— Не вяжется с его свершениями.
— Вот поэтому Чижик и опасен, — убеждённо сказал Декстр. — Он не стремится к свершениям, просто делает то, что считает нужным в данную минуту, о дальних последствиях не задумывается. То, что мы называем свершением, для него — мелочь, сделал и тут же забыл, вроде как пожилой даме помочь поднять оброненную сумочку или походя цыкнуть на пацанву, чтобы банки из-под лимонада под ноги прохожим не бросали. Вдумайтесь, магистр, — попросил Декстр, — если то, что он делает — мелочь, то что будет для него свершением? Чижик не воин, магистр, в нём есть что-то гораздо больше воинской силы. Я не знаю, что это, даже описать не могу, но оно опасно. Я не могу понять, куда влечёт Чижика, но с орденским его путь не совпадает совершенно точно. Уничтожить Чижика необходимо.
— Заладил — уничтожить, уничтожить, — досадливо дёрнул плечом магистр. — Это всегда успеем. Ты его учитель, так и научи видеть прелести рыцарского пути, покажи его величие.
— Величие Чижику не интересно.
— Ну так заинтересуй! — сорвался на крик магистр, передохнул и сказал немного тише: — Какой ты, к дьяволу, учитель, если не можешь увлечь ученика своим мастерством?! Ордену требуется свежая кровь — молодая, сильная, горячая, полная жизни. Не нравится величие, зацепи на то, что нравится! Думай, изучай ученика, наставник фигов. Привык, что рыцарские детишки сапоги тебе готовы вылизать, лишь бы в геометрики взяли. На девять десятых — тупое «мясо», только и могут, что на церемониях мантиями трясти. Работать уже не с кем. — Магистр едва сдерживался, чтобы не влепить упрямому генералу затрещину. Самодовольный кретин, в конец отупел от лёгкой жизни в спокойном округе. — Конечно, Чижику не нравятся замшелые приманки для высокородного быдла. На них польститься смогут только те, кто отродясь ничего лучше не видели, для кого весь мир в крепостном дворе и родительском поместье умещается, кто привык держаться за мамочкину юбку и командирские штаны. А Чижик людь вольный, чего только не повидал, ему все твои древние сказки как рыбе акваланг! Думай, выискивай в орденской жизни то, что придётся по вкусу дерзким и смелым! — опять сорвался на крик магистр. — С талантливыми людьми всегда нелегко. Это с дубаками всё просто — гони как куклу куда хочешь. Только великих дел куклы не свершают. А ордену нужны именно великие дела, великая мощь, иначе мы станем ничем. Или у нас появятся рыцари новой породы, или орден умрёт. — Магистр заставил себя успокоиться и ровно, буднично приказать: — Иди работай.
Декстра к двери как ветром сдуло. Рыцарь уцепился за дверную ручку так, что побелели костяшки пальцев. Умоляюще глянул на Салливана.
— Иди, — коротким словом магистр вытолкнул генерала прочь из комнаты так, что остановиться тот смог лишь на межэтажной лестничной клетке, даже о лифте забыл. Рыцарь подошёл к окну, посмотрел на парковый фонтан. Жаркое полуденное солнце беспечно играло лучами в прихотливых сплетениях водяных струй.
Такая хрупкая красота. Орден из неодолимой, всесокрушающей мощи превращается в красивую блестящую игрушку. Магистр прав. Ястребам давно пора влить в жилы свежую кровь. Пусть даже кровь плебеев, токарей и рыбаков, даже инородцев, да господи, он согласится надеть рыцарские пояса даже на зомбаков, лишь бы они любили орден так же, как любит его Декстр. Без свежей крови орден обречён.
Но Чижик ордену не нужен, больше того — опасен, его мощь чужеродна. С каждым днём Декстр видит его опасность всё яснее. Чижик — разрушитель, он уничтожит Ястребов. Но магистра убедить невозможно, он, как и Декстр когда-то, совершенно очарован его странной и непонятной силой, увлечённо прикидывает, как сможет её использовать.
А никак, досточтимый. Потому что Чижик ордену себя не отдаст никогда. Орден ему не нужен и неинтересен, больше того — неприятен. Не настолько, чтобы возненавидеть, как Соколов (А почему, кстати, Чижик так их ненавидит? Надо разобраться, это может быть очень важно.), но от неприязни до вражды довольно близко. А враг из Чижика будет очень серьёзный. Особенно — внутри ордена.
Значит, надо нарушить приказ. Имя Пауля будет опозорено, пояс сожжён, его вычеркнут из родового свитка Декстров и похоронят как безымянного наёмника.
Пусть. Становясь рыцарем, он клялся служить благу ордена, не колеблясь ни в чём и ничем, не ожидая наград и благодарностей. Пришло время доказать верность клятве.
— Пауль, — мягко сказал за спиной магистр. — Нет, не оборачивайся. — Магистр положил ладонь ему на плечо, легонько сжал. — Ты ведь не хочешь сейчас меня видеть. И ты прав. (Декстр вздрогнул). Да, прав. И в гневе своём прав, и в обиде. Мы все любим орден, для нас нет жизни вне ордена. Но я пришёл сюда десятилетним, а ты в нём родился. Когда ты изучал историю и ритуалы ордена, я чистил на городском перекрёстке обувь и воровал в мелочных лавках. Твои предки служили ордену на протяжении сорока семи поколений, были его рыцарями, а мой отец вывозил мусор с городских улиц и пил до свинячьего визга. Я люблю орден, только здесь я из уличного крысёныша стал людем, рыцарем. Но я рыцарем именно стал, а ты им родился. Твоя любовь к ордену намного глубже и сильнее. Ты истинный Ястреб. Мне очень стыдно, Пауль, но я и в сотой доле не могу почувствовать той боли, которая терзает тебя, когда ты видишь, как умирает наш орден. Не могу разделить её с тобой, не могу смягчить. Прости меня, Пауль.
Декстр резко обернулся. Магистр смотрел на него с печалью и сожалением.
— Прости меня, Пауль.
— Магистр… — только и выговорил Декстр.
— Я знаю, что Чижик очень опасен, — ответил Салливан, — знаю, что он в любую минуту может стать врагом. Но у нас нет выбора, Пауль. Орден слабеет стремительно. У мальчишки огромная сила, Пауль, я не понимаю её сути и природы, но я вижу, на какие высоты она может поднять орден, какую мощь ему дать. Я должен попробовать, Пауль. Я обязан использовать все средства, чтобы спасти орден, ведь я — рыцарь-Ястреб. Перенастроить Чижика, убедить войти в орден. Это трудно, но парень стоит таких трудов. Ну а если не получится — его надо убить. А пока я не могу, не хочу лишать орден ни одной возможности уцелеть, ведь их так мало. — Магистр улыбнулся с нежностью и покорностью. У Декстра защемило сердце, перехватила дыхание. Салливан кивнул своим мыслям и сказал: — Ты свободен от своего ученика. Было бы нечестно заставлять тебя тащить неподъёмный груз. Я подберу Чижику другого наставника.
— Но я сумею, — подводить магистра и учителя Декстру не хотелось ни за что. Только не разочаровать. Не заставить сожалеть о потраченном на Декстра времени.
— Это слишком тяжело, Пауль. Я не хочу взваливать на тебя такую ношу.
