Заняться нам больше было нечем, но мы не торопились уходить со смотровой площадки. И дело было не только в зловещих звуках ветра, которые господствовали над скалами и башней. Дело было в нас самих: так настораживает тень, мельком увиденная краем глаза, от которой почему-то волосы встают дыбом, — болезнь, распространенная среди исследователей. Мы вглядывались в сторону моря и в горную долину, но так ничего и не заметили. Было уже поздно, и мы спустились вниз, сварили кофе и отправились спать. Ночью ничего не случилось, и мы прекрасно выспались.
VII
К утру похолодало, и мы с Рортом потратили часа два, налаживая систему отопления, что потребовало значительных усилий, так что мы едва не пропустили сеанс утренней связи с К-4. Я особенно торопился обустроиться в помещении блокпоста, чтобы незамедлительно приступить к работе; когда все системы будут установлены, Рорт сможет присматривать за ними, поскольку он великодушно согласился оставить на время свои собственные исследовательские проекты и сопровождать меня в качестве исполнительного ассистента, считая, что пара недель более подвижной деятельности ему не повредит.
Что до меня, то я получил неизгладимое впечатление от зрелища опухоли на теле женской особи во время нашей встречи на берегу. За всю свою практику я не сталкивался ни с чем подобным, и, хотя выглядело это противоестественно, я смутно ощущал, что всему этому должно найтись вполне естественное объяснение — медицинское, экологическое или их сочетание.
Мы поздно позавтракали и отправились наверх, чтобы расчехлить некоторые приборы и проверить их рабочее состояние. Среди них был, в частности, мощный телескоп на гироскопическом штативе, который мне особенно хотелось привести в действие. Он очень пригодится для наблюдения в обоих направлениях, а его инфракрасный собрат надежно защитит от ночных сюрпризов.
Вокруг все было спокойно, и мы не заметили ничего необычного, обозревая местность сквозь смотровые отверстия: только волновалось море да изредка пролетала какая-нибудь птица. Мы не выходили наружу до полудня, и дверь все это время оставалась запертой. Затем мы предприняли небольшой обход местности по каменистой тропе к востоку, где я не бывал раньше, но не обнаружили там ничего любопытного: все тот же суровый пейзаж, черный песок, валуны и хмурое, маслянистое море. Мы вернулись примерно через час, и я с неудовольствием снова увидел комья слизи на земле возле входной двери.
Я высказал Рорту все, что думал по этому поводу, и уже собирался войти, но он остановил меня, схватив за руку. И тогда я заметил такие же слизистые следы на металлической обшивке двери. Большая дверь рабочей башни была старомодного образца. Руководство строго соблюдало меры безопасности против возможного вторжения местных обитателей и опечатывало двери, но, приступая к работе, мы сняли специальную пломбу.
Вместо этого дверь открывалась поворотом металлического кольца, отпирающего обычную простецкую защелку. Теперь дверь оказалась приоткрыта. Неправдоподобно стремительным движением Рорт выхватил из чехла ружье и прицелился. Я едва успел рассмотреть следы слизи на дверном кольце, как Рорт пинком распахнул скрипнувшую в петлях дверь и перескочил через порог. Запыхавшись, я бежал за ним, и наши торопливые шаги бухали по металлическим ступеням, отдаваясь ненужно громким эхом, когда мы неслись вверх, перепрыгивая через две ступеньки. В складском помещении ничего не было, кроме следов слизи; такие же следы покрывали ступени.
Следы тянулись вплоть до бетонированного настила перед входом на смотровую площадку и заканчивались комом большего размера, издававшим все тот же тошнотворный запах, который я уловил накануне. На смотровой площадке никого — точнее, ничего — не было, в других помещениях тоже. Я намеренно употребил слово «ничего», поскольку мы ощущали, что незваные гости не принадлежали к человеческой породе, во всяком случае в нашем представлении.
Мы переглянулись, и Рорт обвел взглядом безрадостный ландшафт острова. После этого он высказал соображение, которое застряло у меня в голове на целый день.
— Что бы это ни было, — сказал он, — оно, должно быть, увидело, как мы возвращаемся, и сбежало прямо перед нашим приходом.
За обедом кусок не лез нам в горло, а большая дверь была крепко заперта среди бела дня…
VIII
После обеда мы спустились вниз и отправились в деревню. Большую часть времени в тот день мы провели, устанавливая оборудование, и под конец блокпост № 1 был вполне готов к работе, во всяком случае на мой взгляд. Рорт тщательно обработал специальным химическим составом все комья слизи, оставленные нашим посетителем, и мы больше ни словом не упоминали об утреннем происшествии. Не сообщили мы об этом и на К-4. Пока не было нужды поднимать тревогу, а но время вечернего сеанса связи мы собирались произвести подробный отчет о событиях дня.
Поход оказался интересным для нас обоих. Рорт не забирался так далеко вглубь острова с самого приезда, а я не видел деревню при дневном свете. Погода немного улучшилась, а может, нам только показалось, когда мы подошли по неровной, ухабистой дороге к этому странному клочку земли, стиснутому между небом и морем. У меня навсегда осталось странное впечатление от этого места как от чего-то древнего, давно исчезнувшего — от стойбища эскимосов, которые существовали когда-то давным-давно, и вот они снова здесь, эти иглу, бочкообразные жилища, пузатые и горбатые, только вместо ледяных блоков использованы бетонные, призрачно белесые, как бы обесцвеченные воздействием окружающей среды.
Кроме того, их, словно опухоль, покрывали грибовидные наросты и чешуйчатые зеленые пятна, что придавало поверхности бетона вовсе гротескный вид. Я предположил (как оказалось, вполне верно), что эти здания построило правительство, потому что обитателям деревни такие сложные технические действия были явно не по плечу. Входом в эти бочки служили раздвижные двери, за которыми шел короткий коридор с двумя внутренними дверьми, герметично запертыми. В коридоре снималась и оставлялась верхняя одежда, которая затем автоматически обрабатывалась химикалиями.
Я ожидал, что уж днем-то в деревне будет хоть какое-нибудь движение, но и теперь место казалось пустынным. Кричали морские птицы, неумолчно рокотало море между массивными отрогами скал, да желто-зеленая пена с шипением лизала черный песок — и больше никакой жизни. Мы направились к самому большому зданию, возможно местной ратуше. Войти в него оказалось проще простого — как и повсюду, достаточно было вставить палец или любой другой предмет в металлическое отверстие, чтобы сработал электромагнит, и дверь сдвигалась.
