Славка и Рипа сидят на песке у основания той самой косы, на которую выплыли в момент появления в этом мире. Они только что погрузили в лодку последние связки ивовых прутьев, обошли место бывшего становища, проверяя, не забыто ли чего, и сняли с закидушек нескольких судачков.
— Знаешь, я уже привыкла к мысли, что замужем за двоеженцем, — она, как обычно обращена лицом в другую сторону, контролируя «заднюю полусферу». И в руке у неё копьё, которое они всегда держат если не в руке, то рядом. Нет, нападений зверей не было, но встреч — сколько угодно. — И, знаешь, Вера просто расцвела на глазах. А я скучаю. Напрасно я так резко отказала тебе в ласке, пока ты с ней. Вообще-то это правильно с медицинской точки зрения, чтобы твой юный неокрепший организм не перенапрягся.
Он обнимает её.
— Постой, смотри, собака.
Оглядывается.
— Я этого волчонка уже встречал. Кажется, он хромает. Точно, приходит к тому месту, куда обычно выбрасывают рыбьи потроха.
— Думаешь, прикормился. А мы ведь уже сколько дней, как не здесь готовим. И вот ещё, он выглядит не совсем как волк. Есть в нём что-то от сеттера, хотя уши стоячие. Дам ему одну рыбку.
Рипа покопалась в корзинке с уловом, и судачок полетел в сторону животного.
— А как увяжется?
— И ладно. Будет поддерживать гигиену, может, даже до попрошайничества дорастёт. Помнишь, лиса начинала бедокурить? А как этот зверь появился — пропала. Если он еще мышей полёвок да всяких сусликов станет гонять — вот тебе и друг человека, — девушка уже явно провоцирует его, прижимаясь теснее, но продолжает рассуждать. — Мы здесь навсегда. И с Верой не напрягайся уже так сильно, подозреваю, что всё у вас получилось.
Этим вечером, устроившись на спальниках, разговорились. Отапливаемое жилище готово. Благоустраивать его и запасать дрова — это заботы навсегда. Огородные дела начнутся весной. Рыба, хоть и надоела, но насыщает. Заканчивается лето, дело к осени. И есть подозрение, что после неё наступит зима. Возможно, в октябре им удастся накопать ведро картошки. Может быть, в час по чайной ложке, соберут килограммов сорок пшеничного зерна. Немного тушёнки и немного крупы ещё сохранилось. В общем, с продовольствием перспективы неважные. И ни зимней одежды, ни, тем более, обуви, у них нет, чтобы хотя бы рыбу было можно ловить в холодное время.
Нет, с ловом проблем нет. Сплети сетку и хоть полными лодками вози. А потом выбрасывай протухшую, тоже полными лодками. Соли-то у них немного. В общем, как ни крути, с неё родимой, поваренной, надо начинать следующий этап. И ещё следует… Чего следует, Вера исписала несколько листов убористым почерком. Перечитали вслух, ужаснулись и добавили ещё несколько пунктов. И, по-любому, первым номером вылезает соль. Искать её надо на берегу моря, в который, по всем правилам должна впадать эта река. Судя по высоте над горизонтом Полярной Звезды, до него, если по прямой, должно быть не более пятисот километров.
Опять раскочегарили Рипин ноутбук и обшарили всё, что нашлось в нём про добычу соли на Сиваше, и заодно, про выделку шкур. Статьи из энциклопедий не отличались высокой инструктивностью, однако Вера — химик. Уловила суть, и растолковала молодёжи, как выпаривать морскую воду, в какой момент сливать сгустившийся раствор, и что от чего зависит, и по каким признакам это нужно определять. Ещё посмотрели статьи про арбалеты и про капканы. Масса важнейших технических деталей на изображениях просматривалась плохо, создавалось впечатление, что фотограф уделял внимание в основном отделке. Правда, с капканами было всё ясно, но там царили пружины, изобилия которых они у себя не отмечали.
