— Как тараньку завесили! Подох нелюдь фашистский! — ликующе рассмеялся опальный литератор — Ну вот, Алеша, теперь ты понял, кто доводит нашу молодежь до сочувствия повстанцам?.. Мы об этом еще побеседуем…
— … Далее в выпуске: инглезианский банк разрывает контракт с рабсийским автозаводом: участились случаи саботажа рабочих, вызванного ухудшением условий труда. Государственная Дурка продолжает менять трудовой кодекс, планируя увеличить рабочий день заводчан до 11 часов. Экономический кризис привел к росту безработицы еще на три процента. Увеличивается финансирование внутренних войск и РСБ. Церковная цензура запретила концерт армариканской музыкальной группы "Техноэстрада". В поселке Шелковинск полиция открыла стрельбу по пенсионерам, протестующим против урезания пенсий. Союз Повстанцев совершил налет на банк "Торгпромпетройль", похищено 9 миллионов гроблей. Армариканский правозащитник Чилбурн выразил беспокойство по поводу полицейского разгрома выставки прогрессивных художников. Повстанцами взорван памятник одному из жандармов имперского периода. Итак… О, простите! — вскричал диктор — Сенсационное сообщение! Рабсийские и картвельские войска одновременно вторглись в приграничную зону горной…
Тут улюлюканье глушилок прервало передачу. Братья сняли наушники.
— Эх, черт, на самом интересном месте! — прошептал Николай — Ты понимаешь, что это значит? Это война, Алеша!
Выйдя во двор, они долго молчали.
Николай Чершевский принялся доделывать резную полочку, ловко орудуя лобзиком.
Наконец, он вздохнул:
— Ладно, узнаем о войне из официальных СМИ. Мы ведь умеем их слушать критически, отделяя крупицы правды от потока лжи… Но теперь ты понял, почему многие люди идут к повстанцам? Конечно, знаний у обывателя мало. Но кроме знаний, у любого из нас есть и потребности. Целая пирамида потребностей. В первую очередь физических: есть, пить, одеваться, иметь жилье. Затем нужда в общении, в значимости, в красоте, в знаниях, в развитии, в самореализации, наконец. А теперь представим, что все эти потребности, начиная с самых примитивных и кончая сложными, кто-то ущемляет, закручивает в тиски… Каков первый рефлекс жертвы?
— Разбить череп насильнику и душителю. — предположил Алексей
— Ну вот, ты сам ответил, почему растут ряды повстанцев — кивнул писатель — Сводки новостей, если уметь их слушать — это сводки с фронта войны правительства против народа. Не только против повстанцев, а именно против народа: рабочих, студентов, пенсионеров, инакомыслящих… Естественно, часть народа остро реагирует на эти выходки правительства. Примыкает к бунтовщикам.
— Мало ли кто недоволен правительством… — возразил Алеша — У всех недовольных разные мотивы… Есть среди них и те, кто желал бы политики более агрессивной, более жестокой чем сегодня…
— Таких повстанцы отсекают своими "пятью принципами". Принцип "социализма" отсекает сторонников эксплуатации, принцип "космополитизма" напрочь отсекает шовинистов, принцип "свободы" отсекает поклонников тирании, принцип "атеизма" отсекает людей с ненаучным мышлением, принцип "революции" отсекает умеренных… Но кроме этих непригодных категорий, остаются еще миллионы возмущенных — из них повстанцы и вербуют самых смелых. Причем не требуют от вступающих глубокого знания философии. Организация повстанцев похожа на цилиндр двигателя, а ненависть униженных — тот пар, который движет поршнем. Но откуда берется этот движущий пар? Ненависть у людей появляется, когда их кто-то гнетет. В этом смысле, решающую помощь повстанцам, социальную базу для них, создает диктатор Медвежутин.
— Медвежутин? — понимающе улыбнулся Алексей.
— Да — кивнул писатель — Именно так. Медвежутин сделал всё для появления повстанческого движения в стране. Чтобы возродить в массах дух сопротивления, увлечь хоть какую-то часть масс революционными идеями, заставить их сопротивляться — надо было возродить в обществе черты средневековья: кастовость, регламентацию, тотальную несвободу, бедность, стесненность рядового гражданина в элементарных проявлениях самости. Пусть люди разобщены, но ведь и самые разобщенные реагируют на раскаленное железо одинаково. А установить в стране удушливую атмосферу, при которой люди себя чувствуют зажатыми в тиски, под силу лишь главе государства. Медвежутин, его чиновники, его церковь и рабсийские монополии — усердно этим занимаются.
— Если вдуматься, иначе быть не могло. — дополнил Алексей— Уж сколько раз мы говорили, что капитализм ведет к монополии, к концентрации капитала в руках немногих. А она требует концентрации власти, то есть диктатуры. Вопреки всем иллюзиям либералов.
— Я рад, что ты усвоил этот вывод. — отозвался писатель….. — Медвежутин — не злой колдун из сказки, по своему произволу загоняющий людей в рабство. Он — плод условий, его политика — плод сочетания долгосрочных тенденций. Даже если повстанцы убьют его лично — новый правитель, опирающийся на ту же систему и идеологию, будет таким же злодеем и диктатором. Но кроме монополизма, есть и другие мрачные тенденции, ведущие Рабсию к нищете и диктатуре.
— Какие же?
Тут им пришлось прерваться: мимо гаража с шумом протянулся длинный белый грузовик. Алексей заметил, что широкие листья придорожного кустарника почернели от дорожной пыли.
Николай пнул рваную резиновую втулку, лежащую у ног, она откатилась к мусорной куче. Горько вздохнув, продолжил:
— В двух словах: после распада Савейского Союза мы катимся к средневековью. Причем, этот откат истории вспять, проявляется на всей планете. В Рабсии он просто принял варварские, неприкрытые формы. Но сама деградация интернациональна.
— В чем же ее причины?
— Во-первых, поражение революции и распад Савейского Союза. Революционное движение и Савейский Союз был гигантским противовесом для диктатуры монополий. Сейчас Союз исчез, а протестное движение в упадке. Массы пережили огромное разочарование в революции, утеряли веру в новый справедливый мир, в саму его возможность. А когда раб не мечтает о свободе, считает рабство естественным — его можно угнетать как угодно, не церемониться. Прежние высокие зарплаты заграничных рабочих поддерживались их борьбой, и страхом правителей перед революцией…
— Узду этого страха они сегодня сбросили… — понимающе подхватил собеседник.
— Да, Алексей. Массы, не веря в возможность нового мира, способны лишь на стихийный местный бунт. Они беспомощны как скот. Вот пастухи и наглеют, стригут и режут кого и как угодно.
— А другая мрачная тенденция?
