Спецагент Вэр достал сигару, по привычке осмотрел ее с пьяной торжественностью и закурил. Потом он обратил внимание на зажигалку и отложил ее в сторону. Я подошел к столу и забрал свое оружие.
— Спасибо, Уолт. Если бы у меня не было этой штуки, вряд ли все прошло бы так гладко. На чем я остановился? Ах, да. Я получил отпечатки пальцев Равика — Геррета, они не совпали с теми, что были у нас в деле. Я послал запрос. Согласно ответу, который я получил через восемнадцать месяцев, Стив Равик был женщиной по имени Эрнестина Койон, которая умерла в госпитале в Париже-на-Бэлдуре четырнадцать лет назад.
— Но это невозможно, — взорвался Реверенд Зил-кер.
— Стив Равик никакая не женщина, — сказал Джо.
— А меньше всего та, что умерла четырнадцать лет назад, — согласился Биш, — но отпечатки пальцев принадлежат Койон. Нищенка, умершая в общей палате большого госпиталя. Человек, которому необходимо изменить внешность и отпечатки пальцев, и у которого руки явно не мужских размеров. Плюс ко всему в штате госпиталя нашелся нечистый на руку хирург. Теперь понятно?
— Сейчас они делают то же самое со спиной Тома, — сказал я Джо. — Только нельзя вырастить отпечатки пальцев тем же способом, как ткань для пересадки кожи. Для этого требуются настоящая кожа с ладоней человека. Нищенка умерла в общей палате, после смерти ее тело отправили в какой-нибудь преобразователь энергии, — я на секунду задумался. — Вот откуда этот трюк с тушением сигареты о ладонь.
Биш поощрительно кивнул:
— Совершенно верно. Его ладони были также чувствительны, как подошва ботинка. Я обратил на это внимание. Ну, прошло шесть меяцев, еще два в ожидании рапортов с других планет и еще полгода и так далее, пока не прибыл последний “Пинемюнд” с Земли. Я наконец получил последнее подтверждение через доктора Вадсона, ты помнишь его.
— Который, как ты предполагал, был в Афганистане, — произнес я, стараясь спасти хоть что-нибудь. Единственный человек, на которого я старался произвести впечатление — Уолт Бойд.
— Ты заметил? Беспечно с моей стороны, — пожурил себя Биш. — Он привез мне рапорт, в котором сообщалось, что хирург, служивший в то время в бэлдурском госпитале, установлен. Он не признает, что имел дело с преступником того или иного рода, но согласен принять участие в опознании, он сейчас направляется на Землю и может опознать по фотографии человека, которого оперировал четырнадцать лет назад. Его свидетельство и отпечатки пальцев Эрнестины Койон помогут установить личность Равика. Простого опознания достаточно, вина Равика доказана давно, а сейчас доказать, что Равик и Геррет — одно лицо не составляет большого труда.
— Почему вы не арестовали его сразу после того, как ты получил подтверждение через приятеля из Афганистана? — поинтересовался я.
— Хороший вопрос. Я сам себя спрашивал об этом, — сказал Биш. — Если бы я его арестовал, не было бы диверсии на “Явелине”, не подожгли бы воск и Том бы не пострадал. Я послал своего человека, детектива колониальной полиции на Джимли. Это недалеко, и там имеется в распоряжении по крайней мере два миноносца. Он вернется на одном из них, возьмет Геррета и переправит его на Землю. Он должен прибыть примерно через двести пятьдесят часов. Я подумал, что будет безопаснее оставить на это время Геррета на свободе, здесь ему негде спрятаться. Чего я не понял тогда, так это какую бомбу представлял из себя мистер Мюрелл. Все совершенно изменилось. В конце концов я был поставлен перед выбором — помочь Геррету бежать из Зала Охотников или позволить линчевать его до того, как я успел его арестовать, — он повернулся к Джо Кивельсону. — Так как вы не знали всего этого, я не обижаюсь на все те эпитеты, которыми вы меня наградили…
— Откуда мне было знать… — начал Джо.
— Вот именно. Вы бы слышали, что мне наговорили Геррет и Белшер, насколько я знаю у последнего настоящее имя, когда они вышли из джипа, и ребята капитана Кортланда тут же надели на них наручники. Это шокировало даже такого старого грешника, как я.
Мы еще долго говорили обо всем происшедшем. Бишу удалось проникнуть в Зал Охотников как раз, когда Эл Девис с компаньоном по приказу Равика подожгли воск. Вся банда собиралась бежать из Зала как только поднимется тревога и все отвлекутся на борьбу с огнем. Биш отключил охранника и вывел их через Второй Нижний Уровень, привел их на космодром, где их уже ожидала полиция.
Когда я получил всю возможную информацию, я позвонил в “Таймс”. Приемник не выключался все этол время. Я был рад, что отец был поражен не меньше меня, узнав кто такой Биш Вэр. Он был не склонен напоминать о затеянной мною компании по исправлению Биша, но я был счастлив, что мне не представилось случая поделиться с ним идеей о детективном агентстве. Это было бы совершенно излишним.
— А что будет с Белшером и Холстоком? — спросил отец.
— Белшера отправят на Землю вместе с Равиком, т. е. Герретом. В деле о воске он был замешан именно с той стороны и расследование должно происходить там. Биш убежден, что в этом деле замешан кто-то из “Кап-стад”. Холсток — вопрос исключительно местного значения.
— Я об этом и думаю, со всеми этими перелетами мы еще очень долго не сможем поставить “тридцать” под этой историей.
— Ну, мы можем поставить “тридцать” под историей Стива Равика.
Тут меня осенило. История Равика закончилась. История правления рэкетира в Кооперации Охотников закончилась. Но история Антона Геррета — это совсем другое дело. Это новость для всей Федерации — конец пятнадцатилетней охоты на преступника, известного во всей Галактике. И у кого в руках эта история? У единственного репортера — асса Порт Сандора — Уолтера Бойда.
— Да, — сказал я. — История Равика кончилась, но у нас есть еще история Антона Геррета, и я собираюсь заняться ею прямо сейчас.
Тома Кивельсона поместили в отдельную палату госпиталя при космодроме. Когда я вошел, он сидел в кресле весь обложенный пневматическими подушками с подносом с завтраком на коленях. Том был очень бледен и, как мне показалось, сбросил несколько килограммов. Одной рукой он мог двигать совершенно свободно, но они настолько его всего забинтовали, что вторая рука была свободна только до локтя. Том так сконцентрировался на том, что было на подносе, что не поднял головы, когда я вошел, посчитав, что это опять сестра, доктор или кто-нибудь в этом роде.
— Вы дадите мне сигарету и чашку кофе, когда я закончу со всем этим? — спросил он.
— Ну, кофе не знаю, но мои сигареты в твоем распоряжении, — сказал я.