* * *
Следующий день посвятили оборудованию лодки для длительного похода и сборам. Мужики приладили мачту, руль и шверцы — щитки, опускающиеся в воду по бокам, чтобы препятствовать боковому сносу. Девчата сшили парус, пустив на него чехлы с сидений обоих автомобилей. Погрузили припасы, самые большие глиняные горшки. Долго соображали, чтобы не забыть ничего важного. В путь двинулись утром.
* * *
Речка течёт, Солнце печёт, Слава гребёт, лодка плывёт. Ветра не чувствуется. Открываются прелестные пейзажи. Ребята держатся правого берега, в малые протоки не суются. Время от времени обливаются водой. Вроде бы ничего интересного, а смотреть на это великолепие глаз не устаёт. Утка проплыла, а за ней утята. Да немаленькие, вполне уже серьёзного размера. А вот крупная птица на воде, наверное, гусь. Но далековато. Слева, под крутым подмытым обрывом полузатопленные стволы деревьев, зацепившись за что-то ветвями, которые видны через прозрачную воду. Говорят, в таких местах водятся крупные сомы.
Проходят часы, остаются за кормой берега. Судя по всему, километров пятьдесят они сегодня прошли. Вечереет, навстречу потянуло ветерком. Пора на ночлег определяться.
Пристали к левому, крутому берегу. Обрыв здесь отступил от кромки воды на несколько метров, оставив место для узкого пляжа, точно так же, как и на том острове, что расположен напротив их первой стоянки. В том, что этот участок суши тоже окружён водой, нет никаких сомнений — слишком много проток уходило в левую от направления их движения сторону.
Сухого места здесь достаточно. Костёр, горшок. Рыба поймана еще в пути, вычищена и выпотрошена. Диета простая, но обильная. Вместо чая — рыбный бульон, именуемый юшкой. И на боковую. Утром они тронутся в путь, пожевав то, что сварили сегодня, а юшку просто разогреют. Холодная она не очень хороша на вкус.
* * *
— Слава, там что-то неправильное, — Рипа только что вернулась с обрыва, куда поднималась… да неважно зачем.
— Пойдём глянем, — собственно кроме привычного копья ему ничего не нужно.
— Ой, мне страшно, — вот этого он от такой всегда рассудочной спутницы никак не ожидал.
— Тогда не будем смотреть. Садимся, отчаливаем.
— Нет, так нельзя. А вдруг это что-нибудь важное. — Ну, совсем бедную растаскало. Да что же это с ней? Прямо будто на неё было оказано какое-то воздействие на подсознательном уровне.
— Тогда давай я посмотрю, а ты здесь подожди.
— Ну, уж нет, вместе пойдём, — Рипа извлекла из лодки свою медицинскую сумку.
Вскарабкались на обрыв. Перед ними ровный участок, ничем не примечательный: трава, кусты, деревья. Уже рассвело, но солнце ещё за горизонтом. Движение воздуха почти не ощущается.
— Неправильное там? — Славка указал в сторону, откуда чуть веет ветерок.
— Да, кажется.
Заросли кустарника с виду ничем особым не выделяются. Проверил на месте ли топор, заткнутый сзади за пояс, сжал покрепче копьё. Пошел, вслушиваясь и вглядываясь. Рипа сзади и левее. Не приближаясь, отклонились в сторону, обходя, и держась в десятке метров. Ни звука, ни движения уловить не удаётся. Зато — вот оно. Огромная фура. Седельный тягач с полуприцепом. Вернее, его… трудно подобрать определение. Ни колёс, ни кабины, ни, собственно полуприцепа. Всё разобрано и куда-то унесено. Остались части рамы, и нижняя половина двигателя. Сама машина уткнулась в ствол дерева, носящего отчётливый след удара. Кусты измяты, трава истоптана, и два могильных холмика с крестами, связанными из палок.
