— Выпьем, — решительно предлагает капитан (Похоже, он один на «ледотопе», а значит, ему и быть капитаном).
У ребят полно вопросов, но теперь, пока не выпили, спрашивать становится совсем неприлично, и они окончательно теряются. С самого начала они ждали вопросов к себе: как-никак четыре голых дурака среди льда и снега. А этот старик Билл подбирает их с таким видом, будто только этим и занимается каждый день. О чем же теперь спрашивать? Куда плывем? Так он вроде сказал: в некий Норд. Название очень понятное. Какой-нибудь порт в Гренландии или на Шпицбергене. Спросить, как устроен «ледотоп»? Глупо. Конструкция явно не нова, а Билл принимает их за современников. Ну, что еще? Какой нынче год? Сочтет за издевку.
Мысли в голове ворочаются туго, хочется спать.
Билл извлекает откуда-то из угла квадратного сечения бутыль и два мутноватых стакана, наливает по самую кромку и говорит:
— За свиданку, ребята. Пейте по очереди. Стаканов больше нет.
И заглатывает свою порцию, быстро двигая кадыком.
Черный первым берет стакан и осторожно нюхает желтовато-зеленую в свете каюты жидкость.
— Думаю, можно выпить, — говорит он.
— Погоди, — останавливает его Любомир. — Чуть не забыли, уроды. Таблетку постанафина. А то уснули бы сейчас, как суслики.
Таблетки находятся быстро. Они в полной сохранности. А жидкость оказывается чем-то вроде виски или бурбона — в таких тонкостях люди советские разбираются слабо, однако качество напитка сомнений не вызывает и для запивания таблеток хоть и не очень, но он все-таки годится. На капитана таблетки никакого впечатления не производят. Правда, он вдруг лезет под койку, достает маленькую баночку и предлагает Станскому помазать губы. Это какая-то заживляющая мазь, и, судя по выражению лица Эдика, действует она эффективно.
Капитан же опрокидывает еще стаканчик, ему делается совсем хорошо и на гостей он почти перестает обращать внимание.
— Давайте чувствовать себя как дома, — предлагает Любомир, начиная одеваться.
— Трудновато, — говорит Черный, — если учитывать, что мы не знаем не только, где мы, но и когда мы.
И тогда Станский рожает, наконец, вопрос. Видя, что Билл совсем не слушает их, Эдик говорит громко и почти в ухо капитану:
— А что, командир, какой у нас нынче год?
В первый момент старик Билл как будто даже трезвеет, и Женька думает про себя: «Ну, наконец-то, проняло! Сейчас начнет спрашивать», однако почти сразу лицо капитана расплывается в хитрой улыбке:
— Ой, ребята-оранжата, не надо мне заливать, что вы продрыхли больше года. Сейчас, небось, скажете, что ушли из Норда в сто двенадцатом?
Женька чувствует, как по спине его пробегает дрожь. А Станский слабеющим голосом, безо всякой надежды на успех спрашивает:
— А теперь-то какой?!
— Сто пятнадцатый, сибр вашу мать! — неожиданно взрывается капитан. — Будто не знаете!
— Две тысячи сто пятнадцатый? — уже совсем испуганно и еще более робко переспрашивает Станский. — От рождества Христова?
— Но-но-но! — непонятно грозит пальцем Билл. — Про рождество Христово будете в Норде спрашивать. Допились до зеленых апельсинов…
И он торжественно провозглашает после паузы:
— Сто пятнадцатый год Великого Катаклизма!
Последние два слова произносятся значительно как написанные с большой буквы. Капитан поворачивается к гостям спиной, щелкает чем-то на пульте. Смолкает музыка, раздается мерное низкое гудение, потом шипение, треск, и, качнувшись слегка, посудина старика Билла трогается в путь.
— Вот так и начались необыкновенные приключения группы испытателей анаф — гибернации в сто пятнадцатом году Великого Катаклизма, — дурачась произносит Цанев.
А когда старик Билл вышел из каюты, четверо решились, наконец, посмотреть друг другу в глаза. У Рюши была совершенно черная от расширившихся зрачков радужка. Любомир же сиял от восторга, кусая губы и нервно массировал ладони. Только Станский оставался спокоен. А Женька боролся сразу с двумя желаниями: ущипнуть себя и закричать дурным голосом.
— Какие будут мнения? — солидно и невозмутимо, словно шло заседание кафедры, спросил Станский. Он был уже почти полностью обмундирован.
— Бред, — хрипло проговорил Черный, — мы спим.
Эту гипотезу пришлось отмести сразу как не конструктивную. По той же причине Любомир решительно отверг массовый психоз.
— Может быть, розыгрыш? — робко предложил Женька.
— Дороговато для розыгрыша, — скривился Черный.
— А что, если киносъемки фантастического фильма? — придумал Любомир.
— А что если старик Билл — космический пришелец? — передразнил Станский. — Хватит, ребята. Хватит прятаться от очевидной истины: мы в будущем. собственно, ничего удивительного в этом нет. По самим условиям эксперимента мы должны были оказаться в будущем. Правда, недалеком — спустя сутки, двое. Но вышла какая-то ошибка. Вовремя нас не нашли. Нас нашли позже. И теперь нам надлежит понять: когда же нас нашли. Ясна задача?
— Погоди, — сказал Черный, — есть еще один вопрос: почему нас не нашли вовремя?
— По-моему, это очевидно. Произошел разлом. И мы вместе со всеми вещичками, вместе с упавшим флажком вмерзли в лед, а снегопад довершил дело.
— Но это же не все, — возразил Черный. — Они должны были предвидеть такой вариант, они должны были искать нас.
— Где? — поинтересовался Любомир. — По всему океану?
— Зачем? — сказал Черный. — В районе последнего радиосигнала.
— В таком районе можно век искать, — заметил Женька, — мы же ушли на двое суток.
— А по палатке? — вспомнил Черный. — Почему они не нашли нас по палатке?
— Палатка далеко уплыла, — предположил Станский, — или ее занесло, или она тоже утонула…
— Или они не искали нас вообще.
Это сказал Черный, и все посмотрели на него, а он пояснил:
— Я не шучу. У них же случился Катаклизм. Стало не до нас.
Гипотезу не успели оценить, потому что Женька вдруг выдохнул:
— Понял! Третий сосуд. Я же предупреждал.
Он вспомнил, как совсем недавно говорил о третьем сосуде, и ему стало жутко от сознания, что это «недавно» отделено теперь от них бездной лет.
— При чем здесь третий сосуд? — агрессивно поинтересовался Станский.
— А при том! — закричал Женька. — Первые два лежали рядом с палаткой. Они их нашли. Понимаете, идиоты?! Они их нашли, а про третий никто не знал. Ведь никто не знал, правильно, Эдик? Ты гениальный дурак! Это благодаря тебе они решили, что мы погибли. Сосуды-то были полные. Они просто не стали нас искать.
Никто ничего не ответил Женьке. Все поняли, что он прав. И все были ошарашены. А Женька вдруг добавил:
