Зайдя в подъезд, Янек увидел Артура Новикова. Сосед, будущий редактор подпольной газеты, шел в гости к Янеку, и сейчас ждал лифта. Они зашли в кабину. Филер вбежал следом за Янеком, но двери подъемника уже затворились.
Студент вспомнил, с каким пониманием Артур воспринял рассказ о митинге. Чувствуя почти физическую потребность с кем-то поделиться своей бедой, Янек прошептал сдавленным голосом:
— Артур… Артур… Случилось страшное…
Новиков поглядел на Янека — трупная бледность, пустой взгляд, расширенные от ужаса глаза, дрожащие губы, страдальческие складки на лбу…
Не решаясь перебить, Артур обратился в слух.
— Артур, меня преследует РСБ…. Они вызывали меня на беседу… Предлагали осведомлять их… Что же теперь будет… Что мне теперь делать?! — в отчаянии выкрикнул Янек.
Новиков, будущий редактор подпольной газеты, отдал должное проницательности Зернова: беседуя о задержении студента, тот предусмотрел такой оборот событий.
— Янек! Слушай меня. — Новиков вбивал короткие реплики, чтобы измученный собеседник мог воспринять ответ — Завтра. Кинотеатр "Орион". Дневной сеанс. Вот билет. В зале стемнеет. Позади тебя сядет зритель. Он скажет: "Эту картину я видел три года назад, на широком формате". Он поможет тебе. Слушай его советы!
Дверь лифта отворилась. Выполнив свою миссию, Новиков не стал выходить вслед за Батуронисом — поехал вверх. Янек, сжимая в руках билет, вышел из лифта. Он был ошарашен всем, что случилось за день. Но самое ужасное было еще впереди. На его звонок дверь открыла мама. Когда он прошел в комнату, она встревоженно и недовольно заметила:
— Мальчик мой… Меня очень заботит, чтобы ты осмотрительно выбрал себе подругу жизни…
— А что такое? — спросил Янек, опустив глаза
— Слушай, уж не заболел ли ты… Что-то ты плохо выглядишь… — она озабоченно положила руку ему на лоб — Вроде температуры нет… Замерз, что ли? Вроде на улице тепло…
— Да ничего, мама… Ничего… Так что там, с подругой? — вымученно улыбнулся студент — Вроде бы, с Наташей у вас дружба, правда?
— Янек… Я даже не знаю, как тебе сказать… Но…
— Что случилось? — в голосе студента появилась тревога
— Наташу… Наташу сегодня задержала полиция…
— Вот как? Ну, полицаи ведь всех задерживают, чтобы ограбить… Это не так страшно… Хоть и досадно, конечно…
— Нет, Янек. Тут намного все… ну… хуже, сложнее, чем ты думаешь.
— Да что же с Наташей, в конце концов?
— Ее арестовали на улице… И в сумочке нашли пакет с наркотиком. Теперь будет суд… Обвиняют в наркоторговле… Она ведь шла на студенческую вечеринку. И полиция подозревает, что…
Янек сразу все понял. Теперь РСБ держала его в лапах: судьба возлюбленной целиком зависела от авторов этой провокации.
Студент обхватил голову руками, и завыл от беспросветного ужаса.
Билет в кинотеатр "Орион", где предстояла встреча с подпольщиком, мирно покоился в кармане горемыки.
Планета Мезля.
Рабсийская Федерация.
4004 год бронзового века.
19 авгутса. Средовица.
"Теперь шансы у вас есть!" (Рэд, братья Чершевские)Алексей Чершевский долго беседовал прошлым вечером с подпольщиком Рэдом. Доктор не опасался проспать, опоздать на работу: его дежурство в клинике начиналось в полдень. Утром оставалось время для продолжения диалога. — Очень благодарен вам за вчерашнюю беседу… — улыбнулся Алеша.
— Было интересно? — осведомился Рэд
— …О, да… Чего стоит рассказ о том, как возникло ваше движение… Это же надо умудриться Медвежутину — собрать против себя и социалистов, и анархистов, и демократов.
Рэд задумчиво играл серебряной ложечкой в чашке кофе. Тройная порция напитка была призвана взбодрить ум. Заговорщик недосыпал вторую ночь, общаясь с гостеприимными хозяевами.
— Не всех социалистов… — улыбнулся подпольщик — Далеко не всех. Социалисты, которые в Савейском Союзе поклонялись державной мощи, государственной идее, патриотизму, сильной руке — ушли к Медвежутину, во вражий лагерь. Диктатор ведь тоже о гибели Союза сокрушался, как и мы. Да не удивляйтесь вы так! Ну, слова совпали… По сути мы с ним разное оплакивали. Мы оплакивали социальные права, равенство, атеизм, уважение к революции… А он оплакивал самое плохое: прежнюю машину подавления. О разном мы плакали, хоть одни слова говорили. Ну вот… Кому ближе державная мощь — те к нему и ушли. Кому революция ближе — те к нам…
— А у демократов тоже был такой раскол?
— Да… У них тоже… Кто действительно за демократию, за власть народа, большинства, то есть бедняков — присоединились к нам. Как стала власть у граждан свободу отбирать, так демократы к нам и пришли. Но те, для кого "демократия" есть свобода наживы, свобода для избранных, свобода угнетать рабочих — те ушли к Медвежутину.
— А вот анархисты… Как же они дисциплиной прониклись? Там были такие разгильдяи…
— Это самая кровавая страница истории… — потупил голову Рэд — Огромное большинство из них погибло в тюрьмах, когда начались репрессии против "политических крайнистов". Несерьезные тусовщики — те, для кого анархизм лишь богемный "образ жизни" — отошли в сторону. Остальные примкнули к Союзу Повстанцев. Ведь что такое централизованная подпольная организация, с разделением труда? Это аппарат, который дает оппозиции шанс выжить в условиях тирании. Как акваланг позволяет выжить в воде.
В дверь позвонили. Рэд моментально положил палец на кнопку самоуничтожения своего компьютера, склонил голову к воротнику с ядовитой ампулой. Но и в этот раз тревога оказалась ложной — в гости к брату пришел Николай Чершевский. Дружески кивнув писателю, Рэд продолжил:
— Допустим, группа людей из принципа не желает пользоваться аквалангом. Когда в комнате сухо, свежий воздух, то у этой группы нет никаких проблем. Представим теперь, что в комнату начала поступать вода — ее все больше, больше… Вот она уже подступает к горлу… Наконец, заполняет всю комнату, и никуда от воды не скрыться. Что сделают ненавистники акваланга? Часть из них стоически погибнет, не желая менять своих принципов. Другая часть вынуждена будет надеть акваланг, вопреки желанию — иного способа выжить у них нет…
— Хм… Да, я помню как эта вода подступала к горлу… — вздохнул Алексей — Помню эти громкие судебные процессы. Те анархисты, что вели пропаганду в компьютерной сети, были вычислены по уникальным электронным адресам, и арестованы РСБ в одну ночь… Другие, более осторожные, после введения цензуры в сети, лишены были возможности делиться с народом своими мыслями. Те, кто надеялся изменить общество культурным воздействием: протестной музыкой, картинами, стихами — лишились возможности публиковаться. Другие, из автономных тайных кружков, столкнулись с проблемой: когда их кружок рос, то в нем все были знакомы друг с другом, решали вопросы на общих собраниях — и на каждые 20 участников обязательно попадался один засланный провокатор. Он знал всех в лицо, и предавал. Я видел телерепортажи из зала суда.
