Джорджия Мейсон была моим другом, я всегда буду жалеть, что нам так и не удалось встретиться за пределами Интернета. Раз она сказала мне, что живет и каждый день надеется и молится, чтобы удалось отыскать правду; что ей легко преодолевать все невзгоды на пути, потому что когда-нибудь правда сделает ее свободной.
Прощай, Джорджия. Пусть правда, по крайней мере, принесет тебе покой.
из блога Махира Гоуды «Рыба, чипсы, новости», 20 июня 2040 года.
Кровь Джордж высыхала неравномерно.
Пятна поменьше на стене позади разбитого монитора высохли почти мгновенно. Из-за выстрела пластик треснул, а стекло вдавилось внутрь, специальное «безопасное» стекло — такое не рассыпается на осколки. Все это походило на какую-нибудь художественную инсталляцию — старинный дискотечный шар глазами современного художника. «Вечеринка началась, всем веселиться». Если только не обращать внимания на кровь. А я обращал на нее внимание. Еще как. Просто не знал, что делать и как все исправить.
Большие пятна высыхали медленно, становились липкими, меняли цвет с ярко-алого на темно-бордовый. Меня это расстраивало. Я хотел, чтобы кровь поскорее высохла, почернела, прекратила меня мучить. Я хорошо стреляю. Начиная с семи лет регулярно бывал на стрельбищах, начиная с шестнадцати официально участвую в выездах. Даже если Джордж все еще могла чувствовать боль — она бы не успела ее почувствовать. Прогрохотал выстрел, и она упала лицом на клавиатуру. Только в этом провидение надо мной сжалилось: я не видел ее лица, не видел то, что… не видел. Она не мучилась. Придется повторять себе это снова и снова, сейчас, завтра, послезавтра, каждый день, пока я еще живу.
Выстрел прогремел оглушительно. Но после она упала, и этот звук получился еще громче. Что бы я дальше в жизни ни услышал — звук этого падения навсегда останется самым громким звуком в моей жизни. Джорджия упала.
Я хороший стрелок, не было никаких осколков, только капельки крови разлетелись в разные стороны, когда пуля попала в… когда я… только капли крови. Об этой крови нельзя было забывать, ведь из-за нее весь грузовик теперь превратился в чертову опасную зону. Если я заразился, так тому и быть, теперь волноваться уже поздно. Но не стоит усугублять ситуацию. Я отошел подальше от стола и сел на пол, прислонившись спиной к стене и положив пистолет на колени. И стал ждать, пока высохнет кровь.
Джордж успела включить внешние камеры, пока… пока не стало уже бессмысленно волноваться о подобных вещах. Я наблюдал, как куда-то спешили сотрудники службы безопасности Центра, люди сенатора и еще какие-то парни. Райман же не единственный кандидат в президенты, который нынче приехал в Сакраменто. Рика нигде не было видно. Либо он погиб, либо успел выбраться из карантинной зоны, пока все не зашло слишком далеко. А оно зашло: каждая камера фиксировала как минимум троих зараженных. Половину перестреляли ошалевшие охранники, которые явно впервые столкнулись с настоящими зомби. Стреляли они как идиоты. Остановились бы хоть на секунду и подумали, сами бы тогда поняли. Если у тебя меткость не на высоте — не целься в голову, стреляй в колени. Хромой зомби передвигается медленно, можно успеть хорошенько прицелиться. Если нет патронов — уходи с поля боя. Нельзя перезаряжать пистолет прямо на месте, только уж в совсем крайних случаях. Нужно уметь перехитрить вирус, иначе все бессмысленно. С таким же успехом можно просто сдаться. Когда свора небольшая, а ты не оказываешь сопротивления, зомби зачастую просто кусают, а не пытаются съесть тебя живьем. Сдаешься на милость победителя и вступаешь в его ряды.
Внутренний голос уговаривал меня выйти и помочь, ведь без грамотной поддержки они явно проигрывали. Но я хотел сидеть в грузовике, наблюдать, как подсыхает кровь, как навсегда исчезает то, что раньше было Джорджией.
В кармане что-то задребезжало, я ударил ладонью по штанам (словно муху прихлопнул) и вытащил мобильник:
— Шон слушает.
— Шон, это Рик. Ты в порядке?
Только через мгновение я понял, что это за странный пронзительный и дрожащий звук — я смеялся. Усилием воли подавил рвущиеся из горла звуки и откашлялся.
— Не думаю, что выражение «в порядке» применимо по отношению к данной конкретной ситуации. Пока жив. Если ты о том, не заражен ли я, то пока не знаю. Жду, пока за мной кто-нибудь придет, а там уже сдам анализ. Раньше — просто бессмысленно. Ты успел проскочить, пока не объявили карантин?
— Чудом. Когда я добрался до мотоцикла Джорджии, они все еще разбирались со взрывами и ни на что другое не отвлекались. Думаю, ворота закрыли сразу после меня. Я…
— Сделай мне одолжение, не говори, где находишься. — Я прислонился затылком к стене и заметил новые пятна крови, на потолке, надо бы поосторожнее. — Не имею ни малейшего понятия, кто сейчас прослушивает наши телефоны. Я сам в грузовике. Двери, наверное, заблокировались, у нас ведь тут зарегистрированный случай амплификации.
Система безопасности не позволит никому выйти наружу, даже если у меня будет отрицательный анализ. Теперь нужно, чтобы грузовик открыли снаружи. Или они могут пальнуть по мне ракетой, что вряд ли — даже я с собой такого оружия не таскаю.
— Не скажу, — тихо ответил Рик. — Я… Шон, мне очень жаль.
— Да, нам всем очень жаль. — Я снова рассмеялся, на этот раз почти нормальным, хоть и несколько придушенным смехом. — Скажи мне, что ее последнее сообщение отправилось. Что его увидели.
— Я поэтому и звоню. Шон, это… это какое-то безумие. У нас столько посетителей, что два сервера полностью перегружены. Все скачивают, все распространяют информацию. Кое-кто затянул обычную песню: мол, слухи, подстава. И, Шон, ЦКПЗ сделал официальное заявление. ЦКПЗ.
Голос у Казинса был взволнованный. Что ж — есть от чего. ЦКПЗ никогда не делает поспешных заявлений, они их предварительно обдумывают по неделе каждое.
— Они подтвердили результаты ее анализа, время и все остальное. Эта история не просто распространяется, она буквально разлетается. По всему миру.
— А кто подписался под заявлением? Не Уинн, случайно?
— Доктор Джозеф Уинн.
— Значит, от нашего путешествия в Мемфис все-таки была какая-то польза.
Кровь на потолке вела себя гораздо лучше, чем кровь на стенах: ее было меньше, и она высыхала гораздо быстрее.
— Она умерла не напрасно. Ее история, наша история услышана.
Неожиданно меня захлестнула волна усталости. Как же я вымотался.
