Я дал себе слово во всём соглашаться с этим больным ублюдком, но здесь промолчать не смог:
– Ты в своём уме!? Это не агрегат для казни, это машина для пыток! – я кричал что есть сил, надеясь, что меня поддержат люди за зеркалами или хотя бы двое рядовых. – Все, кто меня сейчас слышит, очнитесь он – психопат! Это противозаконно, это чистой воды издевательство над человеком! Ни один, слышите, ни один нарушитель закона, не заслуживает такой смерти. Единственный, кто заслуживает смерти на этом четырехсоткилограммовом стуле – его создатель! Всё, сука, хватит, выпускайте меня, я не собираюсь смотреть на этого бедолагу. А ещё сделаю всё возможное, подключу все свои связи, чтобы эту контору закрыли; а всех, кто причастен к этим издевательствам над людьми, посадили!
Я развернулся и направился к входной двери:
– Откройте мне дверь немедленно! – дёргая ручки дверей, кричал я.
– Вот кто, кто, но ты, Майкл Трэй, свой рот вообще не должен открывать в этом вопросе, – еле слышимым голосом, сказал Клиф Нейл за спиной.
– Мне плевать, что ты там думаешь, просто открой двери! Ни минуты здесь больше не останусь!
– К сожалению, для тебя, придётся....
– Да с чего это!? – не выдержав, повернулся обратно к машине. – Ты меня тут насильно собираешься держать? Мои адвокаты засудят вас, если меня сейчас же не выпустят. Ты это понимаешь?
Два рядовых, не смогли удержаться и стали смеяться, как будто с моих уст прозвучал свежий анекдот, но хватило их ровно до того момента, пока Клиф не повернул голову в их сторону:
– Твои слова очень сильно меня огорчили, – повернув голову обратно ко мне, сказал Нейл, – вот от кого, но от тебя я ожидал такое услышать в последнюю очередь.
Нейл снова начал щупать карман брюк, но на этот раз он засунул в него руку и вытащил пачку сигарет чёрно-синего цвета, это сигареты фирмы Брукли Смоук. Фирма считается монополистом в своей сфере, она занимает 67 процентов рынка.
Он достал из пачки одну сигарету с зажигалку, и закурил. Сделав затяжной вдох, а затем медленный выдох, Клиф не отрывал разочарованный взгляд от дыма, равномерно устремляющийся к ярко освещённому потолку.
Глава 5
Едкий табачный дым распространился по комнате в мгновение, Альберту Куперу хватило на это всего две тяги.
– Майкл, угощайтесь, – открыв портсигар, предложил Альбер. – эксклюзивные сигары, табак высший сорт, клянусь!
– Нет, спасибо, не курю.
7 июля 1998 год, штат Блез
– Ой, прошу прощения, привык я, что в нашей сфере, все поголовно курят, – вальяжно откинувшись в кресло и стряхивая пепел на пол, произнес Альберт. – Вот честно, Майкл, сколько мы с тобой уже сотрудничаем? Года три или четыре, и я постоянно забываю, что ты за здоровое проведение досуга. Вот клянусь тебе!
– Ничего страшного, привык уже к твоему провалу в памяти, – с легкой улыбкой на лице, ответил ему.
Альбер Купер – начальник самой большой тюрьмы штата Блез, и она соответствует размером его фигуры. Его рост достигает двух метров, а если попытаться его обнять, то руки не сойдутся. Голова безволосая, благодаря этому можно наблюдать с правой стороны головы шрам, примерно пяти сантиметров. Сам он бывший военнослужащий, служил в штате Бириум и именно с тех времён у него шрам. Альберт побывал в трёх горячих точках и на последнем получил шальную пулю в голову, с его слов: «Пуля рикошетом отлетела от моей головы и убила противника, клянусь!». Но правда такова, что рикошет был, только не от его головы, а от соседнего танка и после последовало не убийство противника, а контузия Купера. Он пережил операцию, его комиссовали и предложили хорошее местечко, стать начальником тюрьмы. В таких сферах любят ставить бывших военных на высокие должности, и как показывает практика, такой опыт приносит плоды. Эти люди не только заключённых держат в ежовых рукавицах, но и весь персонал.
По характеру, если отталкиваться из отношения ко мне, Альбер был добродушен, гостеприимен и многословен, на других это не распространялось. Моя компания сотрудничает с этим мужчиной пятый год и уже четвертый раз я приезжаю на презентацию своей новой машины. Каждый раз он выбирает что-то новое и это неспроста, не самый маленький процент от его прибыли приходится на публичные казни, как раз за счет моих агрегатов.
– Ну что, дружище, хряпнем высокоградусного перед выступлением? – доставая из-под стола бутылку виски, спросил Альберт. – И только не нужно меня лечить, что ты на работе не пьёшь, в предыдущий раз пил!
– Хоть что-то ты запоминаешь, а пью на работе, только когда приезжаю к тебе, ты на меня плохо влияешь, – развалившись таким же образом в кресле, как и Купер, сострил я.
– Нужно же тебе хоть раз в год расслабляться, – с большим затруднением Альберту получилось встать с кресла. Взяв сигару в зубы, он подошел к мини бару, достал лёд и закинул пару льдин каждому в стакан, залил туда виски и подошёл ко мне. – Ну рассказывай, как семейные дела?
Он поставил на край стола бутылку и протянул мне стакан, взяв его, Альбер плюхнулся в свое кресло и принял привычную для него позу.
– Всё как всегда, полная идиллия и взаимопонимание, кстати, Инга в этом году в школу пойдет, – маленькими глоточками попивая виски, делился я, – мы её уже немного подготовили, таблицу умножения выучили до семи, алфавит весь рассказать сможет, только всегда в нём пропускает «М» и «Т», как будто на зло мне.
– Ой, как я рад, что моя кобыла уже взрослая! Только вспоминаю часовые посиделки за уроками, аж трясти начинает. Поэтому у меня столько горячих точек, как по мне, лучше в окопе под свист пуль валяться, чем под плач ребенка пытаться ему объяснить, почему в корзинке осталось пять груш, а не три, – Альберт сделал продолжительную затяжку сигареты, не выдыхая, выпил залпом целый стакан виски, выдохнул и продолжил разговор. – Может быть я чёрствый сухарь, как моя жена любит говорить, но даже когда дочка была маленькой, у меня никогда не получилось ею умиляться. Не понял? Ну вот пример тебе: идет уже третий день, и ты всё пытаешься вбить в голову своему ребенку правильное произношение звука «Р», пытаешься, пытаешься, и о чудо, у ней это выходит! Жена сразу в радость, целая стопка похвалы и через час об этом знают все родственники, а какая реакция у меня? Да никакой. Меня эти три дня так выматывают, что единственное приходит мне на ум: «Ты же могла эту гребаную «Р» выговорить в первый день». И так всегда, Майкл. И
