тон лучше, чем открытое хамство. Ругаться совсем не хочется: нужно экономить силы. Предстоит неблизкий путь, ведь кресло — в хвосте самолета.

Мердок поворачивается боком и тащится вперед, волоча за собой больную ногу. Коридор предательски узок. Мердока бросает взад и вперед — туда, где сидящие у прохода, растревоженные пассажиры косятся и сверкают злобными взглядами.

Наконец, Мердок достигает хвоста лайнера и читает надписи: ряд 20, места F, E, D… Пассажир у прохода сидит статуей, смотрит перед собой, не моргает: уже предвкушает просьбу пустить в середину ряда, выражает молчаливое недовольство.

— Вы позволите?.. — решается сказать Мердок.

Пассажир тут же вскакивает, не поворачивая головы. Рубящими движениями он протискивается между Мердоком и подлокотником кресла. Путь освобождается — Мердок с кряхтением пролезает в середину ряда и падает на место Е, вдавливая в иллюминатор девушку справа.

— Бегемот!

— Простите, что вы сказали? — не верит своим ушам Мердок.

— Я сказала: «Скоро взлет».

Мердок кивает с облегчением, ведь ругаться совсем не хочется. Нужно восстановить силы после сумасшедшего утра. Впереди встреча с источником, которая даст дорогу к Пулитцеровской премии. Несколько дней назад в редакцию позвонил какой-то мужик и рассказал о проекте корпораций: некоторые богатеи придумали способ, как бороться с назойливыми конкурентами, экологами, политиками и журналистами, которые рассказывают о злоупотреблениях при ведении бизнеса. Мердок прилетит в Вашингтон, встретится с человеком из корпорации, все разнюхает про эту тему, напишет крутую статью в «Атланту Ньюс» и точно получит награду. Точно получит…

— Перестаньте дышать, — раздается слева.

— Что, простите? — Мердок поворачивает голову к пассажиру возле прохода.

— Вы громко дышите, — отвечает тот. — Из-за вас я не слышу инструктаж стюардессы.

— Вы думаете, я смогу обойтись без воздуха? — говорит Мердок тоном психиатра.

— Не знаю. Если уж так хочется подышать, то делайте это прилично.

— Что?.. — хихикнул Мердок. Улыбаясь, он поворачивается к девушке у иллюминатора: как она реагирует на этого чудака?

— Безобразие! О чем-то развратном думаете, если дышите с таким вожделением? И это в общественном месте! Как вам не стыдно?! — восклицает девушка.

— Я… я… — столбенеет Мердок.

— Извращенец, — ворчат с другого ряда.

Оказавшись в меньшинстве, Мердок втягивает голову в плечи. Бедняга старается не думать о премии Пулитцера. Он сосредотачивается на дыхании — еле-еле травит воздух через широкие ноздри, ведь любой неосторожный вдох теперь вызывает косые взгляды и негодующий ропот.

Самолет въезжает на взлетную полосу и разгоняется. Это спасает Мердока, ведь шипение двигателей заглушает прочие звуки.

— Будьте так любезны… — говорит девушка у иллюминатора.

Тон дружелюбный. Мердок радуется: вероятно, пассажирка забыла, что он неприлично дышал в общественном месте:

— Чем могу быть полезен?

— Здесь душно. Пожалуйста, помогите открыть форточку.

Мердок слезливо хмыкает и мотает головой:

— Девушка, это самолет… здесь иллюминаторы не открываются.

— Не разговаривайте со мной как с дурой, мужчина. И что вы мне рассказываете? В любом самолете можно открыть иллюминатор. Это же не подводная лодка!

— Простите, я не буду объяснять. Мы не в детском саду, — разводит руками Мердок.

В следующее мгновение забулькал громкоговоритель:

— Уважаемые пассажиры! Это капитан воздушного судна. Самолет набрал высоту 10 700 метров. Температура за бортом — минус 57 градусов по Цельсию. Мы летим в Вашингтон на скорости 870 километров в час. Можно расстегнуть ремни безопасности. Работают туалетные комнаты. Если вам жарко, откройте иллюминаторы.

Поперхнувшись, Мердок кашляет:

— Да что… оптать… здесь… творится!..

Он машет, чтобы мужик слева убрался с дороги. Тот пугается, соскакивает с места и выпускает Мердока в коридор — к туалетам.

Бедняга вламывается в кабинку, прокашливается, умывается.

— Это просто слуховые галлюцинации из-за жары… — бормочет он. — Сейчас освежусь холодной водой и все придет в норму…

Мердок трет лицо с одержимостью неандертальца, добывающего огонь деревянными палочками; фыркает, матерится. Успокаивается. Смотрит в зеркало — видит себя.

— Так… уже хорошо… я не какой-нибудь эльф, орк или черт с рогами — зрительных галлюцинаций нет.

Он выходит из туалета и приближается к двадцатому ряду: на месте Мердока — между девушкой и мужиком — сидит пожилая дама.

— Простите… вы… вы сидите в моем кресле, — говорит Мердок.

— Вы что-то путаете… это мое кресло, — после секундного замешательства отвечает женщина.

— Это ряд 20, место E, — улыбается Мердок. Снисходительный тон раздражает даму:

— Не на-а-а-до мне тут паясничать. Я знаю, что это ряд 20, место Е… потому что это мой ряд и мое место!

На шум приходит стюардесса:

— Что у вас случилось?

— Этот странный человек пытается выгнать меня, — жалуется дама.

— Это мое место, — Мердок смотрит на стюардессу и улыбается с видом «вы знаете, маразмы — дело деликатное, будем уважать возраст».

— Мужчина, ваш билет, пожалуйста, — требует стюардесса.

Мердок выковыривает из