В виварии царила тишина. Внешние стенки комнат были установлены на режим односторонней прозрачности, звук был выключен. Жильцы коридор не видели. Но для скана экзекутора ментальный шум был диким и резко неприятным. Он на мгновение «прислушался» и больше не пытался сканировать — злость, тоска, негодование с отчаянием — ничего хорошего. Осмотр остальных клеток решил оставить на следующий день. Там и правда были люди. Наверное, те самые, о которых говорил Джи. Проверочная группа. В нескольких двойных клетках люди сидели вместе с арнеками, разделённые полупроницаемой стеной, дышали одним воздухом.
— Завтра приходи ближе к полудню, на девятый час — поможешь нам с процедурами в виварии, а потом после обеда разбудим следующих пятерых, — сказал Эйр, закрывая инкубатор за последней оживлённой.
Стив кивнул, чуть ли не рысью переместил арнеку, отбарабанил инструкцию и умчался в тренажерный зал.
* * *
Холодеющими от нетерпения пальцами Стив скопировал из инкубатора формулу своего генотипа и послал запрос в систему:
— Место наибольшей вероятности рождения особи с этими данными?
Ответ пришел сразу: планета 687-522-014, по классификации планет, пригодных к обитанию. Первое примечание: ссылка на полный каталог планет. Второе примечание: данный объект является донорской планетой для расселения на объекты 222-650-443 и 222-789-132. Осуществление проекта — восьмидесятый год текущего столетия. Ответственный — регент Сейо.
Донорская! То есть там пока нет явного присутствия Империи. Планета живет сама. Планы на двадцать лет вперед, а индивидуальное расселение уже началось… Где эта планета вообще?
Мысли прыгали, как овцы кочевников… Все разнопегие, но одинаково испуганные. Представил, как эти панические всполохи видны со стороны другим экзекутором. Джи… Что ему теперь делать?
Забить мысли, занять руки…
Выпустил муляж, настроил его на рукопашную и быстро загнал себя до изнеможения, благо целый день провел на ногах. Тяжело дыша, убрал муляж, кинул взгляд на часы — Джи еще на работе. Надо подготовиться к ужину. Помыться можно и здесь, а заплетаться и не нужно…
После душа вытерся полотенцем, припасённым Генри вместе с запасной одеждой — стюард знал, что сушилку Крошка не любит.
Дожидаясь, пока испарится избыточная влага и можно будет одеться, Стив выдвинул стойку с оружием. Давно не играл, даже соскучился. Надо будет завтра снова начать тренировки. Покидать ножи, пострелять.
А вот фехтование он не любил. Если и убивать кого доисторическим оружием, то лучше по-тихому пристрелить из арбалета или беззвучно кинуть нож. На худой конец, просто прирезать этим же ножом, не кидая его. Или тюкнуть камушком по головушке. Но долбаться на мечах, выворачивая плечи и рискуя получить острой железякой по ребрам, а то и по морде? Более идиотским оружием мог быть только моргенштерн.
Смотрите, стек! Стив удивился и вытащил его за петельку. Странно, что эта игрушка делает на оружейной полке? Всегда же висела у тира, а последний раз Джи отбросил его на кровать… Перед внутренним зрением выплыла картинка: черная палка на бордовом матрасе. Стив прогладил стек по длине и тот отозвался, кусая его за пальцы усиливающимся импульсом. Стив слегка шлепнул себя по голени. Икру свело болевым сигналом. По телу пробежался чувственный спазм. Урод. Стив поежился. Все равно ничего не будет, пока Джи не придет. Был бы тут кто-нибудь… А был ли тут кто-нибудь, пока его тут не было? Ясное дело: «твои крошки»! Пошпионить в системе? И зачем ему это надо? Стив задумчиво помахал стеком перед лицом и бросил взгляд на стену с креплениями и мишенями.
Хакисс тогда кидала нож в уток. Это ей всегда нравилось. Кроме того вечера, когда Джи начал выбивать её из колеи, насылая фантомы. Джи сидел у биоконвертора и поигрывал стеком, беспорядочно выпуская биоуток со всех сторон и во всех направлениях. То стайками, то поодиночке. Хакисс истерически швырялась ножами, бросала взгляды на стек и покрывалась потом. Джи недавно вернулся, и она хотела не играть тут с утками, а скорее уйти в спальню, играть с Джи. А Джи над ней издевался.
Хакисс оттолкнула подставку с ножами и взмолилась:
— Джи, прошу тебя, я не могу!
Джи подошел и ткнул её концом стека. Спазм скрутил Крошку, и она, упав на колени, неожиданно для себя разрыдалась.
— Ты не можешь меня просить, ты совершенно не работаешь! Возьми себя в руки! — Император полоснул её стеком по спине.
Хакисс, давясь всхлипами, вернулась к стенду. Она не могла сконцентрироваться, теперь её еще и трясло. Она пропускала цели и, в конце концов, потеряв темп, обратила заплаканные глаза к Джи:
— Джи, прошу тебя, я не могу больше, Джи, я умоляю тебя, не мучай меня больше! Пожалуйста, пожалуйста! Я так соскучилась!
Джи вздохнул и подошел ближе. Хакисс бросилась ему в ноги и попыталась обнять. Джи коротким пинком отбросил её, и сильная боль фантома связала Крошку в узел. Джи, стоя в стороне, убрал боль и размеренно сказал:
— Никогда не проси. Не унижай себя и не раздражай меня. Привыкай и учись владеть собой, своими страхами и своей болью. Как иначе ты сможешь овладеть кем-то еще, если не умеешь владеть собой? Когда ты научишься управлять своей болью, ты освободишься от неё.
И снова боль начала пожирать её…
Стив с силой протянул шершавый и упругий ствол стека сквозь сжатый кулак. Стек стоял на полуспящем режиме, и тупая боль продавила руку до локтя. Ладонь омертвела. Дом, милый дом… Глупая, глупая Хакисс…
Фыркнул и бросил стек обратно в гнездо стойки.
Потом Хакисс пришла к императору, вся скрученная своей виной, осторожно просочилась в ещё пустую спальню. Леденея от ужаса, сидела у постели и выдумывала, как он может наказать ее. Однако Джи легко поднял ее на руки и просто закинул в кровать, унося детские печали своей любовью.
А она, уже засыпая, бесконечно признавалась ему в любви, но он опять смеялся и отвечал, что он и так все видит, ведь он её император.
— Я хочу быть всегда с тобой, я исправлюсь, не прогоняй меня!
— Я знаю и никогда не прогоню тебя, ты всегда будешь со мной.
— А если я умру?
— Я не дам тебе умереть…
Боже, она была так счастлива, услышав это! Глупая дура.
И завертелось. Привычный распорядок перекосился и неуверенно завис, как скалолаз на одной руке. Работа в лаборатории физиологии развалила свободное время на два неуклюжих куска, разбила все планы на дружбу с бывшим кочевником. Утро и вечер настолько укоротились, что вообще не имело смысла выбираться с базы.
