– Ты никогда не приглашал меня в свой загородный дом на ночь, – сказал Безим Фрашери.
– Вот как? – Феликс фальшиво изобразил удивление, понял, что сыграл отвратительно, и тут же примирительно улыбнулся. – Тебе обязательно нужно увидеть это.
Тогда Феликс еще не знал, но именно на озере, когда над головой будут пролетать, выпрыгивая из воды, светящиеся крохотные рыбы, а за бортом, задевая лодку, размеренно будут кружить поднявшиеся со дна гигантские мутанты с огромными, словно у китов, плавниками, у него появится идея снять фильм об абсорберах.
«Мутанты, – решит Феликс, – вот что свежо в этом мире. Не шокирует. И выглядит нейтрально, чтобы его приняло все человечество. Хороший фильм о мутантах. Качественный, информативный. Документальная драма. Или нечто приближенное к этому. Но для начала нужно будет подготовиться. Собрать материал, пообщаться с реальным абсорбером, а лучше с группой. Узнать о клиниках, где у людей забирают негативные воспоминания. Как живут абсорберы? Что думают об их способностях их семьи? И как далеко зайдет природа в своей мутации? Что если абсорберы только начало? Или просто очередной виток эволюции? Меняется мир. Меняется природа. Меняются животные. Что особенного в человеке? Почему он должен оставаться неизменным? Можно будет встретиться с представителями атараксиков и узнать, было ли в их истории нечто подобное. Ведь они утверждают, что люди очень похожи на них. Или же здесь что-то другое? Главное – избежать теории заговоров: это ни к чему не приведет, лишь превратит фильм из драмы в паранойю. Да и хватит этому миру теорий заговоров. Сначала вахи, затем атараксики. Потом экологическая катастрофа, которую устроили ученые. Великое переселение. Слишком много случайностей, чтобы поверить в их спланированную закономерность».
Абидеми Бэрнар был третьим в длинном списке абсорберов, с которыми планировал встретиться Феликс Денсмор. Третьим и последним – Феликс отправил свой список в топку сразу, как только удалось разговорить Абидеми. Разговорить почти спустя месяц после их первой встречи, но с другими абсорберами у Феликса получилось еще хуже. Один из них стер ему часть воспоминаний об их встрече, и Феликсу после этой процедуры больше недели снились кошмары, что из его жизни забрали не тридцать минут, а несколько лет. «С этими мутантами напором ничего не решить», – понял Феликс, и когда настал черед встретиться с Абидеми, зашел настолько издалека, насколько это было возможно. Параллельно с этим Безим Фрашери подал ему идею обратиться в частное сыскное агентство, чтобы там «прощупали» прошлое Абидеми.
– Если мне снова сотрут часть воспоминаний, то в этом будешь виноват ты, – сказал Феликс не то в шутку, не то всерьез Фрашери.
Агента сыскного агентства звали Владислав Гржимек, и он пугал Феликса не меньше чем абсорберы – последние могли забрать воспоминания, первый мог легко свернуть шею. Высокий и крупный, с доверчивыми глазами, которые, казалось, могут пустить слезу в любой момент. У него были ухоженные полные руки, мягкий голос, хорошие манеры, но… Либо Феликс совершенно не разбирался в людях и жизнях, что для режиссера было смерти подобно, либо этот добродушный великан пустил кровь уже не одному человеку за свою жизнь. Что-то за этой плюшевой маской было зловещего. Но работу свою он делал хорошо.
– Есть девушка, – сказал он Феликсу. – Субира. Кажется, у них с Абидеми Бэрнар роман. Его жена ничего не знает. Дети тоже. Не думаю, что кто-то из близких Абидеми обладает такими же способностями, как и он. – Агент закурил, заказал себе кофе и бегло рассказал об успеваемости детей абсорбера в школе и друзьях его жены.
– А эта девушка? Субира, да? Что насчет нее?
– Она белая. Приехала из уцелевших районов Океании. Замужем не была. Детей нет. Работает официанткой. Вечера проводит дома. – Гржимек помолчал, затем устало рассказал о ее любимых сериалах, машине, которую она водит, и предпочтениях в одежде. Феликс понятия не имел, откуда здоровяк знает все эти подробности, но спросить не решился.
Не решился он спросить об этом и Абидеми. По крайней мере, в первые дни знакомства. Особенно о Субире – девушке с белоснежной кожей и африканским именем. Если верить Гржимеку, то родители ее были белыми. Почему же тогда такое имя? Несколько раз Феликс посещал кафе, где работала Субира, но так и не заметил в этой девушке ничего особенного, что могло бы привлечь абсорбера. Но Абидеми был влюблен в Субиру – сильно, страстно. И Феликс знал, что обязан поговорить с ним об этом. Но подходить к разговору нужно осторожно. Сначала втереться в доверие, расположить к себе этого человека. Расспросить о его семье, работе, детстве. И уже потом:
– Если все так хорошо, то почему Субира?
– Что? – растерялся Абидеми и огляделся по сторонам, боясь, что кто-то сможет их услышать.
– Все нормально, – успокоил его Феликс. – Я специально выбрал дальний столик.
– Что вы знаете обо мне и Субире? – спросил Абидеми.
– Все.
– Все? – взгляд его стал колким, холодным. Такой же взгляд был у предыдущего абсорбера, который стер Феликсу память.
– Если вы думаете, что сможете забрать мои воспоминания касательно Субиры Боне, то предупреждаю вас, кроме меня об этом знает еще один верный мне человек и… – Феликс вздрогнул, замер. Он уже знал это чувство – когда абсорбер забирается ему в мозг и роется там, словно хирург после трепанации черепа.
– Я могу забрать твои воспоминания о детстве, – тихо сказал Абидеми.
Феликс не знал, действительно ли абсорберы способны вытащить из головы человека так много, но проверять на себе не хотел.
– Я вам не враг, – дрожащим голосом, почти по слогам сказал он.
Феликс не знал, почему именно сейчас вспомнил свой разговор с Безимом Фрашери о том, что абсорберов можно было использовать для наказания преступников. Вместо содержания сотен подводных тюрем можно было просто чистить преступникам память и отпускать.
– Кажется, этот вопрос поднимался, – сказал тогда Безим Фрашери. – Но потом защитники прав личности загалдели, что это негуманный способ, да и судьи настаивали на необходимости наказания, по крайней мере, в ближайшие десятилетия, иначе придется полностью пересматривать законы и механизмы суда.
Они спорили об этом до глубокой ночи. Эти воспоминания стали сейчас такими четкими, что Феликсу показалось – еще немного, и он почувствует запахи того дня. Тело напряглось. Мышцы заныли. Сейчас у него снова случится припадок – понял Феликс. Яркая вспышка ослепила глаза, но вместо припадка пришла лишь опустошенность.
