Но в некий момент он бы не почувствовал себя в нем хозяином. Как не чувствовал он себя хозяином в своей бывшей квартире. И тогда бы он все равно ушел. А не все ли равно когда и от кого уходить. От стервы жены или от стервы падчерицы. Главное было бы куда. В этом варианте его жизни ему было куда уйти.
Хвала Богам!
И теперь он был свободен.
Да еще и любим. Впервые в жизни по-настоящему.
– А что за женщины, Петрович? – прервав молчание, спросил Юра.
– Класс! – ответил Чугунов.
– Преувеличиваешь, профессор, – лениво бросил Зигфрид.
– Ничуть. Вообще о русских женщинах из глубинки можно слагать саги и баллады. Знаешь, ко мне тут приезжали иностранцы, так они прямо балдели. Говорили, что идут не по улице, а по большому подиуму на конкурсе красоты.
– То-то, они в качестве Мисс Мира чаще всего выбирают черт знает кого. То азиаток, то латиносок, а как-то раз даже негритянку выбрали.
– Ну, допустим, выбирают-то не те, кто был у меня. А потом, чего мы тут между своими дурака валяем. Политкорректность, е…и ее мать. Надо будет, и самку орангутанга выберут.
Все весело рассмеялись.
– Да, кстати, одна из наших подруг на этот вечер мать девушки, занявшей третье место на конкурсе Мисс Россия.
– Ты бы еще ее бабушку пригласил, – ухмыльнулся Юра.
– Зря иронизируешь, дружище. Яблоко от яблоньки, сам понимаешь. А потом, не знаю как ты, а я не люблю очень молодых ссыкух и сосок. Кстати, и в молодости не любил. Да, женщина должна быть помладше меня. Но, чтобы ей было не меньше 25-27. Моложе они все дуры, а многие еще и стервы.
– Ну, этой, твоей матери Мисс России, или как там ее, вряд ли 25-27.
– Нет, слегка за сорок. Но, по лицу не дашь и 35. А фигура, я вам скажу, просто блеск. Кстати, это не редкость здесь. Знаете, я изумился, когда узнал, что в нашем городке чуть ли не каждая вторая занимается шейпингом. Только я знаю восемь соответствующих клубов. Представляете, это на 65 тысяч жителей! Вы можете представить такое в Москве, Питере, да и вообще в любом мегаполисе.
И это при той тяжелейшей жизни, – продолжал Петр, – которая имеет место в русской провинции. Да можно драмы писать о каждой из моих новых землячек, столько им пришлось пережить. Но, поди ж ты, все… Ну, не все, – поправился он, – так очень многие, большинство даже, за собой следят. Спортом занимаются, умные книги читают, одеваются со вкусом при всей скудости имеющихся у них средств и вообще…
– Умытые и золотом покрытые, – хохотнул Зигфрид.
– Хотя бы и так. Во всяком случае, теперь, после нескольких лет жизни здесь, москвички кажутся мне…
– Не обижай землячек, ты все же коренной москвич, – заметил Юра.
– А, ладно, мы же не на митинге. Никого не уговариваем, что «мы хорошие». Впрочем, русские женщины действительно лучшие в мире. Просто в Москве все меньше и меньше русских, вот толпа и теряет лицо. А здесь, слава Богу, все не так. Пока… – уточнил он и продолжал. – Тут один знакомый недавно побывал в Париже. Думал, что там все как Бриджит Бордо. А оказалось, крокодилица на крокодилице.
– Да, у них сейчас даже актрис приличных нет. Посмотри их сериалы. Черт знает что, – безапелляционно заявил Зигфрид.
– А может, ты идеализируешь их, Петрович? – спросил Юра.
– Французских актрис?
– Нет, своих новых землячек. Знаешь, я много по России помотался…
– А то я мало…
– Но ты натура творческая. Склонен идеализировать многое. Вот уехал из Москвы, когда тебе было паскудно. Здесь отдышался, и теперь нет тебе на земле места лучше. И водка здесь слаще, и женщины краше.
Зигфрид вдруг вспомнил свою мачеху и некоторых опустившихся ровесниц из своего родного городка и с немецкой педантичностью вставил:
– Да, профессор, по-моему, ты преувеличиваешь.
– Да не преувеличиваю я, ребята. Но, я вам уже рассказывал, что мне говорил, «новый русский националист» Гиви. Так вот, он прав в том, что иногда свежим взглядом многое видно лучше. А, да что там. Сами увидите.
– Кстати, мы поворот не проехали? – спросил Юра.
– Нет, еще километров десять. Но, ты прав, пора звонить подругам.
Он взял мобильник и набрал ее номер.
– Тигрясик?
– Вы ошиблись номером, мужчина.
Она всегда прикалывалась, как девчонка при любой возможности. И это было так мило.
– Хорошо, девушка. Но я, собственно звонил по объявлению. В бюро эскортных услуг. Ведь это ваш номер?
– Ну, ты нахал, Петр. Ты что же нас за съемных проституток держишь?
– Ни в коем случае. Просто надо же было ответить на твой прикол.
Она засмеялась.
– Опять переиграл. Не мог хотя бы для приличия поддаться?
– Не мог. Я сейчас все еще в горячке былых боев. На игру в поддавки не настроен.
– Хорошо, хорошо, мой рыцарь. – Она как всегда внезапно переменила тон. – Ну, и где вас носит, господа политики?
– Да какие мы политики. Так, любители.
– Любители чего?
– Тигров из зоопарка. Короче, мы у поворота. Будем через минут 35. Встречаемся у 24-часового магазина за площадью. Идет?
– Идет.
– Все будете, или за кем-нибудь придется заезжать?
– Да уж будем. Куда еще вас таких усталых по городу гонять.
– Гуманистка.
– Профессия обязывает. Пока.
Она была детским врачом. Причем врачом от Бога. Это говорили все, хорошо ее знавшие. Петр встретил ее на посиделках у одной знакомой. Это было тогда, когда он, завершив строительство дома и фактически переехав в этот городок, понемногу начал втягиваться в местную «светскую жизнь».
В первую встречу Петра поразило выражение ее лица и манеры. Это была смесь усталости и достоинства, какая-то горькая гордость. Эта смесь горечи, усталости, достоинства и гордости показались Петру чуть ли не символом России.
Она ушла очень рано.
– Куда она так рано? – спросил Петр хозяйку.
– На работу, – ответила та. – И видя удивление Петра, продолжала. – Лена работает на четырех работах. Ее бывший муж долго гулял, потом ушел жить к юной любовнице. А Лене оставил воспитывать сына и выплачивать долги перед бандитами, которые сам наделал.
– И сколько же, прости за бестактность.
– Восемь тысяч долларов.
Петр внутренне содрогнулся. Восемь тысяч в этом провинциальном городке это целое состояние. Ему захотелось немедленно догнать ее и предложить свою помощь. Он уже мысленно метнулся к двери. Заметив его состояние, хозяйка продолжала.
– Она недавно выплатила весь долг. Но, пока вынуждена еще работать как вол.
Второй раз они встретились в той же компании через год. На этот раз Лена была весела. Даже искрометна. От былой усталости не осталось и следа. И Петр вдруг заметил, как же она красива. Приветливое, доброе лицо. Чудные нежные голубые глаза. Аккуратный носик с легкой горбинкой.
